Грязный бизнес - Бруно Энтони (книги полностью txt) 📗
Сантьяго по-прежнему стоял со сложенными на груди руками. Куни продолжал посмеиваться. Блюм ждал ответа. В конце концов Сантьяго улыбнулся.
– Ладно, все в порядке. – Он принялся скатывать ковер. – Давай уберем его с дороги и не забудь сказать о нем Тоцци, – посоветовал он Куни.
Агенты вдвоем скатали и сложили ковер, затем упаковали его так, как он был упакован раньше, и втащили в комнату, где валялись сломанные велосипеды. Джордано облегченно вздохнул.
Блюм взял свой кейс.
– Итак, Винсент, не подняться ли нам на второй этаж, чтобы устроиться поудобнее?
– Кто-нибудь хочет кофе? – предложил Куни. – Мы только что поставили кофейник.
– Не откажусь, – сказал Блюм, – и немного молока. Сахар у меня свой. Благодарю вас.
– А как ты, Джордано?
– Нет-нет, спасибо, – ответил тот, следуя за Блюмом вверх по лестнице. Ему хотелось уйти подальше от ковра. Он не мог заставить себя не смотреть на него и опасался, что Куни и Сантьяго это заметят.
Как только они поднялись на второй этаж, раздался звонок в дверь. Джордано подскочил от неожиданности.
Блюм обернулся и посмотрел на дверь. Подъем на второй этаж дался ему нелегко – он пыхтел, стараясь отдышаться.
– Должно быть, это Огастин.
Дверь открыл Сантьяго. Огастин заставил себя приятно улыбнуться ему.
– Доброе утро, Сантьяго, – преодолевая неприязнь, произнес он. Ему трудно было быть любезным с Сантьяго – он напоминал ему о конгрессмене Родригесе.
– Доброе утро, мистер Огастин.
Куни появился в прихожей в тот момент, когда Сантьяго снимал цепочку. Том Огастин вошел в дом с мороза, держа в одной руке кейс, а в другой – пакет с завернутыми в яркую бумагу рождественскими подарками. Он стоял затаив дыхание, пока Куни обследовал его детектором снизу доверху. Затем Куни проверил детектором кейс и пакет. Это было обычное, весьма поверхностное обследование: проверяли всех, кто приходил в дом, в том числе и правительственных чиновников. Детектор был отрегулирован так, что не реагировал на мелкие металлические предметы. С этим проблем не будет. Но, расстегивая пальто, Огастин подумал: заметит ли кто-нибудь, что сегодня он надел скромное темно-синее пальто вместо своего роскошного серого кашемирового. Если кто-нибудь спросит, он скажет, что опрокинул на него кофе и ему пришлось отправить пальто в чистку.
Он посмотрел наверх. Блюм и Джордано стояли, уставившись на него, как мартышки.
– Доброе утро, джентльмены.
– Привет, Том, – ответил Блюм, прижав руку к груди.
– Доброе утро. – Джордано как-то странно смотрел на него – враждебно и испуганно, причем одно чувство поочередно сменялось другим.
Огастин улыбнулся этому жалкому ублюдку – все, что он мог для него сделать.
Огастин вздохнул и расправил плечи. Но сердце его продолжало сильно биться, как бы напоминая о том, зачем он сюда пришел, – сделать то, что должно быть сделано.
– Прежде чем мы приступим к делу, – сказал он, – я хотел бы преподнести каждому маленький сюрприз. К празднику. – Он поднял пакет с подарками. – Куни, Сантьяго, вы не подниметесь со мной ненадолго?
Огастин поднялся по лестнице первым. Куни и Сантьяго следовали за ним. Джордано и Блюм прошли в спальню, где они собирались работать. Огастин вошел за ними, поставил свой кейс на пол, а пакет с подарками положил на кровать. Блюм рухнул в кресло, пытаясь отдышаться. Куни и Сантьяго стояли в ожидании в ногах кровати. Джордано прислонился к комоду рядом с Блюмом.
Не снимая пальто и перчаток, Огастин вынул из пакета две коробки, завернутые в блестящую зеленую фольгу и перевязанные красными ленточками. Он проверил этикетки и протянул одну Сантьяго, другую Куни.
– Спасибо, мистер Огастин, – радостно произнес Куни. – Но не стоило беспокоиться. Правда. – Последние его слова прозвучали весьма неубедительно.
– Спасибо, мистер Огастин, – гораздо искреннее сказал Сантьяго. Хотя, возможно, он был лучшим актером.
– Вы заслуживаете гораздо большего, джентльмены, – ответил Огастин. – Я хочу, чтобы вы знали: я понимаю – то, что вы здесь делаете, выше всяких похвал. – Огастин тепло улыбнулся. – Ну же, откройте их. Пожалуйста.
Агенты посмотрели друг на друга – маленькие мальчики, которые собираются сделать что-то, чего делать нельзя. Они одновременно пожали плечами и принялись развязывать ленточки.
Залезая опять в пакет, Огастин взглянул на Джордано и тут же, уловив пристальный, враждебный взгляд, отвел глаза. Его сердце тяжело стучало. Давай действуй. Скорей кончай с этим, сказал он себе. Однажды ты уже сделал это. Он опустил в пакет обе руки и нащупал пистолеты, завернутые в свежие газеты. Заставив себя не торопиться, он убедился, что руки уверенно держат оружие, пальцы в перчатках лежат на спусковых крючках...
– А теперь, джентльмены...
Взрывы сотрясли небольшую комнату. Куни отбросило назад, руки подняты над головой, и вышвырнуло в коридор. Сантьяго ударило о стену, фонтан крови брызнул на обои, затем он упал и ударился головой о край кровати. Его падение произвело значительно больше шума, чем ожидал Огастин, – словно мешок с камнями упал на деревянный пол.
Нервное возбуждение Огастина сменилось приступом буйной радости. Пистолеты-близнецы стали продолжением его рук. Это была сила. Как мог он сомневаться в эффективности этого оружия?
Он повернулся к Джордано и Блюму – маленькие обезьяны с открытыми ртами и испуганными глазами.
– Я знаю, о чем вы думаете, джентльмены, – улыбнулся Огастин. – Это «Глок-19», его обойма рассчитана на семнадцать выстрелов, он практически полностью сделан из пластмассы. – Один пистолет он направил на Блюма, другой – на Джордано. – Я думаю, Марти, именно такой пистолет пронес один из ваших клиентов, торговец наркотиками, в зал суда прошлым летом. Бризд прошел проверку детектором на металл и расправился со своим конкурентом в мужском туалете. Помнишь?
Блюм лежал, вжавшись в кресло. Он задыхался, хватаясь руками за грудь.
Неожиданно в правой руке Огастина вновь заговорил пистолет, словно он стрелял сам по себе. Два коротких лающих выстрела. Голова Блюма откинулась назад, затем упала на грудь. Он стал медленно съезжать с кресла. Огастин отметил про себя, какими удивительно неуклюжими становятся мертвые тела при падении. Две рваные дырки остались в спинке кресла. Одна рядом с другой.
– Дерьмо... – прошипел Джордано.
Огастин моргал и учащенно дышал, хотя ему казалось, что у него за спиной выросли крылья.
– Есть люди, которые созданы для того, чтобы их приносили в жертву, – сказал он, хватая ртом воздух. – Я говорил об этом Зучетти на ферме, но он не хотел слушать.
– Ты – дерьмо. Ты должен был все устроить. Это не должно...
– Я и устраиваю, Винсент. – Он кивнул в сторону Блюма, лежавшего на полу. – Защитники поднимут бурю. Они испугаются за свои жизни. Задрожат, как мыши. Их коллективный вопль о необходимости прекратить процесс будет таким громким и таким убедительным, что даже я не смогу ему противостоять. Это гарантировано.
Джордано попытался улыбнуться.
– Прекрасно. Значит, все сделано, верно? Я имею в виду процесс. Он окончен?
– Почти, – кивнул Огастин.
– Тогда я должен исчезнуть, так? Убраться и больше не возвращаться.
Огастин кивнул.
Джордано направился к двери, неуклюже перешагнув через тело Блюма.
– Минуточку, Винсент.
Испуганная обезьянка обернулась.
– Что такое?
– Меня всегда интересовало, каким одеколоном ты пользуешься. Как он называется?
– Что? Одеколон? А... «Сингапур».
Бам-бам-бам... – Огастин нажал на спусковой крючок.
– Отвратительный запах.
Голова Джордано ударилась об пол между стеной и кроватью. Огастин некоторое время стоял, глядя на него. Джордано не шевелился.
Прости, Винсент. Но я не уверен, что ты будешь молчать. Ты вышел из-под контроля. Запаниковал. Ты мог рассказать им обо мне и о встрече на ферме. Разве тебе можно доверять? Зучетти был прав. Ты – слабое звено. Кроме того, мертвый ответчик – весьма убедительный довод в пользу того, чтобы Морген-рот прекратил процесс.
