Я выбираю тебя! - Рокотов Сергей (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации TXT) 📗
Эдик выделялся не только своим возрастом. Он с детства был логичен и основателен, считал, что все надо делать логично, по уму, не совершать никаких промахов и ошибок. Именно за это его и уважали товарищи. Андрей любил бывать у Эдика и в прекрасно обставленной, невероятно чисто прибранной московской квартире на Ленинградском проспекте, и на его уютной даче. И к родителям его он относился с глубоким уважением и почтением. Высокий, мощного сложения, ещё далеко не старый человек Рубен Михайлович Григорянц был по образованию юристом, поработал в свое время и в правоохранительных органах, а затем стал адвокатом. Он брался за самые сложные дела и почти всегда выигрывал процессы. Жена его Диана Бориславовна была также по образованию юристом, но давно уже не работала, полностью занималась домом и семейным очагом.
Эдик с детства занимался всем, чем положено заниматься детям из хороших семей. Он играл на скрипке, занимался теннисом и боксом, основательно учил английский язык. После школы сразу же поступил на экономический факультет университета. Учился хорошо, без троек, занимался комсомольской работой, хотя взглядов был весьма прогрессивных, так сказать, антисоветских. Да и разговоры в семье Григорянцев были весьма вольные, у Левушкиных и Прокофьевых на подобные темы говорили иначе, с опаской, несмотря на перестройку и гласность. Более того, отец Жени Николай Иванович придерживался гораздо более консервативных взглядов. Да и специалистом он был не по чему-нибудь, а по истории КПСС. При Рубене Михайловиче же молодежь могла говорить на любые темы, и он сам принимал в этих разговорах активное участие…
Когда Эдик Григорянц уже был студентом первого курса экономического факультета, Андрюша Левушкин учился ещё в девятом классе, и причем без особого успеха. По гуманитарным дисциплинам еле тянул на троечку. Между вальяжным и остроумным студентом Григорянцем и нелепым школяром Левушкиным была в те годы дистанция огромного размера. Теперь, однако, эта дистанция стала ещё огромнее…
Девизом жизни Григорянца было не делать в жизни никаких ошибок. «Это хуже, чем преступление — это ошибка», — любил цитировать он.
А вот ошибочка-то вышла, да ещё какая…
… Воспоминание о том страшном дне словно бритвой резануло Андрея, и он чуть было не потерял управление машиной. Но взял себя в руки, пытаясь мыслями о свидании с Зоей отвлечься от мрачных мыслей и жестоких подозрений.
Вскоре он был дома. Как примерный сын первым делом позвонил родителям.
— Андрюш, сыночек, — услышал он болезненный голос матери. — Тут нам Роза Александровна звонила, так она беспокоится насчет Женьки…
— Да что там беспокоиться? — буркнул Андрей. — Запил, небось, вот и все дела. Знаю я этого кандидата наук. Начинает с бутылочки пивка, а потом квасит с кем попало, хоть с дворниками, хоть с бомжами. И пока не отравится до полусмерти, пока сердце останавливаться не начнет, запоя своего не прекратит…
— Хорошо, Андрюшенька, что ты у нас бросил пить. Это такое зло, такое зло, такое горе для близких… Сколько я Петей намучилась, но ведь и он нашел силы бросить. Теперь и в рот не берет, вот уж пятнадцать лет… А вот Сашенька наш молодец, он и вовсе не начинал… Насмотрелся в детстве…
— Нашел силы, нашел силы…, — прошептал Андрей, вспомнив, какие обстоятельства побудили его прекратить пить в девятнадцатилетнем возрасте и почему-то вздрогнул, словно от электрического тока. — Ладно, мам, осовел я что-то с дороги, выпью чайку и спать пойду…
Да, с того пасмурного летнего вечера девяносто первого года он никогда в жизни не брал в рот крепких напитков, да и легкое вино-то начал изредка пить лишь года два назад. А до того — ни грамма… У Женьки же получилось все наоборот. Поначалу он тоже прекратил, но уже на первом курсе истфака предался запоям. Как он только умудрился закончить и истфак, и аспирантуру, и кандидатскую защитить?…
Андрей выпил чаю, посмотрел немного телевизор и отправился спать, предвкушая завтрашнюю встречу с Зоей и испытывая небольшое чувство будоражащего душу стыда за те пять дней, которые он наилучшим и наивеселейшим образом провел в Дагомысе.
Но выспаться ему не удалось. Телефонный звонок разбудил его ни свет ни заря.
— Андрюха! — услышал он в трубке взволнованный голос своего компаньона Левки Брылева.
— Что случилось? — продирал заспанные глаза Андрей.
— Все! Аврал! Крышка! Все сгорело! Понимаешь ты, все!
— Как это сгорело?
— Наши ларьки, магазины, все, и около «Профсоюзной», и около «Юго-Западной»… Мы нищие, Андрюха, все пропало! И новый магазин… дотла…
— Только наши сгорели или ещё чьи-нибудь? — спросил Андрей, чувствуя, как у него немеют руки и ноги и пытаясь держать себя в руках.
— В том-то и дело, что только наши! Я не понимаю, за что. Как по заказу! И ведь вроде бы в последнее время мы все делали правильно, без ошибок, с кем надо, дружили, с кем надо, делились… Ужас! Я сейчас у «Профсоюзной». Подъезжай… Ой, Андрюха, Андрюха, как мы будем рассчитываться с кредиторами?
— Прекрати голосить, как баба! — обозлился Андрей. — Скоро буду. Жди.
Он, даже позабыв умыться, выскочил из квартиры и рванул к машине. Завел двигатель и помчался к метро «Профсоюзной».
… Зрелище, которое он увидел, было не для слабонервных. Стеклянный магазин и палатка были сожжены дотла. Угрюмый капитан милиции медленно составлял протокол. Около него суетился Левка Брылев и рыдала продавщица Аля.
— Вот директор нашей фирмы Левушкин Андрей Петрович, — заикаясь, представил Брылев.
Вопросов было задано немало, на следующий день Андрея и Брылева вызвали в Управление Внутренних дел к следователю. Было возбуждено уголовное дело…
Следующим пунктом был магазин у метро «Юго-Западная». Картина там была аналогичная. Сожженный магазин, протокол, вопросы, ответы… И полная неясность, от кого именно исходили эти варварские действия…
Только к середине дня опустошенный, морально уничтоженный Андрей попал домой. И тут же раздался телефонный звонок. На проводе была насмерть обиженная Зоя.
— Мы же договорились, Андрюша… Я звоню, звоню, никто не подходит. Куда ты запропастился? Ты что, не хочешь меня видеть? Так бы прямо и сказал…
— Зоенька, у меня несчастье…, — гробовым голосом произнес Андрей.
— Что случилось?!
— Плохо, все плохо… Сгорели два магазина и два ларька. Дотла. Вместе с товаром…, — выдавил из себя Андрей. — Вот такие дела, — подвел итог он.
— Господи, бедный Андрюша, — прошептала Зоя. — В какое же страшное время мы живем…
— Да уж…, — только и сумел произнести Андрей.
— Я приеду?
— Приезжай. Жду.
Только он положил трубку, как снова раздался звонок. Андрей вздрогнул, сразу же узнав тот самый голос, который звонил ему на Новый Год, то ли мужской, то ли женский.
— Андрей Левушкин?
— Я…
— Как вы себя чувствуете?
— Кто вы?!! Что вам надо? Давайте встретимся и поговорим…
— Мне нужна только ваша жизнь, и больше ничего, — ответил странный голос.
— А что я вам сделал?!!!
— А вы подумайте, любезный. Голова-то вам на что дана? Чтобы думать. Вы полагаете, что делали людям только добро?
— Так представьтесь, хотя бы… Чтобы я мог подумать…
— Это ни к чему. Подумаете и так, без моих анкетных данных. Вы же инженер по образованию, по роду занятий — коммерсант, правда, пожалуй, теперь уже бывший, но все же… Значит, должны мыслить логически. Подумайте…
— А встретиться вы так и не желаете?
— Встретимся, не беспокойтесь. Только не в ваших интересах торопить события… У вас и так осталось не так уж много времени…
— Как это?
— А вот так. Вам же объяснили, что этот год будет для вас последним. Может быть, вы проживете ещё почти год, на дворе только начало февраля, а, может быть, и день, и час… А может быть, через минуту ваша голова разлетится как орех… Но уж до следующего Нового Года вы никак не доживете, это я вам точно могу пообещать…
— Вы полагаете, что в наше время человека так просто можно шантажировать и терроризировать? — разозлился вдруг Андрей. — Вы полагаете, что живете в диком лесу и на вас не найдется управы? Есть у нас и милиция, и прокуратура…
