Черные деньги - Макдональд Росс (читать книги полные .txt) 📗

— Что, Питер Джемисон там внутри?

— Да, он одевается. Вы заняли мое кресло, но это ничего. Я могу посидеть здесь. — Он присел на кафель. — Вы его гость?

— Я должен с ним встретиться здесь.

— Он делает пробежку по берегу. Я посоветовал ему не напрягаться. Для этого нужна тренировка.

— Но когда-то все же надо начинать.

— Согласен. Я сам не любитель бега. Это выматывает мускулы. — Он со спокойным удовлетворением посмотрел на свою скульптурную бронзовую фигуру. — Мне нравится походить на типичного калифорнийского спасателя.

— Вы действительно похожи на калифорнийского спасателя.

— Благодарю вас, — сказал он. — Я трачу все свободное время на это. Люблю серфинг. Я нанялся на эту работу из-за возможности заниматься серфингом. К тому же я студент колледжа.

— Какого колледжа?

— Государственного колледжа Монтевисты. Единственного здесь.

— А кто там заведует французским факультетом?

— Не знаю. Я изучаю бизнес, рекламное дело и вопросы недвижимости. Очень интересно.

Он напоминал мне молчаливых блондинов, заполнявших калифорнийские берега в пору моей молодости. Там и сейчас полно бродит мальчишек.

— Вы собираетесь изучать французский язык, сэр?

— Я просто хочу получить ответы на некоторые вопросы.

— Может быть, мистер Мартель поможет вам. Он француз.

— А он здесь?

— Да. Я только что разговаривал с ним. Он говорит так же свободно по-английски, как вы или я.

Он показал на кабину на втором этаже, выходящую в сторону моря. В открытом проеме в тени навеса наверху я увидел человека, несшего целую охапку всяких ярких предметов. — Эвакуирует свои вещи, — сказал спасатель. — Я предложил ему помочь, но он не захотел, чтобы я занимался его личными вещами.

— Он что, оставляет это место?

— Во всяком случае, он отказывается от кабины. Он сказал, что я могу взять мебель, которую он купил для кабины. Это пляжная мебель, но она совершенно новая, и ему она обошлась, должно быть, в копеечку. Она будет прекрасно выглядеть в моей кабине. Все, что у меня сейчас есть, — это спальный мешок. Все мои деньги уходят на содержание машин.

— Машин?

— У меня фургон для спортивных принадлежностей, — сказал он. — И мы с приятелем на двоих еще имеем спортивную машину для загородных прогулок. Спортивная машина экономит массу времени.

Парень начал мне надоедать. Беда в том, что их тысячи, таких как он, неопримитивистов, которые никак не вписываются в современность. Но меня внезапно поразила мысль, что, может быть, они даже лучше, чем я, приспосабливаются к нынешней жизни. Они могут жить как беззаботные дикари на берегу моря, в то время как компьютеры и всякие программисты за них делают всю работу и принимают решения.

— Почему мистер Мартель оставляет кабину? Она очень удобно расположена.

— Это лучшая кабина. Вы видите весь берег и море вплоть до самого рифа, где мы занимаемся серфингом. — Он махнул своей мускулистой рукой. — Мистер Мартель обычно сидел там и наблюдал, как мы скользим на досках. Он сказал мне однажды, что занимался серфингом, когда был моложе.

— Он не сказал, где он этим занимался?

— На этом же рифе, я полагаю.

— Он был здесь раньше?

— Этого я не знаю. Во всяком случае, при мне нет.

— И вы не знаете, почему он оставляет свою кабину?

— Ему она не понравилась. Он всегда на что-нибудь жаловался — например, вода в бассейне слишком пресная. Он считал, что она должна быть более соленой. Он не ладил с некоторыми членами клуба.

Парень замолчал. В его мозгу происходило какое-то шевеление, породившее внезапную мысль.

— Послушайте, не говорите, пожалуйста, Питеру Джемисону, что мистер Мартель отдал мне свою мебель. Ему это не понравится.

— Отчего же?

— Он из тех, кто не поладил с Мартелем. Пару раз они чуть не подрались.

— Из-за Джинни Фэблон?

— Я думаю, вам это известно?

— Нет, не очень.

— Тогда не буду вам ничего больше говорить. Если Питер Джемисон узнает, меня вытащат на ковер за то, что болтаю о членах клуба.

Он чувствовал, что наболтал лишнего. Одна из тех дам, что играли в бридж, избавила его от моего допроса. Она крикнула ему через бассейн:

— Стэн, не принесешь ли ты нам кофе? Черного!

Он встал и лениво поплелся к буфету.

Я одел темные очки и взобрался по деревянной лестнице на второй этаж строения. По похожей на палубу галерее я прошел в самый конец. Ротанговый плетеный стол, стоящий посередине кабины Мартеля, был завален разными предметами: купальными костюмами и халатами, мужскими и женскими пляжными принадлежностями, ластами и масками, бутылками от виски и коньяка. Там был маленький электрообогреватель и бамбуковые трости. Мартель вышел из одной из внутренних комнат с миниатюрным телевизором в руке. Он поставил его на стол.

— Выезжаете?

Он недовольно посмотрел на меня. Сейчас я был в темных очках, а он их снял. Глаза его блестели и были очень темного цвета, и в них как бы сосредоточилось все выражение его ярко-смуглого лица. Длинный, с горбинкой нос выдавал самоутверждающий и любознательный характер. Похоже, он меня не узнал.

— А что, если и так? — ответил он настороженно.

— Я подумал, что мог бы занять ваше место.

— Едва ли это возможно. Я снял помещение на весь сезон.

— Но вы не собираетесь его использовать.

— Я пока не решил окончательно.

Он больше говорил сам с собой, чем со мной. Его темный взгляд скользнул мимо меня к прибрежному пляжу. Я повернулся и посмотрел туда же. Голубые волны перекатывались через риф. А там, за ним, дюжина мальчишек вертелись коленопреклоненными на своих досках, будто они совершали молитву.

— Вы занимались серфингом?

— Нет.

— А подводным плаванием? Я заметил, что у вас есть все необходимое снаряжение.

— Да, я этим занимался.

Я внимательно слушал его речь. Мартель говорил с акцентом, но акцент проявлялся значительно слабее, чем во время ссоры с Гарри Гендриксом, и он использовал мало французских слов. Конечно, он сейчас не был так возбужден.

— А в Средиземном море вы не плавали под водой? Говорят, что этот вид спорта зародился в Средиземноморье.

— Это так, и я там плавал. Я был когда-то жителем Франции.

— Из какой части?

— Париж.

— Интересно, я был в Париже во время войны.

— Многие американцы там побывали, — ответил он натянуто. — Теперь, если разрешите, я избавлюсь от этих вещей.

— Хотите я вам помогу?

— Нет, спасибо, благодарю вас, всего хорошего.

Он вежливо раскланялся. Я пошел обратно по палубе, пытаясь подвести итог своим впечатлениям. Его смоляные волосы и гладкое строгое лицо, как и острый взгляд его глаз, говорили, что ему должно быть не больше тридцати. Чувствовалось тем не менее, что он владеет собой и обладает выдержкой более зрелого человека. Я так и не составил полной характеристики об этом человеке.

Я выбрался в лабиринт находящихся на первом этаже кабинок для переодевания. Занятия в школах к тому времени закончились, и толпа маленьких ребятишек шлепала друг друга полотенцами по ногам с неимоверным хохотом и шутливыми угрозами. Я прикрикнул на них, чтобы они не шумели. Они подождали, когда я уйду, и после моего ухода разбушевались еще сильнее.

Питер попытался завязать галстук перед затуманенным от пара зеркалом.

Он увидел мое отражение и обернулся с улыбкой. Я впервые видел его улыбающимся. Сейчас его лицо было красным и лоснящимся.

— Я не знал, что вы здесь. Я делал пробежку на берегу.

— Прекрасно, — ответил я. — Я только что разговаривал с Мартелем. Он перебирается из своей кабины, и, может быть, съедет совсем.

— Вместе с Джинни?

— Не думаю, что мне следовало спрашивать его об этом напрямую. В нынешних обстоятельствах мне, возможно, не следовало бы вообще с ним разговаривать. Это не то, что нужно сейчас. Но у нас, возможно, мало времени.

Эти слова согнали улыбку с лица Питера, и он, волнуясь, начал покусывать губы.