Грязный бизнес - Бруно Энтони (книги полностью txt) 📗
– Все правильно, Тоцци. То же говорил бы и любой другой смертник, ожидающий своей участи.
– Тут-то уж ты мне поверь немного. В уголовных расследованиях я кое-что смыслю – занимался этим довольно долго. Эти фокусники играют по своему сценарию. Я считаю, что это нарушает мои конституционные права.
– Подожди, подожди. – Московиц на секунду отложил трубку. – Не возражаешь, если я запишу нашу беседу?
– Давай. Меня это устраивает.
Тоцци улыбнулся – крыса заглотила сыр.
– О'кей, говори. Теперь поточнее, каким это образом в данном случае нарушаются твои конституционные права?
– Огастин настоял, чтобы ФБР не принимало участия в расследовании, так как я являюсь агентом ФБР. Правильно? Но у кого самые совершенные судебные лаборатории в мире? У ФБР. Если ты знаешь, что невиновен, разве тебе не хотелось бы, чтобы для доказательства этого было использовано лучшее оборудование и привлечены лучшие специалисты? Почему я должен довольствоваться второсортными средствами? Меня ущемляют в моих гражданских правах.
– Что ты такое говоришь? Это копы-то Джерси некомпетентны?
– Нет. С ними у меня нет проблем. Я полагаю, они действуют наилучшим образом, используя все имеющиеся средства. Нет. Моя проблема – это ручной альбатрос, которого ведомство генпрокурора посадило им на шею. Джимми Мак-Клири.
– Подожди. Я хочу это записать. «Ручной альбатрос...» О'кей. Какие у тебя претензии к Мак-Клири? Он ведь, кажется, один из ваших парней? Работал в ФБР? Верно?
– Работал. Но тебе никогда не приходило в голову, почему он оттуда ушел?
– Нет. А что?
– Скажем так, он попал под подозрение.
– Почему? Что он натворил?
Тоцци посмотрел в потолок и ухмыльнулся.
– Не знаю, должен ли я...
– Нет, постой. Ты хочешь, чтобы я это напечатал? Тогда выкладывай все начистоту. Или забудь об этом.
– Ну... – Тоцци улыбнулся. Главное – заинтересовать его.
– Ладно. Забудем об этом. Я знал, что ты брехун.
– Хорошо, хорошо. Какого черта я должен выгораживать этого кретина Мак-Клири? Ради меня он и пальцем не пошевелит.
– Тогда валяй, что там у вас стряслось с Мак-Клири?
– Даже не знаю, с чего начать. На нем много чего висит. Ладно. Один случай произошел в аэропорту Ла Гардиа. Должно быть, в октябре – ноябре 1986 года. Мы получили информацию, что одна колумбийская банда собирается перевезти партию кокаина местным рейсом из Флориды. Один из носильщиков, работавший на них, принял груз прямо с самолета. Шесть агентов стерегли на поле, пока этот тип сделает свое дело, и тогда Мак-Клири и его напарник задержали его. Но наш гениальный Мак-Клири настоял, чтобы был сделан срочный анализ кокаина, прямо там, на месте. Он распаковал брикет с кокаином...
– Ну, и что же случилось?
– А случился ветер, вот что случилось. Весь килограмм был унесен ветром. Пришлось того долбаного носильщика отпустить за отсутствием улик.
Тоцци облокотился о стол и усмехнулся. Это было в то время, когда Мак-Клири заменял его в качестве напарника Гиббонса. Как ему потом рассказывали, Гиббонс так рассвирепел, что чуть не убил Мак-Клири на месте.
Московиц дышал в трубку.
– Это могла быть просто оплошность. Уверен, что у Мак-Клири есть своя версия того, как все это произошло.
– Хорошо. Когда позвонишь ему, поинтересуйся историей об останках Джимми Хоффы.
– Что?..
– Да-да, об останках Джимми Хоффы. Мак-Клири талдычил всем, что в результате долгого и трудного исследования ему удалось обнаружить, где упрятали тело Хоффы. На кладбище для животных в Кэтскиллге. Все важные чины из лабораторий Вашингтона приехали на раскопки. Мак-Клири сиял, раздавая указания налево и направо. Они раскопали массу могил, пока патологоанатом не заявил, что ни одна из выкопанных костей не принадлежит человеку. Мак-Клири разбушевался, стал орать, что Хоффа зарыт именно здесь, потом схватил один пакет с образцами для исследований и завопил, что эти кости слишком велики для животного, он клялся памятью своей матери, что держит в руках останки самого Хоффы. Как оказалось, это были останки крупного датского дога по кличке Дэйзи. Хозяева домашних животных, погребенных на том кладбище, предъявили коллективный иск ФБР. В итоге нам пришлось выплатить кучу денег в компенсацию за нанесенный ущерб. И все из-за этого кретина. – Тоцци покачал головой. Это была чистая правда. Он там присутствовал.
– Да, очень забавно, но какое это имеет отношение к твоему делу? Ты говоришь, что они не умеют работать, но в чем это выражается?
– Ладно. Они предъявили орудие убийства? В делах такого рода прежде всего необходимо установить связь между орудием преступления и подозреваемым. Но у них даже нет оружия. Они пытаются навесить на меня обвинение в убийстве, основываясь исключительно на шатких косвенных уликах. Если бы я попробовал представить так дерьмово сработанное дело моему боссу, знаешь, куда бы он меня послал?
– Да, но у тебя нет алиби. Ты говоришь, что был в то утро дома, но нет никого, кто бы мог это подтвердить.
Московиц вел себя так, словно ему было что-то известно.
– Вот видишь. Огастин и тебя ввел в заблуждение. Если ведомство генерального прокурора намеревается обвинить меня в убийстве, мне не требуется алиби до тех пор, пока они не предъявят свои доказательства. Бремя доказывания виновности лежит на стороне обвинения, а не защиты. Они должны предъявить оружие. Они должны доказать, что я находился там в момент совершения преступления. Так предписывается законом этой страны, Московиц.
– Да-да, я знаю все это. Так в чем же дело? Как ты думаешь, почему они выбрали именно тебя?
– Просто я оказался под рукой. Подходящий козел отпущения. Когда ты столь любезно напечатал мое высказывание в зале суда, Огастин, очевидно, решил, что сможет повесить все это на меня и таким образом спасти процесс Фигаро. Если не будет найден настоящий убийца, они используют меня.
– А что Огастин имеет против тебя? Между вами что-нибудь произошло?
Теперь в голосе крысы уже не было прежней надменности. Крючок проглочен – хотелось узнать как можно больше.
– Я не знаю, что имеет против меня Огастин. Почему бы тебе самому не спросить его об этом?
– Я-то спрошу.
Замечательно.
Опять заныли швы под мышкой.
– Впрочем, кое о чем я догадываюсь, но это между нами. Понимаешь?
– Само собой, не волнуйся.
– Предположим, что Огастин добьется обвинительного заключения и передаст дело в суд. Суд он будет вести сам и, естественно, добьется обвинительного приговора. Моя голова будет здорово смотреться на его заборе. Согласен?
– Что ты имеешь в виду?
– Я имею в виду, что обвинительный приговор, вынесенный мне, здорово повысит его шансы на предстоящих выборах мэра. Он хочет завоевать голоса либералов, либералов нацменьшинств, а им по душе придется осуждение агента ФБР – убийцы. Не находишь?
– Возможно.
Тоцци казалось, что он слышит, как работают мозги Московица.
– Только это строго между нами, Московиц. Все это лишь мои предположения.
– Не волнуйся, я не проболтаюсь.
Тоцци ухмыльнулся.
Как бы не так. Готов поспорить, что проболтаешься.
– Послушай, – заторопился Московиц, – мне надо кое-что проверить, навести кое-какие справки. Мне нужны другие источники, чтобы подпереть твою информацию. Я перезвоню тебе.
– Разумеется. Нет проблем. Я знаю, как это делается.
– Пока, и спасибо, что позвонил. Рад, что ты не обиделся.
– Нет-нет, все в порядке.
Чертов ты засранец.
– Я перезвоню тебе, Тоцци, обещаю.
Крысеныш повесил трубку.
А Тоцци так и остался сидеть, уставившись на трубку и ощупывая швы на ране.
Когда будешь говорить с Томом Огастином, не забудь передать ему от меня привет и наилучшие пожелания, ублюдок.
Глава 20
Зазвонил телефон.
Тоцци тут же открыл глаза. Сердце сильно забилось. Он посмотрел на светящийся циферблат часов – 5.44. Светало. Затем взглянул на звенящий телефон на ночном столике. Какого черта, в такую рань.
