Мальчики Из Бразилии - Левин Айра (бесплатные версии книг .txt, .fb2) 📗

Ну, он явился сюда не для того, чтобы обрести нового друга. Поставив портфель у ног, он положил руки на колени.

- Чтобы объяснить причину моего появления, мистер Уиллок, - сказал он, - мне придется затронуть неко­торые личные интимные моменты, имеющие отношение к вам и вашей семье. К вашему сыну и его адаптации.

Брови Уиллока вопросительно приподнялись.

- Я знаю, - продолжил Либерман, - что вы и миссис Уиллок получили его в Нью-Йорке от некоей «Элизабет Грегори». И прошу поверить мне, - он скло­нился вперед, - никто не собирается причинять вам хлопоты в связи с этим. Никто не собирается забирать от вас сына или привлекать вас к ответственности за нарушение закона. Все это было давным-давно и не имеет значения, то есть, не имеет прямого значения. Даю вам слово.

- Я верю вам, - серьезно сказал Уиллок.

Потрясающее хладнокровие, если он может так спо­койно воспринимать сказанное: он даже не шевельнулся, продолжая сплетать и расплетать кончики пальцев, ле­жащих на крышке зеленого альбома.

- Элизабет Грегори было не ее настоящее имя, - сказал Либерман. - По-настоящему ее звали Фрида Малони, Фрида Альтшуль Малони. Вам доводилось слы­шать это имя?

Уиллок задумчиво нахмурился.

- Вы имеете в виду ту нацистку? - спросил он. - Которую выслали в Германию?

- Да, - Либерман приподнял портфель. - У меня тут есть несколько ее снимков. Вы увидите, что...

- Не утруждайтесь, - остановил его Уиллок.

Либерман поглядел на него.

- Я видел ее изображения в газетах, - объяснил Уиллок. - И она показалась мне знакомой. Теперь я знаю, в чем дело. - Он улыбнулся. «Дело» прозвучало как «тело».

Либерман кивнул. (Сознательно ли он так ведет себя? Если не считать попыток подражать его речи, Уиллок был вежлив и расположен к нему). Он распустил ремни, стягивающие портфель, и посмотрел на Уиллока.

- Вы и ваша жена, - сказал он, стараясь как можно правильнее выговаривать слова, - были не единствен­ной парой, которая получила ребенка от нее. Она имела дело с супругами Гатри; мистер Гатри погиб в ноябре.

Теперь на лице Уиллока появилось озабоченное вы­ражение. Его пальцы безостановочно выбивали дрожь по крышке альбома.

- Они стали жертвами нацистов, прибывших в стра­ну, - продолжил Либерман, кладя себе портфель на колени, - бывших эсэсовцев, которые убивали отцов мальчиков, полученных от Фриды Малони. Они убивали их точно в таком же порядке, как и происходило усы­новление, и с теми же промежутками во времени. Вы следующий, мистер Уиллок. - Он кивнул. - И скоро они явятся к вам. Но есть и многое другое. Поэтому я обращаюсь за помощью в ФБР и вот почему мне бы хотелось, чтобы вы были под охраной. И более надеж­ной, чем ваши собаки.

Он показал на дверь рядом с диваном: собаки за ней продолжали скулить, но лишь одна или две из них еще утомленно полаивали.

Уиллок в изумлении покачал головой.

- Х-мм, - пробормотал он. - Это так странно! - Он удивленно посмотрел на Либермана. - Убивали только отцов этих детей? Но почему? - На этот раз произношение у него было безукоризненное; он тоже сделал над собой усилие.

Боже милостивый, да конечно же! Вовсе он его не передразнивал, сознательно или несознательно, просто он, подобно ему, постарался справиться с присущим ему акцентом!

- Не знаю... - сказал Либерман.

Его туфли и брюки, присущи, скорее, горожанину, а не человеку, живущему в сельской местности; эта исхо­дящая от него враждебность; собаки, запертые за дверью, чтобы «не мешали»...

- Вы не знаете? - переспросил Уиллок, смахиваю­щий на нациста. - Все эти убийства имели место и фы не снаете причину?

Но убийцам было пятьдесят с лишним, а этому чело­веку должно быть лет шестьдесят пять, может, чуть меньше. Менгеле? Не может быть. Он в Бразилии или в Парагвае и не осмелится показаться севернее их гра­ниц, он не может сидеть здесь, в Нью-Провиденсе, в Пенсильвании.

Он покачал головой: нет, это не Менгеле.

Но Курт Кохлер был в Бразилии и прибыл в Вашин­гтон. Его имя можно было найти в паспорте Барри или в его бумажнике, как ближайшего родственника...

Из-под альбома вынырнул револьвер и он увидел устремленное на него дуло.

- В таком случае я сам должен вам рассказать, - сказал человек, держащий оружие.

Либерман присмотрелся к нему: несколько удлинить волосы и придать им темный цвет, на верхнюю губу тонкие усики, сделать его помоложе, одеть в мундир... Да, это Менгеле, Менгеле! Ненавистный Ангел Смерти, убийца детей, за которым он так долго охотился! Сидит вот здесь, перед ним. Улыбается. Держит его на прицеле.

- Небеса не простят мне, - по-немецки сказал Мен­геле, - если вы так и умрете в неведении. Я хочу, дабы вы доподлинно поняли, что произошло в течение послед­них двадцати лет. У вас такой остолбенелый взгляд только из-за пистолета или из-за того, что вы узнали меня?

Моргнув, Либерман перевел дыхание.

- Узнал, - сказал он.

Менгеле улыбнулся.

- Рудель, Зейберт и все прочие, - сказал он, - компания беспомощных старых клуш. Они отозвали об­ратно всех людей только потому, что Фрида Малони рассказала вам о детях. Так что мне пришлось самому завершать работу. - Он пожал плечами. - Впрочем, я ничего не имею против нее; она дала мне возможность чувствовать себя куда моложе. А теперь слушайте - очень медленно поставьте портфель на пол, положите руки за голову и расслабьтесь: у вас есть не менее минуты или около того прежде, чем я убью вас.

Либерман медленно опустил свой портфель слева от себя, прикидывая, что, если ему представится возмож­ность, быстро сместиться вправо и рывком распахнуть двери - предполагая, что они не закрыты на замок - может, собаки, что топчутся с другой стороны, увидев Менгеле с оружием, набросятся на него прежде, чем он успеет несколько раз выстрелить. Конечно, может быть, собаки набросятся и на него; а, возможно, они не тронут никого из них, не услышав приказа со стороны Уиллока (который, конечно же, уже лежит где-то мертвый). Но он не мог не думать об этом.

- Мне бы хотелось, чтобы наше общение продли­лось, - сказал Менгеле. - Честное слово, мне бы этого хотелось. Сейчас один из самых волнующих моментов в моей жизни, что, я не сомневаюсь, вы сами понимаете, и если бы мне представилась такая практическая воз­можность, я бы с удовольствием посидел и поболтал с вами часик-другой. Например, постарался бы указать вам на некоторые гротескные преувеличения в вашей книге. Но увы... - Он с сожалением пожал плечами.

Либерман сплел пальцы на затылке, сидя прямо и напряженно на диване. Медленно и осторожно он начал разводить ступни. Софа была невысокой и быстро вско­чить с нее будет нелегко.

- Уиллок мертв? - спросил он.

- Нет, - ответил Менгеле. - Он на кухне, готовит ленч для нас. А теперь слушайте меня внимательно, дорогой Либерман; я собираюсь поведать вам нечто со­вершенно невероятное, но, клянусь могилой матери, все сказанное - абсолютная истина. Стал бы я утруждаться тем, чтобы врать еврею? Тем более, можно сказать, живому трупу?

Либерман прищурился, глядя в окно справа от дива­на, и снова внимательно уставился на Менгеле.

Тот вздохнул и покачал головой.

- Если бы мне нужно было выглянуть в окно, - сказал он, - я бы предварительно убил вас и лишь потом посмотрел бы. Но мне не нужно смотреть в окно. Если кто-то явится сюда, лай собак тут же даст знать об этом, так? Так?

- Да, - согласился Либерман, продолжая сидеть с руками на затылке.

Менгеле улыбнулся.

- Видите. Все идет, как я и задумал. Бог на моей стороне. Вы знаете, что я видел по телевизору сегодня в час ночи? Фильм о Гитлере, - он кивнул. - Как раз в тот момент, когда я был полностью раздавлен и близок к самоубийству. Лучшего знака свыше я не мог и пол­учить. Так что не теряйте времени, стараясь выгляды­вать в окно; смотрите на меня и слушайте. Он жив. В этом альбоме, - он положил на него свободную руку, не отрывая взгляда и не отводя прицела от Либермана, - полно его снимков, от года до тринадцати лет. Маль­чики - его совершенные генетические копии. Я не буду тратить отпущенное вам краткое время, объясняя, как я этого добился - сомневаюсь, что вы обладаете такими способностями, чтобы понять меня. Но можете верить мне на слово: я смог этого добиться. Совершенные гене­тические копии. Они были созданы в моей лаборатории, и до поры до времени их вынашивали женщины племени ауити, здоровые послушные создания, у которых был достаточно деловой вождь. Мальчики не унаследовали от них ровно ничего; они доподлинно совершенные Гитле­ры, созданные из его же клеток. Он позволил мне взять поллитра своей крови и клочок кожи с ребра - мы были охвачены библейским настроением - 6-го января 1943 года в Вольфшанце. Он не мог позволить себе иметь детей... - зазвонил телефон, но Менгеле, не моргнув глазом, продолжал держать Либермана на мушке, - ... потому что понимал: никакой ребенок не сможет нор­мально расти и развиваться в тени... - телефон снова зазвонил, - ... столь богоподобного отца; так что услы­шав, что это теоретически возможно, что я мог бы... - телефон продолжал звонить, - ...когда-нибудь воссоз­дать не его сына, а его самого, не копию... - телефон звонил, - ...а другой оригинал, он бы так же, как и я, захвачен этой идеей. Он облек меня полномочиями и создал все условия, чтобы я мог добиться своей цели. Неужели вы в самом деле считали, что мои исследования в Освенциме были лишь бессмысленным помешательст­вом? До чего вы, люди, примитивны! Напоминанием о том дне служит подаренный им портсигар с гравюрой: «Моему многолетнему другу Йозефу Менгеле, который был верен мне больше, чем другие, и когда-нибудь еще докажет свою верность. Адольф Гитлер». Он, естествен­но, является самым драгоценным для меня предметом; провозить через таможни его слишком рискованно, так что он покоится в сейфе у моего адвоката в Асуньсьоне, дожидаясь, когда я возвращусь домой после своих путе­шествий. Понимаете? Я подарил вам даже больше чем минуту... - он посмотрел на часы.