Девушка, которая взрывала воздушные замки - Ларссон Стиг (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
– Фельдин живет в Осе, муниципалитет Хернёсанд. Я родом из тех мест. Мой отец – член Партии центра и хорошо знает Фельдина. Сам я несколько раз с ним встречался, и в детстве, и уже будучи взрослым. Он вполне нормальный человек.
Три инспектора посмотрели на Йеркера Хольмберга с изумлением.
– Значит, ты знаком с Фельдином, – с сомнением в голосе сказал Бублански.
Хольмберг кивнул. Бублански выпятил губы.
– Честно говоря… – продолжал Хольмберг. – Если бы нам удалось чего-нибудь добиться от бывшего премьер-министра, это бы решило часть проблем и мы бы знали, на каком свете находимся. Я могу съездить к нему и поговорить.
Не скажет, значит, не скажет. А если он пойдет нам навстречу, мы, возможно, сэкономим довольно много времени.
Бублански обдумал это предложение, потом покачал головой. Краем глаза он видел, что Соня Мудиг и Курт Свенссон оба задумчиво закивали.
– Хольмберг… спасибо за предложение, но думаю, с этой идеей нам следует повременить. Давайте вернемся к началу. Соня!
– По сведениям Блумквиста, Залаченко приехал сюда в семьдесят шестом году. Насколько я понимаю, получить такую информацию Блумквист мог только от одного человека.
– Гуннара Бьёрка, – сказал Курт Свенссон.
– Что нам сообщил Бьёрк? – спросил Йеркер Хольмберг.
– Немногое. Он ссылается на секретность и говорит, что не имеет права что-либо обсуждать без согласия своего начальства.
– А кто его начальники?
– Это он говорить отказывается.
– И что с ним теперь будет?
– Я задержал его за нарушение закона о борьбе с проституцией. Благодаря Дагу Свенссону у нас имеются отличные документы. Экстрём явно разозлился, но, поскольку я составил официальное заявление, у него могут возникнуть проблемы, если он закроет предварительное следствие, – сказал Курт Свенссон.
– Вот как. Нарушение закона о борьбе с проституцией. Думаю, он отделается штрафом.
– Вероятно. Однако его дело находится в нашей компетенции, и мы можем снова вызвать его на допрос.
– Правда, получается, что мы запустили лапу на территорию Службы безопасности, а это может вызвать некоторую турбулентность.
– Проблема заключается в том, что ничего из случившегося не могло бы произойти, не будь тут тем или иным образом замешана Служба безопасности. Вполне возможно, что Залаченко – действительно русский шпион, перебежавший к нам и получивший политическое убежище. Возможно и то, что он работал на СЭПО в качестве разведчика или источника информации и имелась причина скрывать его настоящее имя и снабдить его фальшивыми документами. Однако существует три проблемы. Во-первых, расследование девяносто первого года, приведшее к незаконной изоляции Лисбет Саландер. Во-вторых, дела Залаченко с тех пор не имеют ни малейшего отношения к государственной безопасности. Он самый обычный бандит, по всей вероятности, причастный к нескольким убийствам и другой противозаконной деятельности. И в-третьих, нет никакого сомнения в том, что Лисбет Саландер подстрелили и закопали на его земле в Госсеберге.
– Кстати, мне бы очень хотелось почитать отчет об этом пресловутом расследовании, – сказал Йеркер Хольмберг.
Бублански помрачнел.
– Его в пятницу забрал Экстрём, а когда я попросил отчет обратно, он пообещал снять с него копию, но так и не снял. А потом позвонил мне и сказал, что разговаривал с генеральным прокурором и что возникла проблема. По мнению генерального прокурора, гриф секретности означает, что расследование не подлежит распространению и копированию. Генеральный прокурор потребовал сдать все копии ему, пока дело не прояснится. Следовательно, Соне пришлось сдать имевшуюся у нее копию.
– Значит, материалов этого расследования у нас больше нет?
– Да.
– Черт, – сказал Хольмберг. – Это не к добру.
– Именно, – поддержал его Бублански. – Но главное, это означает, что против нас кто-то действует, и к тому же очень быстро и эффективно. Ведь именно эти материалы наконец сдвинули дело с мертвой точки.
– Значит, нам необходимо выяснить, кто действует против нас, – сказал Хольмберг.
– Минутку, – произнесла Соня Мудиг. – У нас еще имеется Петер Телеборьян. Он помогал нам сведениями о Лисбет Саландер в нашем собственном расследовании.
– Точно, – сказал Бублански, понизив голос. – И что он сообщил?
– Он очень беспокоился за ее безопасность и желал ей добра. Но когда с формальной болтовней было покончено, он заявил, что она представляет большую опасность и потенциально способна оказать сопротивление. Наша версия во многом базировалась на его словах.
– И он во многом подогрел Ханса Фасте, – заметил Хольмберг. – Что, кстати, слышно о Фасте?
– Он взял отпуск, – коротко ответил Бублански. – Вопрос в том, как нам двигаться дальше.
Последующие два часа они посвятили обсуждению разных возможностей. Было принято лишь одно практическое решение: Соня Мудиг на следующий день снова поедет в Гётеборг, чтобы узнать, что может сообщить Лисбет Саландер. Когда совещание наконец закончилось, Соня Мудиг и Курт Свенссон вместе направились в сторону гаража.
– Я вдруг подумал… – Курт Свенссон осекся.
– Что? – спросила Мудиг.
– Просто, когда мы разговаривали с Телеборьяном, ты единственная из всей группы задавала вопросы и пыталась возражать.
– Угу.
– М-да… такие вот дела. У тебя есть чутье, – сказал он.
Курт Свенссон не отличался щедростью на похвалы, а Соня Мудиг уж точно впервые услышала от него что-то столь похожее на одобрение, поэтому, даже когда он уже ушел, она так и осталась стоять возле своей машины в полном изумлении.
Глава 05
Воскресенье, 10 апреля
Ночь с субботы на воскресенье Микаэль Блумквист провел в постели с Эрикой Бергер. Сексом они не занимались, а просто лежали и разговаривали. Значительная часть разговора была посвящена выяснению деталей в истории Залаченко. Микаэль с Эрикой настолько доверяли друг другу, что его ничуть не смущал переход Эрики на работу в конкурирующее издание. Сама же Эрика не имела ни малейшего намерения перехватить материал. Эта «горячая новость» принадлежала «Миллениуму», и Эрика испытывала лишь некоторое разочарование оттого, что не сможет быть редактором этого номера. Приятно было бы таким образом завершить годы работы в «Миллениуме».
Обсуждали они и перспективы ситуации. Эрика твердо намеревалась остаться совладельцем «Миллениума» и сохранить за собой место в правлении, но вместе с тем они оба понимали, что она, естественно, не сможет знакомиться с текущей редакционной работой.
– Дай мне поработать в «Драконе» несколько лет и… кто знает, может, ближе к пенсии я и вернусь в «Миллениум», – сказала она.
Разговор коснулся и их собственных запутанных отношений. Оба сошлись на том, что на практике ничего не изменится, только встречаться так часто, как раньше, они, разумеется, не смогут. Все снова будет как в восьмидесятых годах, когда до создания «Миллениума» они еще работали в разных местах.
– Придется просто заранее резервировать время, – отметила Эрика с грустной улыбкой.
В воскресенье утром Эрике нужно было ехать домой к мужу – Грегеру Бекману, и они быстро попрощались.
– Даже не знаю, что и сказать, – произнесла Эрика. – Налицо все признаки того, что ты полностью погружен в свой материал, а все остальное отошло для тебя на задний план. Тебе известно, что когда ты работаешь, то ведешь себя как настоящий психопат?
Микаэль улыбнулся и обнял ее.
После ее ухода он все утро посвятил звонкам в Сальгренскую больницу, пытаясь узнать, каково состояние Лисбет Саландер. Никто не хотел ему ничего говорить, и в конце концов он позвонил инспектору Маркусу Эрландеру, который сжалился и сообщил, что, учитывая обстоятельства, состояние Лисбет можно считать хорошим и врачи смотрят на ситуацию с осторожным оптимизмом. Микаэль поинтересовался, можно ли ему навестить Лисбет. Эрландер ответил, что по решению прокурора Лисбет Саландер находится под арестом и посетителей к ней не пускают. К тому же состояние девушки таково, что им пока не удалось ее даже допросить. Микаэль добился от Эрландера обещания, что тот позвонит ему, если состояние Лисбет ухудшится.
