Тысяча ликов ночи - Хиггинс Джек (читать книги онлайн полностью без сокращений txt) 📗
Марлоу медленно последовал за ней. Слегка пригнувшись под низкой притолокой двери, он оказался в широкой, выложенной камнем прихожей. Женщина стояла у одной из дверей, откуда слышались чьи-то рассерженные голоса. Она распахнула дверь и вошла в комнату; Марлоу остался ждать в прихожей, засунув руки в карманы и наблюдая за происходящим.
В комнате по обе стороны стола стояли друг против друга двое мужчин. Один из них был уже пожилым человеком с седеющими волосами и белыми усами, отчетливо выделявшимися на его смуглом лице цвета старой кожи.
Другой был гораздо моложе, крепко сбитым и широкоплечим. С угрожающим выражением на искаженном гневом лице он сказал:
– Слушай, ты, старый дурак! Или ты работаешь с нами, или мы вообще лишим тебя твоего бизнеса. Это последнее слово мистера О'Коннора.
Глаза старика вспыхнули гневом, и он тяжело стукнул рукой по столу. Его английский язык был хорош, но с заметным, как и у Марии, акцентом, а голос дрожал от волнения.
– Теперь слушай ты, Кеннеди. Передай от меня О'Коннору, что прежде, чем он вытеснит меня из бизнеса, я всажу ему под лопатку нож. Обещаю это, клянусь жизнью.
Кеннеди презрительно рассмеялся.
– Ты, старый идиот! Мистер О'Коннор может смешать тебя с грязью в любой момент, когда захочет. Ты же просто дерьмо перед ним, Магеллан.
Старик зарычал от злости и начал бегать вокруг стола. Он изо всех сил пытался ударить молодого парня, но годы брали свое. Кеннеди с легкостью парировал удары. Наконец он притянул к себе старика за рубашку и стал бить его ладонью по лицу. Девушка закричала, бросилась вперед и вцепилась в Кеннеди. Он оттолкнул ее с такой силой, что она попятилась, спотыкаясь, и потеряла равновесие.
Холодная ярость охватила Марлоу, и он двинулся вперед, в комнату. Кеннеди поднял руку, чтобы еще раз ударить старика, и тут Марлоу схватил его за плечо и повернул к себе так, что они очутились лицом к лицу.
– А что, если попробовать на мне? – спросил он насмешливо. – Я немного больше подхожу тебе по габаритам.
Кеннеди попытался что-то сказать, но Марлоу нанес ему удар в лицо. Удар такой страшной силы, что Кеннеди перелетел через стол. Он издал ужасный вопль, но тут же поднялся на ноги. Марлоу быстро обогнул стол и схватил его за отвороты пиджака.
– Ты, ублюдок! Грязный, вонючий ублюдок!
Словно завеса появилась у него перед глазами, и вроде бы он видел уже лицо не Кеннеди, а чье-то другое. То, которое ненавидел всю свою жизнь. И он принялся избивать Кеннеди, методично нанося удары здоровой правой рукой справа и слева по лицу.
Девушка снова пронзительно закричала:
– Нет, Марлоу! Хватит, вы же убьете его!
Она повисла у него на руке, продолжая умолять, и Марлоу остановился. Какое-то время он невидящим взором смотрел на Кеннеди, потом оттолкнул его к столу.
Он слегка дрожал, и перед его глазами все еще стояла дымка, будто туман проник в комнату. Сжав кулаки, чтобы унять дрожь, он заметил, что кровь снова начала сочиться по его левому рукаву.
Девушка отпустила Марлоу.
– Извините меня, – сказала она. – Я должна была вмешаться. Вы же могли убить его.
Марлоу медленно кивнул и провел рукой по лицу.
– Вы правы. Я часто не умею вовремя остановиться, а этой крысе нечего здесь околачиваться.
Он резко двинулся вперед, схватил Кеннеди за ворот и грубо выставил из комнаты в прихожую. Потом вытолкал с крыльца и впечатал в стенку автофургона.
– Если у тебя есть еще хоть капля соображения, ты уберешься отсюда, пока твоя шкура цела! Даю тебе пять минут на сборы.
Кеннеди уже нащупывал ручку дверцы автофургона, а Марлоу повернулся и вошел в дом.
Глава 3
Когда он появился в комнате, Марии там не было, а ее отец возился у серванта с бутылкой и парой бокалов. Его лицо расплылось в широкой улыбке, он быстро подошел к Марлоу и подал ему бокал.
– Это бренди, лучшее, что есть в доме. Я снова чувствую себя молодым.
Марлоу выпил бренди, поблагодарил и кивнул в сторону окна, где в этот момент заработал мотор фургона.
– Это последнее, что вы слышите от Кеннеди.
Старик пожал плечами, и его глаза погрустнели.
– Кто знает? В следующий раз я подготовлюсь получше. Просто воткну нож ему в брюхо, а уж потом буду вести разговоры.
Мария вошла в комнату, держа миску с горячей водой в одной руке, полотенце и бинты – в другой. Она все еще была бледна и выглядела потрясенной, но все же попыталась улыбнуться, когда ставила принесенное ею на стол.
– Теперь я хочу взглянуть на вашу руку.
Марлоу снял плащ и пиджак, она аккуратно удалила запекшуюся кровь и надула губы.
– Не слишком хорошо все это выглядит. – Она покачала головой и повернулась к отцу: – Как ты думаешь, папа?
Магеллан внимательно осмотрел рану, явно ему не понравившуюся.
– Довольно паршиво. А как, вы говорите, получили ее, дружище?
Марлоу пожал плечами:
– Ободрал об острую штуковину, слезая с грузовика. Я еду на попутных из Лондона.
Старик кивнул.
– Острая штуковина, э? – Он ухмыльнулся. – Не думаю, что нам надо беспокоить доктора, Мария. Почисти рану и хорошенько перевяжи. За неделю все пройдет.
Похоже, Мария все еще сомневалась, и Марлоу сказал:
– Ваш отец прав. Вы, женщины, всегда поднимаете шум вокруг каждой царапины.
Он засмеялся и начал выуживать сигареты правой рукой.
– В Корее я прошагал полтораста миль с пулей в бедре. Так пришлось. Там не нашлось никого, кто мог бы ее извлечь.
Мария бросила на обоих мужчин сердитый взгляд:
– Очень хорошо. Делайте как хотите. Мы не станем приглашать врача. Боюсь, ваша рука воспалится, а потом вы ее потеряете.
Марлоу хмыкнул, а девушка, наклонив голову, приступила к работе. Папа Магеллан с любопытством спросил:
– Вы были в Корее?
Марлоу кивнул, а старик отошел к серванту и вернулся с фотографией в рамке.
– Мой сын, Педро.
С фотографии улыбался парень, гордый и довольный своей новенькой униформой. Такую фотографию молодые солдаты обязательно делают в первые же недели своей службы в армии.
– Он выглядит хорошим солдатом, – заметил Марлоу бесстрастным тоном.
Папа Магеллан энергично закивал.
– Он был отличным мальчиком. Собирался поступать в сельскохозяйственный колледж. Всегда мечтал быть фермером. – Старик тяжело вздохнул. – Его убили в 1953 году, когда он находился в составе патруля возле реки Имжин.
Марлоу снова посмотрел на фотографию и подумал, так же ли улыбался Педро Магеллан, когда в него впивались пули. Но какой смысл думать об этом, когда люди на войне погибают в самых разных обстоятельствах. Иногда мгновенно, иногда в мучениях, но всегда ужас запечатлевается на их лицах.
Он вздохнул и вернул фотографию.
– Это уже чуть позже того, как я там был. Меня взяли в плен тут же, когда вмешались китайцы.
Мария быстро вскинула голову:
– А сколько вы пробыли в плену?
– Почти три года, – ответил Марлоу.
Старик присвистнул.
– Матерь Пресвятая, это очень долго. Ты много выстрадал. Я слышал, что в этих китайских лагерях было очень трудно.
Марлоу пожал плечами.
– Не знаю. Я не был в лагере. Они послали меня работать на угольной шахте в Маньчжурии.
Глаза Магеллана сузились, и с лица исчезли последние остатки доброго настроения.
– Я немного слышал и об этих местах тоже.
Последовало непродолжительное молчание, потом старик взял себя в руки и похлопал Марлоу по плечу.
– Ну, все это в прошлом. Может быть, для мужчины это и хорошо – пройти через огонь. Что-то вроде очищения.
Марлоу горько рассмеялся:
– Без такого очищения лучше бы обойтись.
Мария, заканчивая накладывать повязку, спокойно сказала:
– Папа в свое время тоже попробовал огня. Он воевал в интернациональной бригаде в Испании. Фашисты держали его в плену два года.
Старик энергично пожал плечами и в знак протеста поднял руку.
– К чему вспоминать о таких вещах? Это все прошло. Старая история. А мы живем в настоящем. Жизнь часто неприятна, но всегда справедлива. Умный человек накапливает опыт и старается поступать соответственно.
