Воскресший для мщения - Рокотов Сергей (книга бесплатный формат .txt) 📗
Алексей задумался.
— Ладно, — сказал он. — Будь по вашему. Машину я у вас беру напрокат, телефон тоже, а деньги взаймы. Спасибо вам большое, Кирилл Игнатьевич. А ещё я попросил бы у вас радиоуправляемый фугас, если, разумеется, сумеете достать. — Он вопросительно поглядел на Барона. Тот едва заметно усмехнулся.
— Я все могу достать, связи имею, с кем нужно, — ответил он. — Вижу, крутое дело вы затеваете, Капитан…
— А как же? — усмехнулся в ответ и Кондратьев. — Если вы знаете от Меченого мою историю, что же вас удивляет? Я жил честно и порядочно. Был женат, имел замечательного сына. От них остались только кепочка и босоножка на вокзале в Душанбе. Я вернулся в Москву и принял предложение своего покойного ныне друга Сергея заниматься бизнесом. Что в этом плохого? Да, разумеется, я лох и простофиля, и не мое это дело заниматься этим. Я был хорошим командиром танкового батальона, выполнял свой долг, рисковал жизнью, хоронил боевых товарищей. А торговля — это не мое… Но занялся, короче, работал, не покладая сил. Полюбил женщину…, — потупил глаза он. — А что получилось? Лычкин затеял против меня жестокую коварную игру, спелся с отморозком Гнедым, они дважды ограбили наш склад, убили Бориса Викторовича Дмитриева, представителя тюменской торговой компании, затем подослали киллера убить меня. Затем кто-то задушил неудачника-киллера, кстати, до сих пор, никто не знает, кто это сделал. Затем Лычкин нанял подлеца-адвоката Сидельникова, чтобы он заморочил мне голову и потопил меня окончательно. Параллельно подстроили вечеринку у сестры моей женщины Ларисы и поссорили меня с ней. Затем подбросили в тюрьму фотографию, чтобы выбить меня из колеи. И в результате я оказался совершенно один, в тюрьме, осужденный на семь лет усиленного режима, без семьи, без дома… Сейчас мне сорок один год, и все мне приходится начинать с нуля. А начать я хочу с мести этим людям. Потому что иначе я просто не смогу жить. Я им не ягненок и молчать не собираюсь, и не подопытный кролик для их мерзких опытов. Так что поймите меня, Кирилл Игнатьевич.
— Вижу в ваших глазах здоровую злость, и в то же время не вижу излишней горячности и запальчивости, — сказал Барон. — И мне нравится то, что вы мне говорите. Я одобряю ваше решение. И помогу вам, чем могу… А Гнедого и впрямь давно пора отправить в ад. Самое ему там место… Будет вам и фугас, и что угодно…
— Спасибо, Кирилл Игнатьевич. А теперь, с вашего позволения я поеду в Москву и навещу вдову своего друга Сергея Фролова. Это мой долг, и с этого надо начинать новую жизнь…
— Так в час же добрый, — улыбнулся Барон. — Садитесь в вашу машину, вот вам доверенность на ваше имя и езжайте к вдове. Дело святое… А я вас буду ждать, когда хотите, тогда и приезжайте. Двери моего дома всегда открыты для вас, Капитан… А вот вам ещё джинсы, свитер и куртка. А то больно уж ваша серая униформа для ментов примечательна…
…Через полчаса машина несла Алексея по Ярославскому шоссе в сторону Москвы… Он легко держал баранку, словно сидел за рулем ещё вчера, а не семь лет назад, нажимал на педаль акселератора, слушал музыку, и у него яростно билось сердце. Мимо окна проплывали заснеженные поля, вокруг были простор и свобода, он ещё достаточно молод и полон сил. И он верил, что его час пробьет, что лучшее впереди… Он почувствовал, что ему снова хочется жить…
6.
… Как же все в жизни относительно! Еще вчера он был полон сил и надежд, он гордился собой, он считал себя честным и порядочным человеком, а теперь… Какой замечательный сюрприз он сам себе преподнес… И зачем, зачем он это сделал? Зачем они это сделали?!!!
Алексей лежал на диване в квартире Сергея Фролова и глядел в потолок. Гудела голова от вчерашнего выпитого, сильно тошнило. Но главное — тошнило от того, что они сделали…
… Настя обрадовалась ему, когда увидела его, стоявшего в дверях, постаревшего, обветренного, но прилично одетого, и самое главное — живого! Она бросилась к нему на шею и зарыдала. Рыдала она долго, а он гладил её по спине и белокурым волосам и испытывал ощущения, которых сам стыдился. Но он, сорокалетний мужчина, здоровый, полный сил, целых семь долгих лет не общался с женщиной. А она была рядом, прижалась к нему и рыдала на его плече, красивая, теплая, вызывающая жгучее желание…
…Тогда он очень бережно и деликатно отстранил её от себя, и они прошли в комнату. Там, в этой комнате, он жил, когда вернулся из Таджикистана и приехал к Сергею… Там они пили за счастливое будущее и ели вкуснейший плов, приготовленный Сергеем… Там Сергей внушал ему уверенность в себя, в свои силы… А теперь…
Огромный портрет Сергея в траурной рамке весело глядел на него со стены. А бледная, с синяками под глазами Настя сидела напротив него и вытирала с глаз слезы…
Вошла Маринка. Алексей помнил её годовалым пухленьким малышом, теперь же это была худенькая девятилетняя девочка с каштановыми волосами и грустными глазами, очень похожая чем-то неуловимым на покойного Сергея. «Как Настя объяснила ей смерть отца?» — подумал , кусая губы, Алексей.
Настя пристально поглядела на него и произнесла, не отрывая взгляда:
— Это дядя Леша, Мариночка. Ты помнишь его, это папин друг. А папа скоро приедет из командировки, — чеканя слова, сказала она.
— А почему Ленка и Ромка говорят, что папа умер? — спросила неожиданно Маринка, глядя грустными глазами на портрет отца на стене. — Они говорят, что на кладбище был взрыв, и мой папа там погиб…
— Глупости они говорят, просто глупости! — крикнула Настя и прижала к себе дочку, стараясь не разрыдаться. — Они просто дураки и ничего не знают про нашего папу. Папа уехал в Америку, он там читает лекции… Ты же помнишь, какую красивую куклу он тебе оттуда прислал…
Маринка как-то недоверчиво поглядела на мать и выбежала из комнаты.
— Когда погиб Сергей, ей было семь лет, а теперь девять, — всхлипнула она. — Она все понимает, все… Ладно, Алеша, давай посидим и помянем нашего Сереженьку. Он так тебя любил, так переживал, когда тебя осудили. Лица на нем не было, он то кричал, ругался на адвоката, на судью, говорил, что они подкуплены мафией, а то сидел, молчал, глядел в одну точку… Кстати, ты знаешь про свою Инну? — неожиданно спросила она.
