Когда закроется священный наш кабак - Блок Лоуренс (прочитать книгу txt) 📗
Выйдя оттуда, я взял такси на стоянке и попросил водителя отвезти меня на Колониал-роуд в Бэй-Ридж. Я хотел посмотреть на дом, в котором жил Томми Тиллари и в котором умерла его жена. Но точного адреса я не знал. Колониал-роуд состояла в большинстве своем из кирпичных многоквартирных зданий, а я был уверен, что Томми живет в частном домике. Несколько домов такого типа попадались между многоквартирными, но у меня не было номера его дома, и я не знал названия пересекающей улицы. Я сказал водителю такси, что ищу дом, в котором была зарезана женщина, а он ответил, что не знает, какого черта я несу, и стал смотреть на меня с подозрением, словно в любой момент я мог совершить что-нибудь непредсказуемое.
Думаю, я был немного пьян. На обратной дороге в Манхэттен я протрезвел. Водитель не особо жаждал меня туда везти, но попросил за это десять долларов, а я согласился и откинулся назад на сиденье. Он въехал на скоростную автомагистраль, тут я увидел башню Святого Михаила и сказал таксисту, что это неправильно, что церкви закрываются так рано, они должны быть открыты двадцать четыре часа в сутки. Он ничего мне не ответил, и я закрыл глаза, а когда открыл их, то мы уже были у входа в мою гостиницу.
Для меня у портье нашлось два сообщения. Дважды звонил Томми Тиллари и ждет моего звонка. Один раз звонил Скип Дево.
Было уже слишком поздно, чтобы звонить Томми Тиллари, да и для звонка Скипу, наверное, слишком поздно. Я решил, что утро вечера мудренее.
Глава 9
На следующий день я опять поехал в Бруклин. На сей раз я не стал выходить из метро у Сансет-парка, а доехал до Бэй-Ридж-авеню. Станция метро располагалась прямо напротив улицы с похоронным залом, откуда двинулась процессия с телом Маргарет Тиллари. Похоронена она была на кладбище «Грин-Вуд», двумя милями севернее. Я обернулся и оглядел 4-ю авеню, словно прослеживая глазами весь маршрут похоронного кортежа. Потом я пошел на запад по Бэй-Ридж, по направлению к реке.
На 3-й авеню я посмотрел налево и увидел в отдалении мост Верразано, соединяющий в узком проливе Бруклин со Стейтен-Айлендом. Я продолжал идти, рассматривая дома, которые были гораздо симпатичнее тех, что мне довелось наблюдать в прошедший день. У Колониал-роуд я повернул направо и дошел до дома Тиллари. Прежде чем приехать сюда, я нашел его точный адрес, поэтому отыскать теперь дом оказалось легко. Возможно, я даже видел его прошлым вечером. Та поездка в такси постепенно стерлась из моей памяти, воспоминания были смутными, словно сквозь пелену тумана.
Дом Тиллари оказался огромным трехэтажным кирпичным зданием, стоящим прямо напротив юго-восточного угла Оулс-Хэд-парка. Четырехэтажные жилые дома из красного кирпича примыкали к нему по бокам. У дома было широкое крыльцо с алюминиевым навесом и наклонная пирамидальная крыша. Я поднялся по ступенькам и позвонил. Внутри послышался незатейливый звук колокольчика.
Никто не ответил. Я попытался открыть дверь, но она была заперта. Замок выглядел не очень сложным, но я не видел необходимости его вскрывать.
Подъездная аллейка вела к левой стороне дома. Она проходила мимо боковой двери, тоже закрытой, и упиралась в запертый на висячий замок гараж. Грабители разбили стекло в боковой двери, с тех пор дыра была залатана прямоугольным куском рифленого картона, прикрепленного металлической лентой.
Я перешел дорогу и посидел некоторое время в парке. Потом я перешел в другое место, откуда можно было понаблюдать за домом Тиллари с другой стороны улицы. Я попытался мысленно представить ограбление. Круз и Херрера приехали на машине, и я прикинул, где они могли ее оставить. На подъездной аллее, чтобы не привлекать внимание окружающих и быть поближе к двери, через которую вошли? Или оставили машину на улице, чтобы проще было смыться? Гараж мог быть открыт; возможно, они загнали машину туда, так чтобы никто не смог ее увидеть и заинтересоваться ею.
Потом я перекусил фасолью с рисом и острыми колбасками. До церкви Святого Михаила я добрался в полдень. На этот раз она была открыта. Я посидел немного на скамье, затем поставил две свечки. Мои сто пятьдесят долларов наконец перекочевали в коробку для бедных.
Я делал то, что обычно. В основном ходил вокруг, стучался в двери и задавал вопросы. Я снова вернулся к квартирам Круза и Херреры. Поговорил с соседями Круза, которых не оказалось дома днем раньше, поболтал с некоторыми другими жильцами, соседями Херреры по меблированным комнатам. Потом я прошел до шестьдесят восьмого полицейского участка, чтобы поговорить с Кэлом Ньюменом. Его на месте не оказалось, но я пообщался с двумя другими полицейскими и пошел выпить кофе с одним из них.
Я также сделал пару телефонных звонков, но в основном моя деятельность сводилась к шатанию по округе и разговорам с людьми с глазу на глаз, я записывал всякую дребедень в записную книжку, изображал из себя не пойми кого и пытался не вызывать вопросов относительно моих действий. Я собрал достаточное количество различных данных, но понятия не имел, есть ли в этом хоть какой-то толк. Я не знал, что именно я ищу, да и есть ли здесь то, что нужно искать. Думаю, я пытался предпринять определенные шаги, собрать достаточное количество информации, чтобы оправдать для себя, для Томми и его адвоката ту плату, которую уже получил и большей частью потратил.
К вечеру я решил, что довольно. Я сел на метро и поехал домой. У портье для меня было сообщение от Томми Тиллари с номером его телефона в офисе. Я положил записку в карман и пошел в бар за угол. Билли Киген сказал мне, что меня ищет Скип.
— Все меня ищут, — ответил я.
— Это хорошо, когда тебя ищут, — заметил Билли. — У меня есть дядя, которого разыскивали в четырех штатах. Да, тебя еще по телефону разыскивали. Куда я задевал ее?
Он протянул мне полоску бумаги. Это был снова Томми Тиллари, но на этот раз он оставил другой номер телефона.
— Выпьешь чего-нибудь, Мэтт? Или ты зашел, только чтобы проверить свою почту и звонки?
В Бруклине я почти ничего не пил, только заходил выпить кофе в пекарни и погребки да еще немного пива в барах. Я попросил Билли налить мне двойной бурбон, и тот замечательно пошел.
— Я искал тебя сегодня, — сказал Билли. — Мы ходили на ипподром. Думали, может, ты, захочешь пойти с нами.
— Мне нужно было поработать сегодня, — ответил я. — В любом случае, я не разбираюсь в лошадях.
— Это забавно, — сказал Билли. — Если только не воспринимать все всерьез.
Последний телефонный номер, оставленный Томми Тиллари, оказался номером отеля «Мюррей Хилл». Меня соединили с Томми, и он спросил, не мог бы я заехать в отель.
— Ты знаешь, где это? На пересечении 37-й и Лекса.
— Я смогу найти.
— У них здесь внизу есть бар — вполне симпатичное тихое местечко. Он забит японскими бизнесменами в костюмах от братьев Брукс. Иногда они затягиваются скотчем и в это время фотографируют друг друга. Потом улыбаются и заказывают еще выпивку. Тебе понравится.
Я поймал такси и поехал туда; как оказалось, Томми не слишком преувеличивал. Их бар, шикарный, с приглушенным освещением, в этот вечер был в основном заполнен японцами. Томми сидел один у барной стойки; когда я вошел, он пожал мою руку и познакомил с барменом.
Мы взяли выпить и сели за стол.
— Сумасшедшее место, — сказал он. — Посмотри на них, видишь? Ты думал я шучу про фотографии, верно? Интересно, что они потом делают с этими снимками? Для того чтобы разместить все то, что они отщелкивают, нужна целая комната.
— У них в фотоаппаратах нет пленок.
— Вот было бы забавно, верно? — Томми засмеялся. — Нет пленки в фотоаппаратах! Черт, может, они к тому же и не настоящие японцы. Обычно я хожу в «Блупринт» в квартале отсюда в Парке. Есть еще одно местечко, что-то типа небольшого бара — «Грязный Дик» или вроде того. Но я остановился здесь и хотел, чтобы ты нашел меня. Тебя здесь все устраивает или нам стоит двинуть куда-нибудь в другое место?
