Смерть на выбор - Макдональд Росс (версия книг TXT) 📗

Росс Макдональд

Смерть на выбор

1

Дом находился в Санта-Монике, на соединяющей два бульвара улице, совсем рядом с прибрежной автострадой, минутах в пяти ходьбы от океанского пляжа. Когда-то тамошние жители, наверное, очень этим гордились, но в последние годы причин для гордости поубавилось. Этажей в домах было многовато, а окон, напротив, мало, краска на стенах облупилась. Историю улицы было легко угадать: сначала ее застроили особняками, которые позднее переделали в многоквартирные дома, пансионаты и гостиницы для туристов. Казалось, что даже пальмы по обе стороны улицы знавали лучшие дни, но со временем стали терять листву, как люди теряют волосы от житейских невзгод.

Я остановил машину у нужного дома и перегнулся к противоположной дверце, чтобы рассмотреть здание получше. Ржавый номер был косо прибит к одной из колонн полукруглого портика. Объявление над входом — полоска белого картона с черными печатными буквами — предлагало «комнаты для туристов». На террасе стояло несколько плетеных кресел и низких диванчиков с выцветшей зеленой обивкой. Второй этаж портика, также уставленный плетеной мебелью, был огорожен ненадежными на вид деревянными перилами. Третий этаж украшали по углам готические башенки с фальшивыми зубцами, придавая всему зданию нелепо театральный облик. Занавески на окнах были приспущены, и казалось, будто с фасада на меня смотрят три ряда заспанных глаз.

Было не похоже, чтобы в таком доме водились деньги или когда-нибудь заведутся. Тем не менее я вошел, потому что мне понравился голос женщины, говорившей со мной по телефону.

Услышав мой стук, она поспешила к дверям. Высокая. Платье из черного крепа, под которым угадывался корсет, плотно облегало грузноватую фигуру. Большие темные глаза, удлиненное лицо, взгляд тревожен и рассеян.

Встреча с частным детективом явно была для нее событием. Ее седые волосы поднимались со лба красивой крутой волной, от которой еще попахивало щипцами для завивки; нос, щеки и подбородок покрывал толстый слой пудры. Красноватый свет, сочившийся сквозь полукруглый витраж над дверью, ложился на ее лицо зловещими бликами. Главным ее достоинством был голос — мягкий, низкий, с бархатистыми интонациями.

— Я миссис Сэмюэль Лоуренс, — промолвила она. — А вы, полагаю, мистер Арчер? Вы очень быстро приехали.

— Между девятью и десятью шоссе не слишком загружено.

— Входите же. Надеюсь, вы не откажетесь от чашечки чаю? Я как раз решила немного перекусить. Вся работа по дому на мне, так что надо поддержать силы, до обеда еще далеко.

Я переступил порог, и дверь плавно закрылась у меня за спиной. В прихожей было тихо и прохладно; пахло воском для натирки полов. Под ногами лежал старинный паркет, отполированный до блеска. У подножия лестницы стояла вешалка из мореного дуба с начищенными медными крючками. Контраст с шумными улицами, по которым я только что проехал, вселил в меня странное чувство: словно меня вдруг забросило далеко в прошлое или вообще в какое-то безвременье.

Миссис Лоуренс провела меня к открытой двери в дальнем конце прихожей.

— Здесь у меня малая гостиная, — объяснила она. — Большую я открываю только для постояльцев, хотя, должна вам сказать, в последнее время ею почти не пользовались. Что поделаешь — не сезон. Гостей у меня сейчас всего трое — один из моих постоянных клиентов и очаровательная пара из Орегона. Молодожены. Ах, если бы Галли посчастливилось выйти за такого человека! Присаживайтесь, мистер Арчер.

Она пододвинула мне один из стульев, стоявших вокруг массивного обеденного стола посередине комнаты. Комната была невелика и до такой степени загромождена кофейными и журнальными столиками и книжными полками, что походила на магазин подержанной мебели. Горизонтальные поверхности были уставлены безделушками, морскими раковинами, фотографиями в рамках, вазочками, салфетницами и прочими мелочами. Низвергаясь с высот материального благополучия, седая леди прихватила с собой массу вещей. Ощущение, что я оказался в царстве прошлого, росло, становилось тягостным.

Я ухватил настоящее за хвост и втащил за собой в комнату.

— Галли? — переспросил я. — Это и есть ваша пропавшая дочь?

Вопрос обрушился на миссис Лоуренс точно обвинение, рассеяв все ее очарование. День сегодняшней хозяйке решительно не нравился. Открывая глаза на настоящее, когда не оставалось иного выхода, она взирала на него со стыдом и растерянностью.

— Да, я говорю о Галатее. Из-за нее я и обратилась к вам. — Ее взгляд скользнул окрест и остановился на фарфоровом чайнике, стоявшем на обеденном столе. — Прежде чем вы приступите к делу, я должна напоить вас чаем. Я только что его заварила.

Рука ее, взявшая чайник, огрубела от грязной работы, однако чай миссис Лоуренс разливала с изяществом настоящей леди.

— Мне, пожалуйста, покрепче, — попросил я. Темная жидкость потекла в мою чашку, снова напомнив мне прошлое: мою бабушку в траурном платье из шуршащего черного шелка. Пытаясь отогнать этот призрак, я посмотрел в окно, где виднелась пристань Санта-Моники, а за ней — море и небо, похожие на две половинки голубого пасхального яйца.

— Красивый отсюда вид, — обронил я.

Миссис Лоуренс улыбнулась, держа чашку у губ.

— Да. Ради вида я и купила этот дом. Впрочем, «купила» — не то слово. Он ведь заложен.

Я допил чай и поставил тонкую фарфоровую чашку на такое же тонкое блюдце.

— Итак, миссис Лоуренс, что произошло с вашей дочерью?

— Ума не приложу, — сказала она. — И это меня больше всего тревожит. Два месяца назад она просто исчезла.

— Отсюда?

— Нет. В последние годы Галли не жила дома, хотя часто навещала меня — по крайней мере раз в месяц. Она работала медсестрой в Пасифик-Пойнте. Признаться, я надеялась, что Галли найдет себе дело получше — ее отец был врачом и весьма уважаемым человеком, — но ей захотелось стать медсестрой, и, кажется, она была очень довольна...

Моя хозяйка снова начала уклоняться от темы, и мне пришлось вернуть ее к суровой действительности.

— Когда исчезла ваша дочь?

— В декабре прошлого года, за несколько дней до Рождества. — Сейчас середина марта, значит, около трех месяцев назад — быстро прикинул я. — Галли всегда приезжала домой на Рождество, и мы обязательно наряжали елку. А в последний раз я впервые встречала Рождество в одиночестве. Даже ее поздравительная открытка опоздала на день. — Глаза миссис Лоуренс затуманились от жалости к себе.

— Если она вам все-таки написала, это трудно назвать исчезновением, — заметил я. — Можно взглянуть на открытку?

— Разумеется. — Она сняла с полки переплетенный в черную кожу том Сведенборга, извлекла из него большой квадратный конверт и протянула мне с таким видом, будто в нем был чек на миллион долларов. — Но она действительно пропала, мистер Арчер. Я не видела ее с начала декабря, а ее друзья — с января.

— Сколько ей лет?

— Двадцать четыре. В следующем месяце исполнится двадцать пять. Девятого апреля. Если она еще жива. — Она закрыла лицо руками и расплакалась.

— Я думаю, ничего страшного не случилось, — попытался успокоить ее я. — В двадцать четыре года девушка вполне может о себе позаботиться.

— Вы не знаете Галли, — всхлипнула она, по-прежнему пряча лицо в ладонях. — Мужчины всегда за ней увивались, но она не подозревает, сколько в них коварства. Я пыталась объяснить ей, однако она ничего не хочет слушать. Меня не оставляет мысль о всех этих девушках, совращенных и погубленных негодяями.

Широкое обручальное кольцо на ее прижатой к лицу руке блеснуло тускло, как угасающая надежда.

Я вытащил из конверта большую и дорогую открытку, осыпанную сверкающим слюдяным снежком. Под рождественским поздравлением в стихах была подпись зелеными чернилами, начертанная смелой и решительной рукой: «С любовью. Галли». Конверт был отправлен из Сан-Франциско двадцать четвертого декабря.