Леди доступна - Браун Картер (читаемые книги читать txt) 📗
— Я не думала об этом.
— Он был мужчиной, — сказал я с горечью. — Несчастным, но мужчиной. Он не надеялся обладать тобой, но одно утешение у него было. Пока Хардейкр не переехал в квартиру напротив, Пирс был рядом с тобой. Пресмыкающееся должно было покончить с этим. Меня удивило, что Хардейкр пригласил пресмыкающеес на обед. Интеллектуально пресмыкающееся было на голову выше его, но именно Гил спал с тобой, и думаю, никогда не давал Ламми забыть об этом.
Он внушил Гилу эту идею об автопортрете. Он знал, что для Гила ты сделаешь это, а для него — никогда. Гилу это показалось забавным, тебе — пошловатым. Но пресмыкающееся получило картину и использовало ее в своих планах относительно других людей.
— Я не понимаю, Эл. — Белла оцепенело воззрилась на меня. — Ты говоришь о Ламми?
— Белла, ты должна понять, что такое это пресмыкающееся. Ты единственная, кого мне удалось спасти, а это много значит для меня, по причинам, которые пока опущу. Когда ты отдалась Гилу, пресмыкающееся решило, что вас нужно жестоко наказать. Он наказал Хардейкра, заколов его в безумной ярости. Он наказал тебя, использовав твои ножницы для убийства твоего любовника и выдав твою шутку с автопортретом за подлинное произведение Хардейкра, написанное с Жанин Майер. Он ловко разыграл все это. Но это было лишь частью его плана, касавшегося совсем других людей.
— Каких? — Глаза ее были широко раскрыты.
— Он знал, что ты не осмелишься признать, что обнаженная — твоя работа, что ты не захочешь вмешиваться во все это. Ведь это кровь, перечеркнувша картину, испугала тебя до смерти. Потом все вообразили, что именно Жанин Майер позировала Хардейкру обнаженной. Жанин протестовала, но никто ей не верил. Ты предположила, что у кого-то есть мотивы для убийства Хардейкра. Джордж Майер мог быть ревнивым мужем, Кент Верной — ревнивым любовником.
— Ты хочешь сказать, что все это — идеи Ламми? — недоверчиво спросила Белла. — Странная жестокость. Эти кровавые полосы на моем портрете… — Она поежилась. — Это приводит меня в ужас!
— Теперь о ножницах, — остановил я ее, — он никогда не вытирал их. И когда ты взяла их впервые, он сказал, что ими легко заколоть человека насмерть и что ржавчина на них выглядит как присохшая кровь.
Глаза Беллы еще более расширились, она медленно кивнула.
— Эл, если ты его так хорошо знаешь, — прошептала она, — то я поверю всему, что ты о нем скажешь.
— Его роман о болоте…
— Да. Все, кому он рассказывал, покатывались со смеху, пока Ламми сохранял абсолютную серьезность. Это стало чем-то вроде традиционной шутки в нашем кругу.
— Было хорошо, когда люди смеялись с ним. Но он решил, что они смеютс над ним. И это сделалось чем-то вроде теста для людей, которые невыносимо унижали его своим смехом. Он принимал жалость и милосердие по отношению к себе, это давало ему силу, приносило пользу.
— Ты превращаешь его в какого-то сверхъестественного монстра!
— Он именно таков!
— Почему ты пришел сюда, Эл? — вдруг спросила она. — Сейчас три часа ночи. У тебя должна быть серьезная причина.
— Здесь все началось, в этом доме. И здесь должно закончиться. Я думал, он будет ждать меня.
— Я не видела его целый день.
— Но твои ножницы опять пропали?
— Что?
Я закурил, наблюдая, как она сосредоточенно ищет ножницы в самых невероятных местах.
— Дорогая, ты не найдешь их!
Голова ее дернулась, словно голова марионетки.
— Что ты хочешь сказать, Эл? Ты пугаешь меня. Я напряженно прислушивался, и, когда наконец услышал то, что хотел, я просто не мог поверить.
— Ты слышишь, он поднимается по лестнице? — сказал я Белле. — Слышишь?
Он поднялся и замедлил шаг, теперь он ступал более отчетливо, словно желая сообщить о своем приходе. Белла втянула голову в плечи и задрожала.
Дверь приоткрылась, и показалась голова Ламберта, стекла очков искали Беллу. Он готовился к большой игре.
— Входите, Ламми, — мягко пригласил я. — Вам ведь больше некуда идти.
Он проскользнул в комнату и медленно приблизился к Белле, которая, вс дрожа, делала вид, будто поглощена своей новой орхидеей. Его глаза злобно следили за ней из-за толстых стекол. Он стоял почти вплотную, но не касалс ее. Затем рука его скользнула в карман и что-то вынула…
— Белла. — Его голос прозвучал слишком громко. — Ты не хочешь получить назад свои ножницы?
Он держал руку над палитрой. Когда он разжал пальцы, ножницы, ударившись о палитру, упали на пол. Она машинально наклонилась, чтобы поднять их, но вдруг увидела запачканную металлическую поверхность и вскрикнула.
— Розыгрыш! — Ламми восторженно хихикнул. — Спроси хоть лейтенанта, Белла. Если бы это была настоящая кровь, она бы высохла несколько часов назад.
— Белла, сегодня вечером он убил Жанин Майер так же, как убил Гилберта Хардейкра, — отчетливо произнес я.
Она закрыла лицо ладонями и вслепую отошла, натолкнувшись на стену. Она расплакалась, как маленький ребенок.
— Ты опоздал, Ламми, — сказал я. — Что тебя задержало?
Он долго чесал макушку, запустив пальцы в заросли белесых волос, затем хихикнул, как застенчивая школьница.
— Что-то не так! — выпалил он, хлопнув себя ладонью по губам, и снова хихикнул.
Его рука медленно опустилась, в тяжелом раздумье он изучал мое лицо.
— Во всем виноваты вы! — вдруг крикнул он. — Зачем вы вмешались, лейтенант? Что вы наделали?
— В этом вы правы, — согласился я. — Майеры мертвы, Деккер тоже.
— Деккер? — резко спросил он.
— Он убил Джорджа Майера из ружья.
— Хорошо, — произнес он скучающим тоном. — О Деккере потом.
— Он заставил горничную позвонить мне. Но Хильда — умная девочка, она говорила так, что я сразу кое-что заподозрил. Деккер привязал ее к перилам крыльца, как приманку, но…
— Но вы, мой умный лейтенант, конечно, прошли через черный ход. — Он улыбнулся.
— Нет, я ударил по двери черного хода и быстро вернулся к парадной двери. — Когда я это произнес, его губы вдруг сжались. — Этого он не учел. Это было не так важно, он упустил это. Когда я включил свет, он ждал меня не там, где следовало. Я приказал ему бросить оружие, но это было все равно что приказывать луне.
— И поэтому вы убили его. — Он хихикнул. — Героический поступок, лейтенант, за такое награждают медалью.
— Здесь больше подходит наказание, а не награда, — с горечью сказал я. — Три человека умерли сегодня по моей вине.
— Но как это вам пришло в голову вмешаться в мою игру? — спросил он.
— Проклятое тщеславие! Хотелось воспользоваться вашим оружием. Вы ставили трагедию с живыми людьми и хотели уничтожить их всех по своему желанию. А думал, что сумею нарушить ваши замыслы, все смешать, спутать и…
— Расплетать нити чужих судеб, лейтенант, — тихо произнес он, — это не так-то просто, и плата за это высока. Я заплатил своим гротескным телом. А между тем один только вид привлекательной женщины приводит меня в неистовство. Но единственное, чего я мог добиться от женщин, — это жалости и материнского инстинкта. Я никогда не рисковал положить голову на грудь красавицы как любовник.
Из-за тяжелых стекол смотрели глаза беззащитного, ранимого существа.
— Лейтенант, вчера, когда я ушел от этой женщины, — напряженным жестом он указал на Беллу, — она почти умоляла вас, чтобы вы овладели ею. Она пыталась возбудить вас своей наготой, но вы отказались. Я бы отдал все за то, чтобы хоть раз побыть на вашем месте в такой ситуации.
Руки Беллы медленно упали вдоль тела. Она смотрела на него с изумлением, словно видела впервые. Отчасти это было правдой, такого Ламберта она видела впервые.
Он долго гипнотизировал меня взглядом. Потом глубоко вздохнул.
— Больше всего мне хочется, — начал он, — оставить вас с этим чувством вины до конца дней, лейтенант, — зазвучал его глубокий бас. — Но этого не допускает мое тщеславие. Я заплатил слишком высокую цену за свою силу, и не примитивному существу мериться со мной. Но можете обманывать себя, убеждая в том, что все-таки сражались моим же оружием на моей территории. Нужно равновесие, лейтенант. — Он лениво двинулся ко мне. — Должны быть жизнь и смерть, жадность, похоть, страх и боль, ужас и ненависть. Все это важно. А вот в каких пропорциях все это нужно — секрет. Виноваты ли вы в смерти троих? Посмотрим! Вы решили все разгадать, начиная с Хардейкра, ведь так? — Снисходительность тона Ламберта была неподдельной. — Наверное, поняли, что человек, затеявший все это, сумеет применить множество приемов дл единственной цели… Впрочем, я лучше объясню вам более просто…
