Дело Уичерли - Макдональд Росс (лучшие бесплатные книги txt) 📗

Я показал ей фотографию Фебы:

— Это ее дочь... наша дочь. — Горничной мне врать почему-то очень не хотелось.

— Красивая... — Тонна улыбнулась, — У меня тоже есть дочка, ничуть не хуже. Голубоглазая — вся в отца, моего мужа бывшего.

— Вы когда-нибудь видели эту девушку? — спросил я горничную, прервав ее воспоминания.

Тонна долго разглядывала фотографию.

— Вроде бы видела, хотя точно сказать не могу. Ее лицо мне знакомо. Господи, где же я могла ее видеть?

— Может быть, в этой комнате?

— Нет, — твердо сказала она. — В этой комнате, кроме вашей жены, никого не было. Она спала одна — по постельному белью видно. Я ведь за постельным бельем внимательно слежу: когда пытаются вдвоем в одноместном номере устроиться, я сообщаю мистеру Филмору.

— Вы могли видеть ее на улице.

— Могла. — Тонна вернула мне фотографию. — Простите, не помню. Но где-то я ее видела, это точно.

— Недавно?

— Вроде бы. — Горничная стала тереть лоб, но так ничего и не вспомнила. — Уж вы извините, я ведь их за свою жизнь столько перевидала. Красивая она у вас.

Я поблагодарил ее и, подойдя к окну, вырвал из блокнота лист бумаги. Бумага была слишком толстой, и свести написанное на стекле было невозможно. Вместо этого я скопировал надпись, стараясь как можно точнее срисовать наклонный почерк.

— Caray! [6] — прошептала Тонна у меня за спиной. — Что это?

— Женское имя.

— Дурное имя?

— Нет, хорошее.

— Я его читать не буду — боюсь.

— Бояться тут нечего, Тонна, — это имя моей дочери.

Но когда я выходил из комнаты, горничная истово крестилась.

Управляющий отелем мистер Филмор сидел у себя в кабинете, находившемся прямо за стойкой администратора. Это был один из тех довольно нелепых немолодых людей, кому необходимо постоянно напоминать, что его темный костюм сильно измят, а вихры на затылке торчат во все стороны. Я опять представился Гомером Уичерли — в отеле «Чемпион» это имя и трагикомическая роль поистине преследовали меня.

Фамилия «Уичерли», по-видимому, произвела на управляющего должное впечатление, ибо он, стряхнув с себя утреннюю хандру, протянул мне руку и пригласил сесть.

— Очень рад познакомиться, сэр. Чем могу служить?

— Я беспокоюсь из-за своей жены Кэтрин. Последние две недели она жила у вас в гостинице, а вчера вечером уехала в неизвестном направлении.

— Мне очень грустно, сэр, — его лицо приняло скорбное выражение, — но у вас есть все основания беспокоиться. Ваша жена — очень несчастная женщина. В жизни не видел несчастнее.

— А вы с ней разговаривали?

— Да, приходилось. Когда она приехала, я случайно оказался в холле. Было это дня за два до Рождества. Признаться, меня несколько удивило, что такая представительная дама решила остановиться в «Чемпионе».

— А что тут удивительного?

Управляющий перегнулся через стол, вплотную придвинувшись ко мне. Лицо его находилось так близко, что можно было пересчитать морщины — если бы их не было так много.

— Пожалуйста, поймите меня правильно. Я горжусь своим скромным отелем, он совсем не так уж плох, но доводилось мне работать в местах и получше. Что такое настоящая леди, я знаю — уж вы мне поверьте. Это видно сразу — по туалетам, по тому, как она держится, говорит. Такие, как миссис Уичерли, согласитесь, в «Чемпионе» обычно не останавливаются.

— Но у нее могло не быть денег.

— Очень в этом сомневаюсь. Она была прекрасно обеспечена — вы же сами знаете.

— А вы откуда знаете?

— Она показала мне чек на ваше имя. — Тут он вдруг осознал, что слишком много себе позволяет, и стал оправдываться: — Поймите, я вовсе не хочу совать нос в чужие дела, но это был заверенный чек на три тысячи долларов. Она обмолвилась, что получает такую сумму каждый месяц.

— Я вижу, вы располагаете своих постояльцев к откровенным разговорам, — язвительно заметил я.

— Нет, нет, все было куда проще; миссис Уичерли хотела, чтобы я за нее получил по этому чеку деньги. Чек она мне предъявила, чтобы я убедился, что он не фальшивый. Как будто у меня могли быть в этом сомнения! — поспешил добавить он. — К сожалению, я вынужден был отказать ей в этой просьбе: был Новый год, все банки закрыты, а собрать такую сумму мне было негде.

— И что же она сделала с чеком?

— По-видимому, все-таки погасила его в банке. На следующий день, во всяком случае, ваша жена заплатила за номер.

— А из какого банка был чек, не помните?

— К сожалению, нет. Кажется, миссис Уичерли говорила, что чек выписан в банке ее родного города. — Филмор с удивлением уставился на меня своими бесцветными глазами. — Вам же лучше знать!

— Разумеется, просто любопытно, каким образом она получила этот чек в Новый год.

— Он пришел специальной почтой. Миссис Уичерли попросила меня дать ей знать, когда этот чек будет получен. — Тут управляющий заподозрил что-то недоброе. — Простите за нескромный вопрос, этот чек действительно был фальшивый?

— Вовсе нет, — обиделся я.

— Я в этом ни минуты не сомневался. — Мысль о моем воображаемом банковском счете явно его взволновала. — Я настоящую леди сразу узнаю. Надеюсь, вы не обидитесь, если я дам вам маленький совет: присматривайте за вашей супругой, мистер Уичерли. Для одинокой женщины, особенно если у нее водятся деньги, наш город представляет немалую опасность. Чего-чего, а бандитов и проходимцев здесь хватает. — Филмор с опаской посмотрел на мою повязку. — Да вы, по-моему, и сами уже в этом убедились. Миссис Силвадо сообщила мне, что вас ранили.

— Пустяки, упал и ударился головой о тротуар.

— Неужели на нашей стоянке? Не может быть!

— Нет, прямо на улице, на ровном месте. У нас в семье все страдают падучей болезнью.

— Какой ужас!

Управляющий стал нервно приглаживать рукой хохолок на затылке, потом машинально достал расческу и провел ею по своим жидким волосам. Не справившись с хохолком, мистер Филмор убрал расческу в нагрудный карман пиджака.

— Раз уж мы заговорили о болезнях, — сказал я, — спасибо вам, что ухаживали за моей женой.

— Мы делали все, что в наших силах. Я вызвал врача, но миссис Уичерли отказалась его принять. Разумеется, доктор Брох не самый лучший доктор на свете, — добавил он извиняющимся тоном, — но его приемная находится неподалеку, и мы всегда пользуемся его услугами.

— Вчера вечером я говорил с доктором. Он считает, что у жены была депрессия.

— Да, мне он сказал то же самое. Судя по всему, так оно и было.

— А доктор Брох в разговоре с вами не указал на причину депрессии?

— Нет. Может, просто она страдала от одиночества. — Голос у управляющего дрогнул, как будто он на собственном опыте знал, чем это чревато. — Как бы то ни было, она заперлась у себя в номере и несколько дней оттуда не выходила.

— Не помните, когда именно это было?

— В начале месяца. Началось это второго января, в тот день, когда миссис Уичерли заплатила за первую неделю своего пребывания здесь. Она не выходила из номера до конца недели. В середине недели я вызвал Броха, но лечиться ваша супруга не пожелала. В конце концов она вышла из депрессии без помощи врача, но далось это ей нелегко. Когда ваша жена впервые появилась на людях, она постарела на десять лет, мистер Уичерли. Она явно очень страдала.

— Физически или психически?

— Трудно сказать. Я плохо разбираюсь в тайнах человеческой психологии, тем более женской. Раньше меня это интересовало, теперь — нет. — Его пальцы опять нащупали упрямый хохолок на затылке и чуть было его не выдернули. — Я, как и вы, разведенный. У нас с вами вообще много общего.

— Как вы думаете, мог в ее комнате быть еще кто-то?

— Еще кто-то?!

— Да, в те дни, когда жена не впускала к себе прислугу. Могла она кого-то у себя прятать?

— Но как? Мы же следим, чтобы в одноместном номере не жили вдвоем — ведь это вопрос не только денег, но и морали.