Мне тебя заказали - Стернин Григорий (чтение книг .TXT) 📗
— А что же теперь делать? — пробормотал Алексей. Снова на душе стало пусто и гнусно. Он понимал, какую допустил оплошность.
— Что делать? Все по порядку. Тебя спасать надо, это первая задача. Ты что, полагаешь, тебя оставят в покое? Эти люди? Нет, мать-перемать, ну и осел же ты, связался я с тобой, — в сердцах крикнул Сергей и тут же осёкся. — Все, нотации закончены. Поезд ушёл, а тебя класть на рельсы никто не собирается… С сибиряками, само собой, постараемся рассчитаться, и как можно быстрее, но, видно, они решили пойти нетрадиционным путём. Что лучше, что хуже, теперь один черт разберёт… Все плохо, все! Плохо все, понимаешь ты это? И сейчас сворачивай тут все хозяйство и поехали отсюда. Ты, Аллочка, сиди пока дома, а ты, Леха, поживёшь у меня. Пока я все это дело не улажу… Есть тут кое-какие экспромты, задумки на ходу… Олегу Никифорову надо в Харбин позвонить. Складских предупредить, чтобы поостереглись. Лычкин твой где?
— На складе должен быть.
— Рвём немедленно туда. Не побывали ли они уже и там?
Алексей позвонил на склад. Ему сообщили, что все тихо. А Михаил Лычкин отпускает товар тульской компании.
Через полчаса были на складе. Алексей собрал всех работников и рассказал им в общих чертах о сегодняшнем наезде.
— А чем вызван этот наезд? — глядя прямо в глаза Кондратьеву, спросил Лычкин. — Ты что-то недоговариваешь, а мы, между прочим, тоже жизнью рискуем… Чего хотели эти бандиты? Конкретно-то чего они требовали?
Сергей бросил взгляд на Алексея, словно давая знак, что надо бы и рассказать правду. Тот вздрогнул и рассказал.
— Что же ты? — сжал кулаки Лычкин. — Ты же всех нас подставил… Как мы теперь работать-то будем? Одно дело наезд без причины, а тут… Ты, коммерческий директор, нагрел сибиряков на сто с лишним штук… Полагаешь, они это так оставят?
Алексей побледнел, но ответить ничего не смог. Потому что Лычкин был совершенно прав. Сто с лишним тысяч никто никому спускать не будет.
— Ладно, ребятишки, не падайте духом, мы постараемся помочь, — ободрил работников Сергей. — Помогли Алексею, поможем и фирме. Будете работать. А что делать с сибиряками, подумаем… Пока усилим охрану…
— Усилите, — проворчал Лычкин. — Против лома нет приёма…
— Если нет другого лома, — мрачно возразил Фролов. — А ты, коли не хочешь работать, увольняйся к едреной бабушке. Твоё право…
— Было бы куда, с удовольствием уволился бы. Жизнь у меня одна. Только жрать-то хочется и мне, и им всем… Черт меня дёрнул к вам на работу устроиться… — еле слышно пробормотал он. — Сидел бы себе в конторе, тихо и спокойно…
— Вы все рядовые работники, спрашивать будут с него, — указал Фролов на Алексея. — Только с него. Он тут один материально ответственное лицо. Он и Никифоров в его отсутствие. Но, разумеется, меры предосторожности соблюдайте… А мы пока поехали. Надо кое-кому позвонить, кое с кем повидаться. И все для общего дела, между прочим, — подмигнул он оторопевшим складским работникам.
Когда они уже садились в машину, Гарик Бирман, высокий, худощавый юноша, недавно работающий на складе, отозвал Кондратьева в сторону.
— Алексей Николаевич, — шепнул он. — Это между нами… Это только мои подозрения, ни на чем не основанные, просто мне показалось…
— Да говори быстрее, что показалось? — напрягся Алексей.
— Мне показалось, что Лычкин… и этот самый Пирогов, получавший товар… Показалось, что они как-то странно переглянулись… И Михаил сразу же после них уехал. Так торопливо…
— Поехали, Леха, поехали! — крикнул из «Ауди» Фролов. — Честное слово, времени нет! Тут вопрос жизни и смерти, сам понимаешь! Потом обговорите все производственные вопросы!
— Переглянулись, говоришь? — переспросил Алексей. — Ну и что с того?
— Ну в их взглядах было что-то не то, этот Пирогов так внимательно поглядел на Лычкина, а тот отвёл взгляд, как будто ему было не по себе… А у Пирогова было такое весёлое настроение… Глазёнки так и блестели огоньком… Я уже потом все это стал припоминать… А теперь вспомнил отчётливо…
— Ну, настроение этого так называемого Пирогова объяснить легко… А Лычкин? Да при чем тут Лычкин? Ладно, иди, Гарик, разберёмся! — махнул рукой Алексей и пошёл к машине.
«При чем тут Лычкин? — подумал он. — Нормальный парень, грамотный, толковый. Отругал я его тогда за прогул, ну и что? Выпил, с кем не бывает, дело молодое… А сколько он пользы принёс фирме, не счесть… Таких выгодных покупателей находил… Мнительный какой-то этот Гарик Бирман».
Сел в машину и тут же забыл об этом разговоре…
…Расцеловавшись с женой и наигравшись с маленькой Маринкой, Фролов засел за телефон, препоручив пригорюнившегося друга жене. А через полчаса приковылял на кухню, где пил уже пятую чашку кофе Алексей.
— Поговорил я кое с кем, — сообщил он, когда Настя вышла из кухни и плотно закрыла за собой дверь. — Тоже не лыком шиты. Приходил к тебе некто Амбал, качок из банды Живоглота. Сибиряки, похоже, обратились за помощью к браткам, вместо того, чтобы пойти законным путём. Так вот теперь дела делаются… Мне обещали переговорить с одним авторитетом. Есть такой, интеллектуал, говорят, Шервуд Евгений Петрович, по прозвищу Гнедой. Он обещал разобраться, Живоглот этот ему подчиняется… Пока обещали покой и тишину. А завтра-послезавтра нам дадут знать, чем эти переговоры закончились… А пока, Леха, давай коньячку выпьем, а то на тебе лица нет, жалко смотреть… Боюсь, что крыша поедет. Давай… — Он достал из шкафчика бутылку «Арарата». — Где наша не пропадала, а за битого двух небитых дают! Вспомни Афган, вспомни пули, снаряды, рукопашные, ребят наших, там навсегда оставшихся, разве нам там легче было?
— Легче, — еле слышно пробормотал Алексей и залпом выпил рюмку.
Глава 8
— Воистину, прав был великий вождь, когда изрёк, что кадры решают все, — тяжело вздохнул Евгений Петрович Шервуд, сделав глоток виски с содовой. — Только где их взять, кадры-то, а, Живоглот? — поглядел он тяжёлым взглядом на оторопевшего собеседника.
Мощная рука Живоглота так и осталась висеть в воздухе с полной рюмкой ледяной водки. Он знал, что взгляд этот ничего хорошего не предвещает. Лютый характер Гнедого был известен браткам. Недовольный работой пахан мог запросто замочить любого неудачника, в том числе и его самого. Живоглот понимал, что жизнь его не будет стоить и ломаного гроша, если Гнедой изволит разгневаться на него.
— Ты пей, пей водочку-то, Николай Андреевич, — милостиво разрешил Гнедой. — Просветляет мозги, между прочим… Пей, говорю, — вдруг прошипел он, и Живоглот залпом выпил рюмку. — Просветляет мозги таким бакланам, как ты! — крикнул он и вскочил с места. Сунул руку в карман и вытащил оттуда маленький изящный «вальтер». Направил дуло в голову собеседника. — Но вот эта штука просветляет мозги гораздо эффективнее.
Живоглот похолодел. Сейчас он выстрелит, потом его вывезут куда надо, расчленят и закопают. И все, и никто его даже не станет искать. Вот чего стоит его жизнь, весь его мнимый авторитет, уважение братков…
— Ну, видишь, — улыбнулся Гнедой и положил «вальтер» обратно в карман халата. — Сразу просветлели мозги, ты сразу понял, кем ты на этой грешной земле имеешь удовольствие быть. А теперь докладывай обстоятельно, как ты дошёл до жизни такой…
— Я уже все рассказал, — пролепетал Живоглот.
— Ты рассказал суть дела, а теперь доложи, как пришло в твою голову послать на такое важное дело этого придурка Амбала. Да после того, как он устроил фейерверк в не столь уж диком подмосковном лесу. Ты что, полагаешь, в нашем деле нужны только пудовые бицепсы да татуированные клешни? Кто он вообще такой, этот Амбал, на какой помойке ты его откопал?
— Я же говорил, он бывший спортсмен, борец-тяжеловес, имеет три ходки…
— И не имеет мозгов, — добавил Гнедой и пригубил виски с содовой. — Неужели он думал, что возьмёт на понт бывшего офицера, служившего в Афгане? Припёрся к нему в офис, стал грозить волыной, — покачал он головой. — И тут же получил по тыкве, тут же! — опять повысил голос Гнедой. — Я тебе популярно объяснил, дружище Живоглот, что ко мне обратились мои тюменские братки, к которым в свою очередь обратились обманутые кем-то честные предприниматели. — Он подмигнул собеседнику, мгновенно развеселившись и сразу же снова помрачнев. — Обратились за тем, чтобы я помог получить с коммерческого директора фирмы «Гермес» Алексея Кондратьева его долг с процентами за моральный и материальный ущерб. А я сдуру поручил это дело тебе, надеясь на твой богатый опыт и смекалку. Должен же ты что-то серьёзное делать, бригадир, а? Но ты счёл западло серьёзно продумать план, счёл западло самому как следует заняться Кондратьевым. Нет, ты послал на это ответственное дело «быка», качка с куриными мозгами. И каков результат? Их там просто побили, как щенков, и выгнали вон. Но это ещё не все. Некий Фролов из Фонда афганцев-инвалидов обратился к Чёрному, да, да, ты не ослышался, именно к Чёрному, к нашему обожаемому Грише Красильникову, с которым он, оказывается, имел какие-то дела, чтобы он переговорил со мной. И Чёрный со мной переговорил. Вот полтора часа назад он со мной переговорил. И по-дружески попросил меня оставить этого Кондратьева и его гребаный «Гермес» в покое. Ну, могу я отказать Чёрному или нет, как ты полагаешь, Живоглот?
