Прицельная дальность - Валетов Ян (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
Тогда и понял Николай Алексеевич, что он не Эдмонд Дантес. Он не хотел и думать о мести тем, кто расстреливал его «Мерседес». А до тех, кто отдавал приказ — было не дотянуться.
Умри он тогда, неподалеку от Поклонной горы, и его репутация не пострадала бы — для всех он умер бы честным человеком. А так, на Сафронова навесили всех собак. Больно уж удобной была эта версия — жулик-коммерсант «скоммуниздил» кредит из государственного банка. И для ФСБшников — удобной, и для Бобы с его головорезами. Тем более что Боба уже пер танком в Госдуму, и всем было понятно, что его не остановить. Двести миллионов канули в казну его «государства в государстве», кинутый «лошок» Сафронов не помер, как планировалось, а убежал, что еще приятнее, так как именно за «лошком» вдогонку и бросилась вся легавая свора.
Да, Сафронов, все-таки, убежал, хоть для этого и пришлось стать Савенко, слиться с пейзажем и замереть, как в детской игре «Море волнуется…» Потерять все, вплоть до фамилии было ужасно, мучительно, несправедливо! Он ненавидел себя и все, что видел вокруг, но Киев, который тогда казался ему, столичному пижону, глухой провинцией, все же заслуживал более добрых чувств, и Сергей это хорошо понимал. Ведь этот зеленый город, вальяжно, словно сытый кот разлегшийся на днепровских кручах, был куда лучше смерти или жизни Черновцах.
Сергей Савенко, в отличие от Николая Сафронова, вел образ жизни непубличный, замкнутый и скромный. Быть плейбоем стало небезопасно и под угрозой обнаружения, тюремного заключения и смерти, привычки изменились сами собой. Он коротко постригся, отрастил густую шкиперскую бородку, стал одеваться в спортивном стиле, отдавая предпочтение джинсам, свитерам и мокасинам. Обедать или ужинать теперь приходилось или дома (он снял трехкомнатную квартиру на Оболони) или в небольших ресторанчиках семейного типа, благо они уже начали открываться в Киеве.
Но для того, чтобы построить бизнес, не обязательно быть личностью известной и публичной. Большое количество по-настоящему богатых людей остаются сокрыты от любопытных глаз публики, выставляя впереди себя наемных директоров, президентов и управляющих. Настоящий же руководитель и организатор всего, словно паук сидящий на краю паутины, только лишь следит за тем, как добыча попадает в сети, оставаясь в полумраке безвестности.
Деньги, оставшиеся в распоряжении Савенко, для метрополии были мелочевкой, но для Киева, в котором на то время на сто долларов наличными можно было сравнительно неплохо жить целый месяц, Сергей был состоятельным человеком, хотя Крезом его и тогда никто бы не назвал.
Через год он начал забывать разочарование, которое он пережил и твердо стал на ноги.
В девяносто шестом женился — супруга была моложе его на семь с лишним лет, но обладала деловой хваткой акулы, и брак по любви оказался еще и удачным с точки зрения расчета.
В конце девяносто седьмого Оксана родила двойняшек, мальчика и девочку. И все шло превосходно. И в семье, и по бизнесу. Большой палец болел показывать как.
В 1998 они сравнительно легко, с небольшими потерями, перенесли дефолт.
В 1999 они, по настоянию Оксаны диверсифицировали бизнес-риски, организовав несколько фирм другого профиля и, как оказалось, правильно сделали.
В 2000 их слегка «потрясло» после закрытия энергетических зачетов, компания с которой они начинали, за полгода потеряла более половины активов, но Савенко успел перебросить спасенные деньги в фирму по торговле недвижимостью и небольшую строительную компанию.
Когда в столице начался строительный бум, они оказались к нему готовы. «С&О real estate» владела несколькими участками в центре и в некоторых районах на окраинах, отведенными за сравнительно небольшие деньги. Строительная компания «С&О Sweet Home» на этих землях строила. За три года семья Савенко утроила капиталы и при этом выкупила еще четыре площадки под строительство в самом центре.
Савенко оставался «серым кардиналом», зато Оксана входила в Мэрию, как к себе домой, и Сан Саныч при встрече целовал ее в щечку. На их проектах и семейных деньгах паразитировало столько чиновников, силовиков и депутатов, что Оксана начала подумывать о политической карьере.
Невидимого и неслышимого высшими кругами киевского сообщества Сергея, считали белой ручной мышью при жене бизнес-леди, но такое положение вещей Савенко не угнетало, так как могло бы угнетать Сафронова. Время и жизнь меняют людей, маски прирастают к коже, становясь вторым лицом. Разница между реальностью и неосуществленными амбициями становится несущественной, особенно при наличии больших денег.
На выборах 2004 года они страшно рассорились — первый раз за всю совместную жизнь. Дети, никогда не видевшие родителей в таком возбуждении, спрятались в спальнях и старались старшим на глаза не попадаться. Оксана, справедливо полагавшая, что от добра добра не ищут и хорошо запомнившая потери во время прекращения энергозачетов, составившие, как минимум три миллиона долларов в реальных ценах, при виде бывшего руководителя «Единых энергосистем», бывшего вице-премьера по вопросам ТЭК Регины Сергиенко в «помаранчевом» наряде приходила в состояние озверения.
Савенко же, внезапно проникся юношеским идеализмом, которым в свое время переболеть не успел ввиду отъезда для выполнения интернационального долга в Республике Афганистан, и рвался на Майдан, где уже начали собираться толпы людей, выступавших против фальсификации выборов.
Первая для них семейная ссора закончилась бурным примирением в постели, полным консенсусом и превосходным обедом вместе с детьми в отдельном кабинете одного из киевских ресторанов. Оксана, будучи женщиной от природы разумной (и к тому же предусмотрительной, так как основные финансовые активы семьи были два месяца назад выведены из страны и лежали на депозите в одном из банков Лихтенштейна) решила принять сторону мужа, тем более, что верхним, политическим нюхом почуяла, что кандидат от Партии Регионов с его судимостями, пальцами веером и косноязычием, скорее всего, проиграет, если уж в первом туре, при всей чудовищной, работающей на власть машине, умудрился проиграть.
К тому же, с помаранчевыми было гораздо веселее. Майдан бурлил. С трибун летели обещания, которым все верили, и которые никто не собирался выполнять. Улыбки грели промозглый воздух киевской зимы и атмосфера великодушия и доброты, которая может быть свойственна только безусловно побеждающей стороне, делала пришедших на главную площадь страны моложе и чище помыслами. Испытать такой духовный подъем в рядах агонизирующих бело-голубых было невозможно. Даже мрачные плохо оплаченные отряды донецких и луганских шахтеров теряли всю старательно взращенную их вдохновителями злобу и от похмелья и голода начинали скандировать: «Восток и Запад — вместе». И это было правдой — только здесь и сейчас, но все-таки правдой. Со всех сторон страны в Киев ехали, летели, добирались на перекладных сотни тысяч людей, ждущих коренных перемен и торжества правды.
Пуховики, носки, лекарства, термосы с горячим чаем, коробки с апельсинами и шоколадом, перчатки, оранжевые шарфики (правда говорить, что шарфики были чистой благотворительностью было нельзя — Оксана умудрилась вспомнить, что на одном из их предприятий в августе получили «помаранчевый» материал и в разгар революции в регионы поехали «газельки» набитые шарфиками с вышитым на них словом «Так!». Что поделать, бизнес и политика всегда шли рядом!) семья Савенко подвозила к палаточному городку, как патроны на передовую.
Супруги Савенко, вместе с детьми — Александром и Натальей, и со всей прогрессивной частью украинского народа, встретили победу президента Плющенко радостными криками, стоя на главной площади страны.
В этот момент они испытали неизвестное им до сей поры чувство — чувство единения с народом.
Это было оргастическое чувство, чувство настолько острое, что вызывало слезы на глазах и желание слиться в братских объятиях со стоящими рядом тетками и мужиками в ватниках, без боязни испачкать шубку за тридцать тысяч долларов или модельный кардиган от Валентино.
