Зубочистка для людоеда - Хендерсон Крис (читать книги без регистрации .TXT) 📗
Продолжая улыбаться, он умиротворенно расслабился в кресле.
* * *
Я знал, что все это будет не так просто, как кажется. Прошло две недели, а Шеф не подавал признаков жизни. Город вздохнул, с облегчением решив, что страшный серый волк убрался к себе в дремучий лес. Я же думал, что он проверяет, из чего сложен мой домик, — из соломы или кирпича. Ход был за ним, и мне оставалось только ждать.
Фальконе я объяснял, что сделал и что намерен делать. Оплата сокращается наполовину — я некоторое время буду вынужден ничего не предпринимать. Он понял. Две спокойные недели вполне компенсировали этот простой. По его словам, Антонетту перестали мучить кошмары с того самого дня, когда я по ТВ бросил Шефу вызов. Кроме того, старик подтвердил мои подозрения: ко мне его направил именно капитан Тренкел.
С ним мы тоже были в контакте. Полиция не находила новых жертв Шефа. Он больше не присылал писем в газеты. Рэй верил в успех нашей затеи больше, чем я, но тоже не на сто процентов. Еще он сказал мне, что был просто потрясен, когда Билли и Хью примчались в участок вызволять меня из беды. По его мнению, ни для кого больше Хьюберт не стал бы светиться — для него попасть в газеты смерти подобно, Я и сам удивился такой самоотверженности.
Впрочем, он и не засветился: сумел выбраться из участка незамеченным и уже потом присоединился к нам с Билли, Втроем мы обсудили маневры капитана и стали гадать, что будет делать Шеф. Мы по-прежнему пытались понять логику его поведения. Осенило Билли:
— Одежда! — воскликнул он. — Все его жертвы были раздеты догола: их находили на пустырях и помойках, в мусорных баках без единого клочка материи на теле. Мы так и не знаем, во что все эти несчастные были одеты.
— Ве-верно, — сказал Хью. — Эту линию мы не отследили: толкались во все двери, кроме этой.
Именно. Все было известно: и цвет волос, и стрижка, и лак для ногтей, и косметика, и все размеры — даже те, которые не имели никакого значения. Только об одежде несчастных не было известно ничего, ибо одежды не находили.
И тогда мы взяли это на себя. Впрочем, я был уверен, что эта мысль осенила и кого-нибудь из полиции и она собирает материал, расспрашивая родственников, во что были одеты убитые. Я пустил Хью по следу.
И вот что выяснилось. Все были одеты, что называется, «прилично». Никаких тебе джинсов, маечек, курточек, кроссовок, ни намека на какую бы то ни было «хипповость». Все одевались, может быть, не очень дорого, но с претензией на элегантность, изящество — и со вкусом. К моменту исчезновения большинство было в строгих деловых костюмах. Чулки. Изящные туфли. Словом, оделись они в тот роковой день так, словно шли на «интервью»-собеседование, надеясь поступить на службу в какую-нибудь могучую корпорацию — Ай-Би-Эм, например. Тем не менее и эта линия завела нас в тупик.
— Нет, дело тут не в одежде, а в том, что она значит для этого подонка. Да, он ненавидит женщин, предпочитающих строгий стиль. А почему — мы не выясним никогда. Мамаша его так одевалась? Бывшая жена? Сестра? Возникают все те же вопросы. И все-таки это важно. Уже одно то, что полиция зафиксировала это, указывает, что мы на верном пути. Но само по себе на Шефа не выводит.
Хью высказал идею о том, что он — фетишист и хранит одежду жертв, как трофеи. Билли пошел дальше, предположив, что тут имеет место ритуальное раздевание, ра-облачение, связанное с какими-то его темными комплексами и со стремлением унизить несчастных. Но опять же ничего конкретного нам не давало. Зацепок как не было, так и нет.
Судя по всему, Шеф предполагал действовать по нашему сценарию, и это всерьез меня тревожило. Затаиться, притихнуть на какое-то время, чтобы город почувствовал себя в безопасности, размяк, — а потом ошеломить всех кровавым возвращением.
Закинув ноги на подоконник, наплевав на то, что кабинет мой раскалялся и заполнялся уличным шумом, я сидел в кресле и думал, каким и когда будет это возвращение.
Стакан был наполнен — на случай, если необыкновенно сильно и внезапно захочется выпить. Мало ли что? Надо быть предусмотрительным.
Стук в дверь меня не удивил. Как не удивило и появление особы, произведшей этот стук. Пресса одолевала меня с завидным упорством и постоянством. Салли Бреннер — воплощение женственно-делового стиля: кремовая юбка, не-е-ежно-нежно розовая блузка, кремовый жакет — вошла в кабинет. Вытирая лоб насквозь мокрым носовым платком — занятие бесплодное и бессмысленное, — я сказал:
— Боже, такая элегантность в такую жару!.. Я потрясен. — Потом спустил ноги с подоконника и указал ей на стул. — Прошу. Чем порадуете?
— Боже, — в тон мне отвечала она, — какая неслыханная учтивость. Ни одного бранного слова! Что случилось? Вы решили стать джентльменом?
— Нет, сегодня слишком душно и жарко, чтобы... Впрочем, если вы настаиваете...
— Нет, — засмеялась она, проведя рукой по волосам. — А насчет жары, вы даже и сами не знаете, до чего правы. Но будет еще жарче...
Чем-то мне эта многозначительная фраза не понравилась. Я подался вперед:
— Что вы имеете в виду? У вас предчувствие? Вы предполагаете? Или есть что-либо более основательное?
Сняв с плеча сумку, она достала из нее маленький кассетный плейер и поставила его передо мной на стол.
— Более, более. Более некуда. Включайте.
Я надавил кнопку. Вое вопросы — потом. Прежде всего голос Салли известил вселенную, что говорит автоответчик, что мисс Бреннер дома нет и просьба после гудка передать «мессидж». Звонков было много, но внимания заслуживал лишь один.
«Приветствую вас, Салли, — ровно и холодно донеслось из динамика. Голос был — один к одному из фильма ужасов. Интересно, долго ли Шеф вырабатывал такую безжизненную интонацию? — Нам надо поговорить. Я решил сдаться. Я устал. Я так устал... — сквозь бесстрастие пробилась молящая нота, взятая, кстати, почти верно. — В полицию... В полицию я идти не могу. Они не поймут и обойдутся со мной... грубо», — звучал холодный, ровный и при этом чуть хнычущий голос, окружавший Салли ледяным полем, которое вмиг прогнало прочь жаркую духоту.
Салли закурила, глубоко затянулась. Он просил ее прийти за ним. Он хотел, чтобы именно она сняла сюжет для своей программы. Потому что она всегда была к нему справедлива, так справедлива, словно знала, почему совершал он все то, что совершал. Все правильно.
— И вы купились? — спросил я.
Она выпустила дым через ноздри и, дунув, тотчас разогнала голубоватое облачко. Палец нажал на клавишу, и ровный, холодный голос смолк на полуслове.
— Не знаю, — она прикусила губу. — Кое-чему поверила. Наверно. Я думаю, он сам не во все верит.
— Вы считаете, он хочет сдаться?
— Да, — сказала она, и вряд ли за всю жизнь произносила она что-либо убежденней. — Сдаться. В глубине души он мечтает об этом.
— Ну, так что вас смущает? — спросил я, уловив сомнение в ее последних словах.
— Он хочет, чтобы и вы при этом были.
— Да я ему глотку зубами перерву.
Она окинула меня спокойным взглядом, спокойно-оценивающим — у женщин я его не переношу. Потом раздавила сигарету в пепельнице, побарабанила по ней пальцами и сказала:
— Не кажется ли вам, что для подобных деклараций сегодня слишком жарко?
— Может быть, может быть, — согласился я, потом полез в ящик стола и извлек оттуда последнюю по времени бутылку джина, Я купил ее еще до встречи с Фальконе, но уровень пока не переполз ниже этикетки. Я предложил Салли совместными усилиями исправить это упущение. Она приняла мое предложение.
— Льда нет, — предупредил я. — Не держим.
— Обойдусь. Вермут хорош сухой, а джин — мокрый.
Мы чокнулись. Уровень жидкости понизился, уровень взаимной приязни возрос. Мало что так способствует оживленной беседе, как общая опасность: пули, припасенные для нас Шефом, лежат рядышком. Салли вновь включила запись. Шеф сообщил, что мое обвинение открыло ему глаза на себя. Он раскаивается. Начать каяться он желает на крыше такого-то дома в Куинсе — сегодня вечером. Но — никаких полицейских. Если на месте встречи он заметит еще кого-нибудь, кроме нас двоих, то нам его не видать, он не покажется. Да, он знал, как поступать, если события развернутся не по его сценарию, и был так добр, что предупреждал нас об этом.
