Срок приговоренных - Абдуллаев Чингиз Акифович (бесплатные версии книг .TXT) 📗
– Я тоже собрал немного, – кивнул в ответ Андрей, – правда, не так много. В долг сейчас никто такую сумму не дает.
– Не нужно в долг, – перебил я его, – ничего не нужно брать в долг. Я же сказал, что найду деньги, значит, найду.
Мы поговорили еще немного, и я решил, что больше задерживаться не стоит. Андрей деликатно кивнул головой и не стал меня провожать. Алена пошла к двери. Только в этот момент я увидел круги у нее под глазами. Такое испытание – самая страшная кара для матери, подумал я. Мы, мужики, все-таки эгоисты, умеем замыкаться в себе, больше думаем о внешних атрибутах жизни, о деньгах, о своей карьере, о новых женщинах и, если так случилось, о новых детях. А вот женщины – существа иные. Для нее выношенный ребенок – это смысл ее жизни. Я подумал, что был несправедлив к Алене, считая ее истеричкой. Она столько дней держалась, не срываясь.
– Мне обещали деньги, – сказал я на прощание, – все будет в порядке.
Она вздохнула, вернее, всхлипнула. Но тут же почти спокойно кивнула мне, словно не решаясь что-то сказать.
– До свидания. – Я тоже не хотел затевать какой-то разговор. Завтра утром должен был приехать кровосос и оценить мою квартиру. Я готов был сдать ее хоть на десять лет, лишь бы это помогло. И очень надеялся, что все утрясется. Даже если меня после этого выгонят с работы. Ну и черт с ней, с работой. Пойду в какое-нибудь охранное ведомство. Деньги всегда смогу заработать. С моим опытом и навыками устроиться не такая большая проблема.
Поздно вечером, приехав домой, я подумал, как все страшно смешалось в жизни, опрокинулось. Убийство Семена Алексеевича, болезнь Игоря, моя квартира в элитарном доме. Я еще не знал, что все свяжется в такой тугой узел, что не распутать, не разрубить. Каждое событие, автоматически вызывая другое и вытягиваясь в цепочку, трагически изменит не только жизнь окружающих меня людей, но и мою собственную. Спал я в эту ночь плохо. Мне снились незнакомые мужчины и женщины, приходящие и уходящие из моей квартиры. Несколько раз, просыпаясь ночью, я даже успевал запомнить некоторые лица. Но потом снова проваливался в глубокий сон, и все повторялось сначала. К утру, невыспавшийся, уставший и злой, я побрился и спустился во двор. По дороге на работу единственным приятным моментом в этот день была встреча с Виталиком, которому я отдал запасные ключи от моей квартиры. Он еще извинялся, чудак-человек. Будто, воспользовавшись моим несчастьем, хотел отнять у меня квартиру. Я отдал ему ключи и поехал на работу, не зная, что вижу друга последний раз в жизни.
Эпизод двенадцатый
Когда у тебя мало денег – имеешь свои маленькие проблемы. Когда денег много, проблем не становится меньше. Когда у тебя столько денег, что их невозможно потратить, ты уже должен опасаться за свою жизнь. А когда денег баснословно много, можно с уверенностью сказать, что они командуют тобою, а не ты ими.
Владелец межбанковского объединения «Савой» был не просто богатым человеком. Он был баснословно богатым человеком, разбогатевшим в последние несколько лет. Собственно, в его стране все очень богатые люди стали несметно богатыми в последние несколько лет. Разница была в степени циничности и жестокости, которую они пускали в ход. Самые циничные, ловкие и жестокие становились обладателями состояний, которые европейские или американские семьи составляли в течение нескольких поколений. Никого не удивлял тот факт, что в России в девяностых годах можно было стать миллиардером, ничего не производя, не владея ни одним заводом или фабрикой. Все деньги были сделаны на спекулятивных сделках, махинациях, перепродажах и, самое главное, – на степени близости к официальным властям, которые, собственно, и предоставляли некоторым избранным возможность сколотить подобные состояния.
Но, возносясь на Олимп богатства, каждый из «небожителей» понимал, что отныне становится не просто богатым человеком, а реальной фигурой отечественной политики, на которую будут ставить или не будут ставить другие политики. Владелец «Савоя» был не просто «небожителем». Он был одним из тех, кто определял состав постсоветского Олимпа, а значит, имел право самостоятельно чинить суд над другими людьми и полностью распоряжаться их судьбами.
Ему позвонили, когда он ехал в машине. Взяв трубку, он посмотрел на определитель номера. Номер был ему нужен. И он включил телефон, бросив короткое:
– Ну!
– Он вчера разговаривал с сотрудником службы охраны.
– Как?
– Как только банкир ушел от вас, ему позвонил подполковник службы охраны и спросил, что он думает насчет финансирования лечения?
– При чем тут лечение? Какое финансирование? – разозлился он. – Объясните толком.
– Мы не поняли. Но он отказался.
– У вас есть пленка?
– Есть, – доложил звонивший.
– Привезите ко мне в кабинет. Я послушаю.
– Вас понял.
Через пятнадцать минут владелец «Савоя» в своем кабинете слушал запись беседы подполковника Литвинова с банкиром Цфасманом. Рядом стоял коротко остриженный седой человек в куртке.
– При чем тут лечение? – спросил хозяин кабинета, прослушав запись разговора.
– Они знали друг друга, – сказал седой, – он вас обманывал. Цфасман знал Семена Алексеевича. Видимо, он и рассказал ему об операции.
– Но зачем, – пожал плечами владелец «Савоя», – он ведь не идиот? Зачем ему рассказывать? Терять такие деньги? Все терять?
– А если он поставил на другого кандидата? Если он хочет одновременно играть за обе стороны?
– Да. Это похоже на Цфасмана. Значит, вы считаете, Слепнев, что он пытался нас обмануть?
– Безусловно. Вы видите, как он нервничает. Рожко проверил Литвинова и выяснил, что тот живет один. Никакого мальчика у него нет. Он давно разведен и живет один, – снова повторил Слепнев.
– Значит, они нас обманывают?
– А разве вы не поняли? Послушайте, что он сказал, когда разговор закончился. Мы сумели записать и эти слова. Он громко выругался. Если он действительно никого не знал, то почему так нервничал? И тем более почему выругался, отключившись? Цфасман говорил, что не знает Семена Алексеевича, а выяснилось, что знает. По-моему, вполне достаточно. Никто больше не мог рассказать об операции. Только банкир.
– Получается, так, – согласился владелец «Савоя».
Наступило тяжелое молчание. Слепнев смотрел на человека, сидевшего за столом, а тот барабанил пальцами по полированной крышке стола, словно решая нелегкую задачу.
– Да, – наконец изрек он, – очевидно, другого выхода нет.
Слепнев все понял. Ему не нужно было подробно объяснять каждое задание. Он кивнул и молча пошел к двери.
– Полковник, – позвал его хозяин кабинета. Слепнев обернулся. – И пожалуйста, – услышал он пожелание, – без ошибок. Вы ведь, кажется, уже один раз ошиблись?
– Мы все исправили. Это милиция выдала такие номера паспортов, – упрямо сказал Слепнев.
– Вы уже нашли владельца фирмы? Грузина?
– Нет. Но мы его найдем.
– Боюсь, что у нас нет времени ждать, пока вы будете его искать. Если он догадается, почему его ищут, и расскажет все журналистам, нам будет очень трудно убедить их, что ваши сотрудники отправлялись в Швейцарию любоваться снежными вершинами Альпийских гор. Вы понимаете мою озабоченность?
– Мы его найдем.
– Думаю, что моя помощь в данном случае окажется нелишней. Я примерно знаю, что нужно предпринять при таком варианте. Они ведь всегда очень корпоративны, вы меня понимаете?
– Нет, – действительно не понял Слепнев.
– У кавказцев развито чувство семьи, чувство единения, чувство рода. Можно использовать этот момент. Он наверняка выйдет на кого-нибудь из своих земляков. У него ведь нет денег, документов, связей. Повсюду ваши люди отрезали ему пути к отступлению.
Слепнев молча слушал.
– Мне казалось, что с вашим опытом вы, полковник, должны уметь просчитывать варианты. Нужно выйти на влиятельных грузин в Москве и через этих людей найти их исчезнувшего земляка. Достаточно элементарно.
