Холодный, как камень - Балдаччи Дэвид (электронная книга .txt) 📗
— Раз ужу нас такой откровенный разговор, должен сказать, что я не верю и половине из того, что от вас услышал.
Она собиралась что-то возразить, но Алекс ее остановил:
— Впрочем, на это обстоятельство я напирать не намерен.
Аннабель с любопытством уставилась ему в лицо.
— Отчего же?
— Оливер просил меня не задавать слишком много вопросов. Он сказал, что вы — хороший человек с небезоблачным прошлым.
Аннабель прищурилась.
— А кто такой Джон Kapp?
— Он трудился на правительство США, выполняя кое-какую узкоспециализированную работу.
— То есть убийствами промышлял?
Алекс огляделся по сторонам; в кофейне было безлюдно, девушка за стойкой увлеченно читала статью в журнале «Пипл» про недавнее возвращение Бритни Спирс на сцену.
— Он этим больше не занимается. Если только его не заставляют обстоятельства. Скажем, кто-то вдруг решил убить его самого… или кого-то из его друзей.
— Он однажды сделал это на моих глазах, — сообщила Аннабель. — Ножом. Просто махнул рукой — и в следующую секунду тот, кто хотел нас убить, был мертв… — Она рассеянно покрутила кофейную чашку. — Что-нибудь еще о нем можете рассказать?
— Вы слышали о взрыве особняка Картера Грея? Несколько дней назад?
— Да, что-то такое читала.
— Короче, Оливер с Греем были знакомы очень давно, и их отношения нельзя назвать дружескими. Так вот, Оливер недавно побывал у Грея — не по своей инициативе, кстати, — и той же ночью дом взлетел на воздух. Вероятность несчастного случая нулевая, однако Оливер не имел к этому никакого отношения. Кто-то еще занес его в список мишеней.
— Получается, на Стоуна тоже открыт охотничий сезон?
— Вероятно. Вот почему он не хочет маячить у всех на виду.
— А я-то обиделась, что он бросил меня на произвол судьбы.
— Эй, не забывайте, что Оливер обратился ко мне. Может, я и не самый крутой, но и на моем счету найдется парочка-другая удачных дел.
— Я обозвала вас бюрократом…
— Причем «заправским».
— Ну да… В общем, беру свои слова обратно. И очень признательна за помощь.
— Ладно. Мне надо будет сделать несколько звонков, а потом мы с вами разберем кое-какие детали, раз уж концепция окончательно утверждена.
— Мне еще не доводилось встречать таких федералов, как вы, Алекс Форд.
— Ничего-ничего, в моей записной книжке вы тоже одна такая.
Глава 62
Уже спускалась ночь, но «хвост» упорно держался следом. Что ж, самое время сделать теням ручкой. Оливер Стоун вышел на трассу, остановил такси и дал шоферу адрес в Александрии.
Он вышел у входа в букинистический магазин на Юнион-стрит, в квартале от Потомака, скользнул внутрь и приветливо кивнул Дугласу, местному хозяину. Давным-давно того звали просто Дуг, и зарабатывал он на жизнь тем, что из багажника своего «кадиллака» торговал порнографическими комиксами — при этом питая тайную страсть к редким изданиям и стремясь к богатству. Эта мечта оставалась неосуществленной, пока Стоун не свел его с Калебом. Сейчас Дуглас владел успешным бизнесом и занимался по-настоящему ценными книгами. А Стоун получил право в любой момент приходить сюда, причем не просто в магазин, а в подвальную каморку, где он держал кое-что из наиболее ценных своих вещей. Такая договоренность предусматривала также одно обстоятельство, которым Стоун и собирался сейчас воспользоваться.
Он спустился в подвал, отомкнул дверь и вошел в комнатку с древним, давно не использовавшимся камином. Стоун сунул руку в дымоход и потянул за проволочку рядом с задвижкой. Открылась потайная дверца, в незапамятные времена устроенная в келье священника. Здесь было полно картонных коробок, аккуратно расставленных на стеллажах, причем на достаточной высоте, чтобы не пострадали в случае наводнения.
Стоун распечатал одну из коробок и извлек оттуда блокнот, который и сунул себе в сумку. Из другой коробки он достал комплект одежды, включая шляпу с мягкими низкими полями, и переоделся. А из небольшого металлического контейнера взял предмет, который был сейчас для него дороже золота, а именно сотовый телефон — с весьма особенной записью, хранящейся в памяти.
Покинув подвал, Стоун не стал возвращаться, а пошел наверх. Спустился по другой лестнице, миновал коридор, уходивший в сторону реки, отомкнул еще одну дверь, потянул за чугунное, вделанное в пол кольцо — и каменная плита поднялась на дыбы. Стоун нырнул вниз, прошел по темному, пропахшему речной тиной и гнилой рыбой туннелю, поднялся по шаткой деревянной лестнице, открыл замок очередной запертой двери и очутился в куще деревьев. Тропинка привела его к реке, где он сел в небольшую моторную лодку, которую Дуглас держал возле местной ремонтной верфи.
Стоун дернул за рукоятку, затарахтел двигатель, и лодка пошла на юг, выдавая свое местоположение лишь крошечным белым огнем на кормовом транце. В паре милей к северу от Маунт-Вернона, родового имения Джорджа Вашингтона, Стоун пристал к берегу, где в качестве швартовного пала использовал ствол дерева, после чего на своих двоих добрался до автозаправки и с телефона-автомата заказал себе такси.
На обратном пути в город Стоун внимательно перечитал блокнот. Эти записи представляли собой существенную часть его далекого прошлого. Он завел сей своеобразный дневник практически сразу после назначения в команду «Трех шестерок» ЦРУ. Он понятия не имел, существовало ли это подразделение до сих пор, и не был уверен, что его нынешние преследователи туда входили. Главное, что этим людям поручили его убить, и они собирались выполнить приказ со всей присущей им сноровкой.
Стоун сосредоточился на нескольких фотоснимках, которые были приклеены к одной из страниц, испещренной рукописными пометками.
Его глаза смотрели на лица былых — и ныне мертвых — товарищей по «шестерке»: Джадд Бингем, Боб Коул и Лу Чинчетти. Затем он перевел взгляд на более пожилого мужчину в очках, чье фото находилось в самом низу страницы.
Рейфилд Соломон… Операцию, одну из самых необычных в карьере Стоуна, провели быстро и эффективно. Дело было в Сан-Паулу. Приказ звучал недвусмысленно и категорически. Соломон предатель: его перевербовала легендарная русская разведчица Леся, фамилия которой, увы, неизвестна. Арест и судебный процесс не предусмотрены; для американского народа будет слишком мучительно узнать все неприятные подробности.
Стоун до сих пор помнил выражение его лица, когда они ворвались внутрь. Никакого страха, в лучшем случае легкое недоумение. Он вежливо поинтересовался, кто отдал приказ на ликвидацию. Бингем было хохотнул, но Оливер, командир группы, вмешался и ответил на вопрос Соломона. Официальный протокол подобных мероприятий этого не требовал, просто Стоун считал, что каждый приговоренный имеет право знать.
Среднего роста и сложения, Рейфилд Соломон внешне напоминал скорее профессора, чем оперативника. Однако его вопрошающие глаза навечно отпечатались в душе Стоуна. Соломон не испугался смерти, только сказал, что он не предатель. И добавил: «Вы, разумеется, меня убьете, но знайте: на ваших руках кровь невинной жертвы». Стоуна поразило, с каким спокойствием говорил Соломон, несмотря на окружавшую его четверку вооруженных мужчин.
— Вам наверняка поручили все обставить как самоубийство, — сказал Соломон. Это удивило Стоуна, поскольку именно так и звучал приказ. — Так вот, я правша. Сами видите, моя правая ладонь больше и сильнее, значит, я не лгу. Отсюда вывод: стреляйте мне в правый висок. Если хотите, я готов взять свой пистолет и положить палец на спусковой крючок, чтобы на оружии остались мои отпечатки. — Здесь он обернулся к Стоуну, подарив тому взгляд, который заставил оцепенеть даже закаленного киллера-ветерана. — Но сам нажимать на спуск я не буду. Это придется делать вам. Невинные люди с собой не кончают.
Они ушли так же тихо, как и появились. На следующий день грузовой самолет, которым владела одна из подставных компаний ЦРУ, доставил группу обратно в Майами. Бингем, Чинчетти и Коул оправились пьянствовать, получив несколько выходных дней за отлично выполненное задание, однако Стоун к ним не присоединился. Заведя жену и ребенка, он вообще прекратил разгульный образ жизни. Стоун остался в гостинице и просидел всю ночь без сна. Перед глазами стояло лицо Рейфилда Соломона. Всякий раз, когда Оливер смыкал веки, взгляд убитого человека резал ему сердце, а произнесенные им слова терзали душу: «Я невиновен».
