Крымский цугцванг 1 (СИ) - Леккор Михаил (читаемые книги читать онлайн бесплатно .txt, .fb2) 📗
Она так и не вернулась обратно в Лондон после новогоднего турне в Россию.
— Не подлежало жене находится от мужа в другой стране, — процитировала она откуда-то цитату. И, засмеявшись, добавила, — я и так ехала к тебе навсегда. Ты что, думаешь, меня отпустили в Москву? Руководитель отдела отказал совершенно. И я уволилась.
Она счастливо засмеялась, как женщина, у которой появилась цель в личной жизни.
Романов наивно полагал, что она будет выполнять роль домохозяйки. Президенту страны не приходилось задумываться о хлебе насущном.
Маша немедленно оспорила его предложение, собираясь выбрать любимую работу. Они слегка поругались в первый раз.
И, естественно, он победил. Ну, как же, мужчина, президент страны… Тут даже говорить не о чем.
— Я, — сказал он солидно, подразумевая, что спорить дальше бесполезно, — никогда не понимал, когда жена сидит дома, не работая и не нося никакой пользы в развитие страны. Конечно же, Машенька, работай. И там, где тебе интересно. Слава Богу, задумываться о деньгах нам не приходится.
И теперь Мария Романова (они, разумеется, стали мужем и женой сначала перед Богом, а потом перед государством) работала в институте всеобщей истории РАН. Как-то не догадался Дмитрий Сергеевич хоть раз спросить до свадьбы дражайшую половину о наличии образования и профессии, хотя хотел как-то.
А Мария Ивановна тоже окончила истфак, только в Англии и имела степени доктора наук. Правда, на западный манер, а потому в России приравниваемой не выше кандидата наук, но тем не менее.
Он домыл руки, закончил размышлять об их семейном прошлом и отправился в столовую обедать.
Салат, жаркое с картофелем, чай — Маша так и не смогла вернуться к трапезам своих предков, и потому первое в ее обедах присутствовало очень редко.
— Как всегда, прекрасно, — одобрил он ее обед.
А она сидела и смотрела на него, притихшая и какая-то озаренная внутренним светом.
Дмитрий Сергеевич поговорил еще о каких-то пустяках и замолчал, не до конца понимая, почему она такая изменившаяся.
То есть не то, что не понял, когда тебе за сорок, то думать начинаешь головой, а не гормонами. Но он боялся спугнуть свое счастье.
— Дима, — она счастливо улыбнулась. — Я была в больнице и тесты показали, что я беременна. Ты как на это посмотришь?
— Я посмотрю очень хорошо, — серьезно ответил Дмитрий Сергеевич, но не удержался и широко улыбнулся. — Девочка моя, как я рад за нас тобой!
И он осторожно, но крепко обнял ее, забыв о чае и даже о президентской демографической программе.
Глава 34
Боль, чем через год, в октябре 2053 года ЕЭС вновь предложил России восстановить отношения с Грузией и укрепить экономические страны с западными соседями.
Романов взял листочек с предложениями за один угол и посмотрел на свет, словно там могла быть еще какая-то тайнопись.
Отложил листочек в сторону. Взял другой, уже лежавший перед ним, с данными экономического развития страны за последние три месяца.
Напротив него сидели Ларионов и Каргузов — два человека, отвечающих в правительстве за внешнюю политику.
— Наплевать и забыть, — пробурчал Каргузов.
— Ответить и позлобствовать, — внес свое предложение Ларионов.
За последние месяцы они неоднократно встречались таким образом. Иногда их круг расширялся за счет министров силового или экономического блока. Иногда вопросы рассматривались в рамках СБ РФ. Но в основном вопросы внешней политики решались собраниями на троих.
И в основном их взгляды совпадали. Романов не мешал главе правительству и министру иностранных дел злорадствовать по мелочам, холодно отвечая или помалкивая на предложения западноевропейских стран и требования США. Сам он в основном занимался вопросами внутренними. Экономика, социальная сфера, демография, меньше оборона — вот круг проблем, которые он рассматривал особенно тщательно.
Лето 2053 года оказалось не очень щедрым на урожай, но и неурожайным его назвать было трудно. Деньги и внимание, вложенные государством, понемногу стали возвращаться обратно. Романов, не отвечая на реплики собеседников, внимательно посмотрел на цифры деятельности сельского хозяйства.
В этом году зерна получено больше ста миллионов тонн. И это при том, что в начале века семьдесят миллионов тонн считались явлением выдающимся. В последние годы урожай подходил к девяноста, но чтобы сто!
Неплохой получился урожай овощей, а вот урожай картофеля был даже повышенным. И расширенные площади позволили собрать его столько, что рука так и тянулась к извечному источнику решения всех проблем — затылку, с вопросом — куда это девать?
Вслед за растениеводством подтянулось и животноводство, в кои-то времена с изобилием снабжая города.
В общем-то, радоваться было еще нечего — по подсчетам статистиков, один работоспособный житель российской деревни кормил девятерых жителей страны. А на Западе эта цифра доходила до двадцати — двадцати пяти. Ну, там, конечно, цифры были другие, но все-таки. Есть еще куда смотреть и за кем спешить.
Романов в пессимизм не впадал, как, впрочем, и излишне не радовался. Работа идет, и отдача от этой работы тоже выходит. Надо просто еще больше работать, помогать деревне, а уж она обратно воротит с лихвой.
Дмитрий Сергеевич оторвался от листка, оглядел министров:
— Помечтали, порезвились? Тогда за работу.
Ларионов удивился:
— А разве мы?..
— Ваши мстительные рефлексы я попрошу оставить за пределами Кремля. Развивающаяся экономика требует расширения внешних рынков сбыта. Посмотрите, насколько вырос объем продукции сельского хозяйства. А, Алексей Антонович, процентов на тридцать?
Ларионов замолчал, подсчитывая в уме.
— И больше будет, — согласился он.
— Я, надеюсь, Алексей Антонович, твои статистики подсчитали, насколько у нас запасы превосходят потребности. Сколько мы можем продать.
Ларионов явно попал как кур во щип.
— Я, э, дам такое задание, — быстро сказал он.
По лицу Романова пробежало легкое подобие улыбки. Ларионов ее уловил и в свою очередь покраснел. Премьер откровенно прокололся. Уж такой-то материал у него должен быть у него в аппарате всегда.
— Ну-ну, — успокоил его Романов. — Мы здесь не на занятиях в университете. Я попрошу, Алексей Антонович, определить наши потребности, заложить некоторую часть в стратегические резервы на предмет всяких гадостей — непогода на будущий год, сложная внешняя политика, помощь кому-нибудь — подобное тоже бывает. А остальное продать за границей.
Романов помолчал, собираясь с мыслями, продолжил:
— У нас теперь в мире нет ни друзей, ни врагов. Есть выгодные или экономически неинтересные рынки сбыта. Однако при этом надо учитывать традиционные, еще с ХХ века дружественные страны, помощь которым не потребует особых усилий и некоторые страны Запада, нацеленные к нам более позитивно, чем остальные. Но это исключение, не надо эти мои слова оценивать как основу внешней политики.
У меня, господа, складывается мнение, что вы до сих пор живете проигрышем российско-грузинской войны. Сколько можно, вы ж не дети, в конце — концов! Будьте взрослыми людьми. Я уже говорил и еще раз повторяю, что любые попытки отомстить Западу ведут к проигрышу. Вы должны быть политиками, и даже больше, экономистами. Да, мы дистанцировались от Запада. И с этой стороны, мы будем сейчас больше торговать со странами третьего мира, особенно бурно развивающимися. Там цены не выше, а с учетом перевозок даже менее выгодные. Но зато там рынки стабильные и эти страны будут покупать продукцию сельского хозяйства и промышленности именно у нас, потому что мы просим меньше за нее.
Но, господа, как только возникнет возможность, мы шагнем обратно в Западное Содружество и увеличим свои торговые обороты даже в ущерб торговли с развивающимися странами. И не потому, что я англофил, как вы, скорее всего, подумали, судя по вашей улыбке, Сергей Аристархович. Просто я не вижу альтернативы.
