Заговор «Аквитания» - Ладлэм Роберт (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗

Конверс почувствовал тупую боль под ложечкой и впервые заметил разгорающуюся на востоке зарю. Начался день, а вместе с ним и убийства. Повсюду.

– О господи! – прошептал он, ощущая собственное бессилие.

– Где компьютер, парень? – взревел Джонни Реб, тыча стволом пистолета в висок охранника. – Говори! У тебя, рыбка, не осталось другого выбора!

– Baracke vier! [229]

– Danke. Это в четвертом здании. Пошли-ка туда, союзничек. Пошевеливайся!

Огромный компьютер занимал почти всю пятиметровую стену оборудованного кондиционерами зала. Держа перед глазами записную книжку Джоэла, Ларсон девять мучительных минут вертел какие-то диски, включал и выключал какие-то рычажки на консоли и наконец изрек:

– Банк памяти блокирован. Он не выдаст информацию без вводного кода.

– Что значит эта абракадабра? – проворчал Джонни Реб.

– Это значит, что машина начнет работать только после ввода в нее определенного набора символов. Вот почему я и спрашивал, нет ли среди захваченных специалиста по компьютерам.

Загудел зуммер рации Реба, и Конверс сорвал микрофон с шеи южанина.

– Вэл?

– Да, дорогой! С тобой все в порядке?

– Да. Что там происходит?

– Радио «Франс» сообщает, что в Елисейском дворце найдены бомбы. Двое депутатов застрелены по дороге на митинг. Правительство требует ввода армейских соединений.

– Господи! Я отключаюсь.

Двое из шархёрнской команды ввели в комнату одного из пленных, крепко держа его под руки.

– Он не хотел говорить, чем занимается, – сказал один из них. – Но когда мы поставили всех к стенке, другие оказались менее сдержанными.

Реб ухватил программиста за горло, но Джоэл, оттолкнув южанина, бросился вперед с охотничьим ножом в руках.

– Я достаточно натерпелся из-за таких подонков, как ты, – сказал он, приставив окровавленное лезвие к носу захваченного. – Но теперь хватит! – На кончике носа выступила кровь, и программист «Аквитании» пронзительно вскрикнул. Конверс тут же приставил кончик ножа к его правому глазу. – Код или… – заорал он.

– Zwei, eins, nule, fenf! [230] – испуганно провизжал программист.

– Введите код! – крикнул Джоэл.

– Машина включена! – доложил через секунду англичанин.

– А теперь вводите код! – приказал Конверс, швыряя программиста в руки молодчиков Реба.

Как завороженные следили они за мелькающими на темном экране зелеными буквами. Имена, воинские звания, занимаемые должности. Ларсон включил принтер, и бумажная полоса с бесчисленным множеством персональных данных поползла из щели.

– Все бесполезно! – вырвалось у Джоэла. – Мы не успели вывести их из игры!

– Не отставайте от времени, старина, – сказал англичанин, указывая ему на странного вида телефон, вмонтированный в панель. – Перед вами последние достижения техники. Небо кишит всевозможными спутниками связи, и все эти данные можно переслать любому, у кого есть приемное устройство. На дворе век технологий, а не алхимии.

– Тогда приступайте, – сказал Конверс и, припав к стене спиной, опустился на пол в полном изнеможении.

С гневом и возмущением наблюдал ошеломленный мир за нарастающей с катастрофической быстротой волной террора. Люди молили о защите, взывали к лидерам, требуя положить конец бессмысленной жестокости, превратившей целые города в поля сражений, где охваченные паникой люди сначала забрасывали друг друга камнями, потом – бутылками с горючим и, наконец, перешли к пулям, потому что в них тоже стреляли. Мало кто мог сказать, где враг, – врагом был каждый нападающий, а нападали друг на друга все, и команды поступали из каких-то невидимых штабов и командных пунктов. Полиция оказалась бессильной; на помощь были брошены части национальных гвардий, но вскоре выяснилось, что их командование тоже ничего не может сделать. Хаос нарастал. Все чаще раздавались требования принять более суровые меры, ввести военное положение. И военное положение вводилось. Контроль все чаще возлагался на военных. Они и принялись устанавливать его повсеместно.

В Пало-Альто, штат Калифорния, бывший генерал армии Джордж Маркус Делавейн, пристегнутый к своему инвалидному креслу, не отводя взгляда от трех экранов, следил, как истерия захлестывает мир. Экран слева погас – машина операторов передвижной станции подверглась нападению, ее закидали гранатами. На центральном экране женщина-комментатор зачитывала срывающимся от злости голосом сообщение о страшных разрушениях и разгуле террора; слезы ярости текли по ее лицу. Экран справа демонстрировал полковника морской пехоты, дающего интервью на перегороженной баррикадами нью-йоркской улице в районе Уолл-стрит. В руке он держал «кольт» 45-го калибра и, говоря в микрофон, одновременно выкрикивал приказы своим подчиненным. Экран слева вдруг снова ожил. На нем появилось лицо известного политического обозревателя, голос его звучал глухо, а глаза казались остекленевшими. Он попытался заговорить, но не смог, а потом вдруг резко отвернулся, и его вырвало – прямо перед объективом телекамеры. Оператор быстро переместил камеру, и на экране появился ничего не подозревающий телекорреспондент, который именно в эту секунду орал в телефонную трубку: «Да что же у вас творится, сволочи?!» Он тоже, как и женщина на центральном экране, плакал, колотя кулаком по столу, сотрясаясь от конвульсий, потом обхватил голову руками и откинулся в кресле. Экран погас.

Губы Делавейна растянулись в самодовольной улыбке. Резко потянувшись к дистанционному управлению, он выключил боковые экраны, сосредоточив все внимание на центральном. Камера как раз схватила генерал-лейтенанта, шагавшего в каске по залу для пресс-конференций где-то в Вашингтоне. Сняв каску, генерал взобрался на трибуну и заговорил в микрофоны резким голосом:

– Нами перекрыты все дороги на Вашингтон, и настоящим я строго предупреждаю всех гражданских лиц, что любые попытки пересечь пропускные посты будут пресекаться силой. Мои приказы коротки и ясны: стрелять боевыми патронами. В силу чрезвычайных обстоятельств я принимаю на себя верховное руководство, возложенное на меня спикером палаты в отсутствие президента и вице-президента, покинувших столицу по соображениям безопасности. В настоящий момент власть находится в руках военных, и до отмены чрезвычайного положения мы будем действовать по законам военного времени.

Жестом победителя Делавейн выключил и последний экран.

– Свершилось, Пол! – сказал он, обращаясь к своему адъютанту, стоявшему в полной парадной форме у стены, украшенной странной картой. – Даже самые слюнявые из пацифистов не посмеют и заикнуться об отмене чрезвычайного положения. А если попробуют… – Глава «Аквитании» указательным пальцем правой руки имитировал пистолетные выстрелы.

– Да, свершилось, – согласился адъютант, подходя к письменному столу генерала и шаря в одном из его ящиков.

– Что вы делаете?

– Простите, генерал, но это тоже должно свершиться. – Адъютант достал из ящика «магнум» калибра 0,357.

Однако не успел он поднять его, как левая рука Делавейна извлекла из-под подушки инвалидного кресла короткоствольный пистолет. Нажимая раз за разом на спусковой крючок, генерал выкрикивал:

– Думали застать меня врасплох? Ничтожества! Трусы! Предатели! Думаете, я верил хоть одному из вас? Думаете, не видел, как вы смотрели на меня? Не слышал вашего шепота? Да я и без ног лучше любого из вас! Вот так, подонок! Теперь ты это знаешь. А скоро узнают и остальные! Они будут расстреляны за измену основателю «Аквитании»! Верить вам?! Да вы только и зарились на мое место! Руки коротки!

Все четыре пули попали в цель, адъютант, изрешеченный, отлетел к стене, к карте будущего государства. Собрав последние остатки сил, он поднял мощный револьвер и единственный раз нажал на спуск, после чего, бездыханный, распластался на полу.

Пуля, выпущенная из крупнокалиберного револьвера, ударила Джорджа Маркуса Делавейна в грудь, вызвав сильное кровотечение. Инвалидное кресло вместе с пристегнутым мертвым пассажиром упало набок.