Час убийства - Гарднер Лиза (читаем книги txt) 📗
– Терпеть не могу сотовые телефоны, – отчетливо произнес Мак.
– Обманщик! Ты не спал.
– И доволен этим. Хочешь меня наказать? Готов получить хорошую трепку.
– Если услышу какие-то пустяки, – заявила Кимберли, – разобью в этом проклятом телефоне все микрочипы.
Но оба уже понимали, что сообщение будет срочным. Поскольку шел предутренний час, звонить мог Рей Ли Чи с новостями о четвертой жертве. Они получили отсрочку. Теперь время истекло.
Кимберли раскрыла телефон, ожидая самого худшего, и немало удивилась, услышав голос Рейни.
– Это Эннунцио, – сказала та без предисловий. – Где вы, черт возьми?
Потрясенная Кимберли выпалила одним духом название мотеля и номер комнаты.
– Возьмите его под стражу, – распорядилась Рейни. – Мы едем. И вот что, Кимберли, присматривай за Норой Рей.
В телефоне раздался щелчок. Мак и Кимберли быстро потянулись за одеждой.
Темно. Очень жарко. Прижимаясь к стене мотеля, они двигались к комнате Эннунцио с напряженными лицами и с пистолетами в руках. Сперва они оказались у комнаты Норы Рей. Кимберли постучала. Никакого ответа.
– Крепко спит, – пробормотал Мак.
– Будто нам не хочется.
Они побежали через автостоянку. Комната Эннунцио находилась в другом крыле Г-образного здания. Дверь закрыта. Свет выключен. Кимберли приложила ухо к двери и прислушалась. Сперва тишина. Потом внезапный грохот мебели – или тела – об пол.
– Действуй, действуй! – крикнула Кимберли. Мак вскинул ногу и ударил по непрочной деревянной двери. Дверь отскочила назад, но ее удержала цепочка. Он обрушил еще один сокрушительный удар, и дверь стукнулась о стену.
– Ни с места, полиция!
– Нора Рей, где вы?
Кимберли и Мак, он с громким возгласом, она с тихим, вошли в комнату. Кимберли тут же нащупала выключатель и включила свет.
Перед ними двое явно вели схватку. Стулья были разбросаны, постель скомкана, телевизор свален. Но не доктор Эннунцио набрасывался на испуганную девушку. Это Нора Рей загнала в угол доктора, одетого только в трусы. Теперь она приближалась к нему, угрожающе держа в руке шприц с громадной блестящей иглой.
– Нора Рей! – воскликнула Кимберли.
– Он убил мою сестру.
– Это не я, не я. Клянусь Богом! – Эннунцио крепче прижался к стене. – Наверное… наверное, это был мой брат.
Глава 44
– Поймите, я думаю, он болен.
– Ваш брат, возможно, похитил и убил более десяти девушек. То, что он болен, самая незначительная его проблема!
– Не думаю, что он хотел причинить им вред…
– Постойте! – подскочил Мак. Он высился над Эннунцио сидевшим теперь на краю кровати. Куинси и Рейни приехали и охраняли выход, в правом углу Кимберли не сводила глаз с Норы Рей. Шприц у нее Кимберли забрала. Однако враждебная напряженность в комнате сохранялась. – Так это вы мне звонили?
Эннунцио кивнул.
– Что за черт? Вы водили меня за нос с самого начала!
– Я не хотел водить вас за нос. Я старался помочь…
– Вы сказали, что звонивший мог быть убийцей. Как это понять?
– Я хотел, чтобы вы относились к звонкам серьезнее. Честное слово, всеми силами старался помочь. Я сам очень мало знаю.
– Могли бы назвать имя брата.
– Это ничего не дало бы. Фрэнка Эннунцио не существует. Он живет под вымышленным именем. Прошу вас, поймите. Я не разговаривал с братом больше тридцати лет.
Все насторожились. Мак нахмурился, эта последняя новость ему не понравилась.
– Полагаю, стоит начать сначала, – спокойно сказал Куинси.
Эннунцио устало кивнул.
– Пять лет назад я начал работать над делом о похищениях детей в Атланте, среди похищенных был ребенок молодого врача. Меня вызвали проанализировать приходившие ему письма. Пока я находился там, исчезли две студентки, учившиеся в университете штата. Я вырезал статьи из газет. Тогда приписывал это наитию. Я работал над исчезновением, а тут еще одно исчезновение. Могло оказаться, что между ними есть связь. Я начал следить за делом пропавших без вести студенток. В то лето, потом в следующее, когда в период жары исчезли еще две девушки.
Я уже знал, что дело об исчезновении девушек не имеет ничего общего с моим. Детей похищали с целью получения выкупа. Некий очень приличный молодой человек, работавший в одном из самых престижных гольф-клубов, использовал служебное положение для выявления богатых молодых семей и слежки за ними. Расследование заняло три года, но мы в конце концов разоблачили похитителя в значительной мере благодаря его письмам с требованием денег.
Похищения в период жары оказались совсем другой историей. «Несуб» всегда нападал на девушек студенческого возраста, ехавших парами. Одну оставлял мертвой возле дороги, другую увозил куда-то в глухое место. И всякий раз отправлял сообщения в газету. Часы тикают… жара убивает. Я издавна помню это письмо. Такие вещи не забываются.
Эннунцио умолк. И погрузившись в свои мысли, опустил взгляд к ковру.
– Что сделал ваш брат? – спросила Рейни. – Расскажите нам о Фрэнке.
– Наш отец был жестоким человеком.
– Есть такие отцы.
– Он работал на шахте неподалеку отсюда. Это тяжкая жизнь. Изнурительная работа днем. Горькая бедность ночью. Он был очень озлобленным.
– Озлобленные часто пускают в ход кулаки, – заметила Рейни.
– Да. Пускают.
– Ваш брат убил отца?
– Нет. Шахта доконала его раньше. Угольная пыль скапливалась у отца в легких, он стал кашлять, потом настал день, когда бояться его нам было уже не нужно.
– Эннунцио, что сделал ваш брат?
– Убил нашу мать, – прошептал Эннунцио. – Женщину, которую в детстве мы постоянно старались защищать всеми силами.
Голос его оборвался. Казалось, он больше не может смотреть ни на кого. Поникнув, свесив голову, он сжимал и разжимал лежавшие на коленях руки.
– Вы должны понять… После похорон она слегка тронулась. Начала орать на Фрэнка, что он неблагодарный, а затем принялась бить его отцовским ремнем. Поначалу Фрэнк ничего не делал. Лежал, пока она не выбилась из сил. До того устала хлестать, что даже не могла поднять руку. И тогда он встал с пола. Поднял ее. Очень осторожно. Я отчетливо это помню. Ему было всего четырнадцать лет, но он был высоким не по возрасту, а мать – хрупкой, как птичка. Взял на руки, отнес в ее комнату и положил на кровать. Фрэнк велел мне уйти из дома. Но я не мог. Я стоял посреди лачуги, а он взял лампу и стал поливать полы керосином. Кажется, я понимал, что он собирается сделать. Мать лишь смотрела на него с кровати. Грудь ее вздымалась. Она не проронила ни слова. Даже не подняла головы. Он хотел убить ее, может быть, убить нас всех, и думаю, она была признательна ему.
Фрэнк облил лачугу керосином. Потом достал из печи раскаленные угли и бросил на пол. Старый, деревянный, высохший от времени дом вспыхнул. Может быть, дом был тоже признателен; это жилище никогда не ведало счастья. Не знаю. Помню только, как брат схватил меня за руку и вытащил наружу. Потом мы стояли и смотрели, как горит наш дом. В последнюю минуту мать подняла пронзительный крик. Клянусь, я видел ее, стоя посреди пламени, она воздевала руки и надрывно кричала. Но ей уже ничем нельзя было помочь. Нельзя было ничем помочь никому из нас. Брат подвел меня к дороге, сказал, что вскоре кто-нибудь появится. Потом произнес: «Запомни, Дэви. Жара убивает». И скрылся в лесу. С тех пор я не видел его и не разговаривал с ним. Неделю спустя меня определили в семейный детский дом в Ричмонде, и я стал жить там. Когда мне исполнилось восемнадцать лет, я съездил в ту местность. Захотел побывать на могиле родителей. Обнаружил выдолбленное в могильном камне отверстие, а в нем свернутый трубкой листок бумаги. Там было написано: «Часы тикают… планета гибнет… животные плачут… реки вопят. Неужели не слышите? Жара убивает». Пожалуй, это резюме последних мыслей брата на данную тему.
