Исчадие ада - Браун Картер (прочитать книгу TXT) 📗
Она постучала в дверь, отворила ее и вошла в комнату. Человек лежал на постели, над ним склонилась Чарити Самнер и о чем-то оживленно говорила. Она называла его Тино и, казалось, что-то просила у него. Увидев в комнате кухарку, Чарити пришла в неописуемую ярость и вытолкала ее за дверь. Позднее на кухню явился Илай Самнер и заставил Эмили Карлью поклясться на Библии, что она никогда никому не скажет, что видела в доме этого человека. Если только она посмеет это сделать, заявил ей Илай, то навлечет позор и горе не только на их семью, но и на все остальные семьи, проживающие в Вэлли.
Лейверс слегка пожал могучими плечами.
— Эмили Карлью родилась и выросла в Санрайз-Вэлли и всю жизнь считала, что поселение существует лишь по милости семейства Самнеров. Естественно, ей казалось, что, если что-то навредит Самнерам, вместе с ними погибнет и Санрайз-Вэлли. Поэтому она поклялась на Библии хранить молчание и до своего предсмертного часа держала данное слово…
Несколько секунд я оторопело смотрел на шерифа.
— Вы не возражаете, если я выйду на минутку и взгляну на автомашины, чтобы убедиться, что мы все еще находимся в двадцатом веке? Или же вы вовсе не Лейверс, а одна из сестер Бронте, загримированная под него?
— Вы не понимаете, Уилер, это изолированная община, — проворчал он. — Апельсиновые рощи — их единственный источник существования, а деревья почти у всех посажены на земле, принадлежащей Самнерам. Ближайшее шоссе в десяти милях, сама долина никуда не ведет, заканчивается каменной стеной, поднимающейся на три тысячи футов. Если бы вы, Уилер, ходили куда-нибудь далее своего ближайшего бара во время отпуска, вы бы знали, что по всему округу разбросано множество таких крохотных поселений.
— Да, сэр, — пробормотал я послушно. — Вчера перед смертью Эмили Карлью подписала заявление, так что теперь эта голова имеет имя и место, где она покоилась, пока кто-то не отделил ее от туловища. Что еще? Шериф энергично потер подбородок тыльной стороной руки.
— Как я уже говорил, ситуация сложилась крайне деликатная. Все население Санрайз-Вэлли будет испытывать те же чувства по отношению к семейству Самнер, что и Эмили Карлью. Они сплотятся воедино, воздвигнув стену молчания и враждебности против нас, не давая возможности выяснить то, что, по их мнению, должно остаться забытым и глубоко спрятанным. Нам необходимо подойти к семейству Самнер не иначе как в лайковых перчатках.
— Почему? — осведомился я.
— А потому! Подумайте сами, чем мы располагаем? Подписанным заявлением умирающей женщины, которая, возможно, просто бредила перед кончиной! — Лейверс шумно фыркнул. — Илай Самнер умер пару лет назад, это тоже не в нашу пользу.
— Ну а Чарити Самнер? Кстати сказать, кто она такая?
— Дочка, — хмыкнул шериф. — Она все еще там живет. Ее старший брат Криспин унаследовал большую часть состояния, но у нее тоже немалое приданое. Думаю, ей сейчас года двадцать три.
— Вы хотите, чтобы я поехал с ней потолковать?
— Вы читали сегодняшние газеты? — с сомнением ответил он вопросом на вопрос.
— Нет еще, у меня и без газет утром было полно хлопот.
— Этой истории посвящена вся первая полоса, — холодно заявил Лейверс. — «Новые свидетельские показания, данные на смертном одре, возрождают надежду разрешить тайну странного убийства пятилетней давности», ну и все в этом роде. Повсюду помещены фотографии убитого с подписью: «Тино?»И, возможно, нам повезет, кто-нибудь его все-таки узнает.
— Вы упоминали Самнеров в интервью? — спросил я.
— Нет, но я назвал имя Эмили Карлью. Если ее история правдива, эта Чарити Самнер сейчас кусает себе локти.
— Вы хотите, чтобы я отправился туда все выяснить?
Шериф глубоко вздохнул.
— Вообще-то я считаю это неразумным, но что еще, черт возьми, можно сделать? Однако не забывайте, Уилер, с ней надо обращаться так, будто она драгоценный хрустальный сосуд.
— Именно так я обращаюсь со всеми своими знакомыми женщинами, шериф, — отрезал я холодно. — В противном случае они сами наставят вам синяков. Глава 2
Санрайз-Вэлли днем можно было сравнить разве что с раскаленным пеклом. Бриз с океана проносился над горами, а долина оставалась погруженной в удушливый зной. К тому времени, когда я достиг Мейн-стрит, я насмотрелся на такое количество апельсиновых рощ, что буду ими сыт по горло до конца своей жизни. Да и сама Мейн-стрит отнюдь не походила на центральную улицу в моем понимании. Если бы я не был так внимателен, то спокойно мог бы проехать мимо нее.
Тут имелись почта, полдесятка магазинов и два бара. Перед одним из них был припаркован древний пикап и пара седанов образца 1935 года. Дворняжка с высунутым языком развалилась поперек тротуара; она лениво приоткрыла глаза, заслышав стаккато моего «остина». Я решил, что проживание в Санрайз-Вэлли все же имеет одно преимущество: когда придет конец света, никто здесь этого не заметит.
Дом Самнеров стоял в глубине долины, примерно в миле за городком, на лесистом холме, возвышаясь надо всем, издали напоминая скверную копию старинного поместья. Двойные ворота из белых брусьев были гостеприимно распахнуты, так что я без задержки проехал дальше. Через четверть мили подъездная дорога заканчивалась широким полукруглым поворотом перед домом. Я припарковал свой «остин» возле запыленного «континенталя» новой модели и зашагал к шести ступенькам широкого крыльца перед парадным портиком.
На массивной двери, выглядевшей так, будто она была в состоянии выдержать даже нападение индейцев, имелась едва заметная пуговка звонка, спрятанного посредине. Мне было неловко нажимать на нее указательным пальцем, а последовавший за этим приглушенный звон напомнил мне нервное хихиканье молоденькой девушки, которая впервые почувствовала себя объектом мужского внимания.
Прошло долгих тридцать секунд, прежде чем парадная дверь отворилась, но ожидание оказалось не напрасным. Изящная брюнетка довольно внимательно рассматривала меня своими серыми глазами. Она была облачена в платье стиля «мандарин» из дорогой переливающейся парчи с высоким воротником, подчеркивающее ее высокий рост и сглаживающее округлости ее тела. Она выглядела сошедшей со страниц модного журнала, посвященного жизни высшего света, и я подумал, что, возможно, моя догадка верна.
— Мисс Самнер? — вежливо осведомился я.
— Миссис Самнер, — поправила она меня приятным грудным голосом. — Я миссис Криспин Самнер.
— Я лейтенант Уилер из службы окружного шерифа, — представился я. — Скажите, мисс Чарити Самнер дома? В ее глазах оставалось безразличное выражение.
— Полагаю, что да. Не войдете ли, лейтенант? Внутри дом показался еще более унылым, чем снаружи. Помимо широкой винтовой лестницы, поднимающейся до последнего этажа, имелся целый лабиринт длинных узких холлов, которые были способны сбить с толку кого угодно. Но миссис Криспин Самнер шла первой с уверенностью индейца-лазутчика, и после четырех-пяти поворотов направо мы оказались в огромной гостиной, перед широченными окнами которой раскинулась вся долина, походившая на лоскутное одеяло.
— Присаживайтесь, пожалуйста, лейтенант, — пригласила миссис Самнер, — а я посмотрю, смогу ли я отыскать для вас Чарити.
Я поблагодарил и осторожно опустился на краешек кушетки, которая была настолько неудобной, что наверняка являлась подлинным творением Шаратона.
Миссис Самнер вышла из гостиной, прикрыв за собою дверь и оставив меня наедине со строгой обстановкой в торжественной тишине. Я закурил сигарету, поднялся с кушетки, подумав, что она, несомненно, обита листовым железом, затем подошел к громадному открытому камину. Над ним висел внушительных размеров портрет, написанный маслом и помещенный в довольно уродливую золоченую раму. На портрете — голова и плечи патриарха со снежно-белой шевелюрой, которая подчеркивала здоровый цвет его лица и пронизывающий взгляд холодных голубых глаз. Добавьте к этому крючковатый ястребиный нос и плотно сжатые губы, и вам будет ясно, что этот тип не вызвал у меня никакой симпатии.
