Кошки-мышки - Паттерсон Джеймс (бесплатные онлайн книги читаем полные .TXT) 📗

Мэтью Льюис, приняв ночную смену, жизнерадостно вел свой автобус по темному юго-восточному району столицы. Он привычно насвистывал какую-то веселую мелодию, ловко выруливая в узеньких переулках города.

Уже девятнадцать лет Мэтью работал водителем автобуса, и все эти годы считал себя счастливым человеком. К тому же ему нравилось выходить в ночную смену: он обожал одиночество. Друзья Мэтью, да и его жена Альва, с которой они прожили вместе двадцать лет, были уверены в том, что Льюис – настоящий мыслитель. Кроме того, он увлекался историей, проявлял интерес к политике и даже когда-то занимался социологией. Льюис прекрасно понимал, например, в чем сейчас нуждается его родная Ямайка, и поддерживал ее интересы, как мог.

Последние несколько месяцев Льюис слушал записи по самосовершенствованию, которые любезно предоставляла одна небольшая компания по самообучению в Вирджинии. И вот теперь, когда его автобус плавно двигался по улицам юго-восточного района в пять часов утра, Льюис внимательно прислушивался к очередной записанной на ленту лекции под названием «Добрый король, или Американские президенты после периода депрессии». Иногда Мэтью удавалось осилить две или три лекции за ночь, а бывало и так, что понравившийся материал он с удовольствием прослушивал и во второй раз.

Внезапно краем глаза Мэтью уловил какое-то движение впереди. Он резко вывернул руль. Заскрипели шины, взвизгнули тормоза. Автобус накренился вправо и проехал через всю улицу почти перпендикулярно движению.

Машина сердито зашипела и остановилась. Слава Богу, в это время никакого транспорта рядом не оказалось, и, насколько хватало обзора, Мэтью видел впереди только приветливые зеленые огоньки светофоров.

Льюис распахнул дверцу и выбрался наружу. Сейчас он молил Господа о том, чтобы его автобус миновал кого-то или что-то, так неожиданно бросившееся ему под колеса.

Однако он вовсе не был уверен в благополучном исходе и поэтому немного побаивался того, что мог обнаружить в следующую секунду. На улице было совсем тихо, и единственным звуком, доносившимся до слуха Мэтью, был монотонный голос лектора на магнитной записи. «Дико и нелепо, – пронеслось в голове водителя. – Короче, хуже не придумаешь».

И только теперь он заметил старую негритянку, лежащую на мостовой. На ней был длинный, в синюю полоску, банный халат. Он немного распахнулся, и стала видна красная ночная рубашка. Женщина выбежала на улицу босая. У водителя тревожно забилось сердце.

Он торопливо приблизился к женщине, желая помочь, но, увидев ее в свете уличного фонаря, сразу же понял, что сейчас его стошнит. Ночная рубашка вовсе не была красной: такой ее сделала кровь, сочащаяся из многочисленных ран. Зрелище было ужасающим. Конечно, Мэтью приходилось сталкиваться с ситуациями и похуже, но и эта была достаточно серьезной и неприятной.

Глаза старой негритянки были открыты, она оставалась в сознании. Женщина протягивала к водителю худую руку, пытаясь что-то сказать.

«Домашняя ссора с побоями, – подумал Льюис. – А может быть, в дом ворвался грабитель».

– Пожалуйста, помогите нам, – прошептала Бабуля Нана. – Пожалуйста, помогите.

На Пятой улице было перекрыто движение, и ее заблокировала полиция. Джон Сэмпсон бросил свой черный «ниссан» и бегом припустился к дому Алекса. На этой знакомой с детства улице, которую Джон считал родной, сейчас на разные голоса завывали сирены карет скорой помощи и полицейских машин.

Сэмпсон несся так, как ему никогда не приходилось. Он пребывал в состоянии холодного ужаса. Его ноги тяжело топтали тротуар. На сердце было так тяжело, что, казалось, оно сейчас разорвется. Дыхание давалось с трудом, и Джон чувствовал, что если прямо сейчас не перейдет на шаг, его вырвет. Волнение и похмелье после вечеринки давали о себе знать. Остатки алкоголя несколько притупили чувства, но не до конца.

Городская полиция продолжала прибывать, внося еще больше суматохи и неразберихи. Сэмпсон расшвырял соседских зевак, столпившихся возле дома. Никогда еще его презрение к «любителям поглазеть» не было столь очевидным и резко выраженным. Куда бы Джон ни взглянул, повсюду он видел плачущих людей. Многие из них были ему знакомы: соседи и друзья Алекса. Несколько раз до Сэмпсона долетало произносимое шепотом имя Кросса.

Когда он добрался до знакомого дощатого забора, огораживающего собственность семьи Кроссов, Джон услышал такое, что его сразу вывернуло наизнанку. Поневоле ему пришлось остановиться, ухватиться за белый крашеный забор, чтобы хоть немного успокоиться и перевести дух.

– Они все убиты! Вся семья Кроссов погибла! – вопила в толпе негритянка с испещренным оспинами лицом. Она напоминала персонаж из телесериала «Копы», и при всей трагичности ситуации в этой женщине не было и тени сочувствия.

Джон смерил ее горящим уничтожающим взглядом, а потом вломился во двор, не обращая внимания на временные «рогатки» и желтые ленты, огораживающие место преступления.

Двумя огромными шагами он преодолел лестницу и чуть не столкнулся у дверей с медиками, выносящими носилки из гостиной.

Сэмпсон замер, и все внутри у него похолодело: он не мог поверить своим глазам. На носилках лежала Дженни, казавшаяся сейчас особенно маленькой и беззащитной. Он наклонился над ней, потом рухнул на колени, и крыльцо жалобно застонало от непомерной тяжести.

Джон издал тихий стон. Он уже больше не был большим и сильным. Сердце его разрывалось, и огромный негр едва сдерживал рыдания.

Увидев Сэмпсона, Дженни тихонько заплакала, повторяя:

– Дядя Джон, дядя Джон…

«Дженни жива, Дженни не умерла», – чуть не закричал он. Ему хотелось заорать во весь голос: «Заткнитесь и перестаньте распространять лживые слухи!» Джон хотел узнать о случившемся сразу все, но это, конечно, пока было невозможно.

Он снова склонился над девочкой, своей крестницей, которую любил, словно родную дочь. Ее ночная рубашка была перепачкана кровью, медный запах которой едва не вызвал у Сэмпсона новый приступ тошноты.