Заговор «Аквитания» - Ладлэм Роберт (лучшие книги читать онлайн .txt) 📗
– Им нужно было назначить командующим вас, Хаим, – весело сказал Бертольдье. – Вы бы изменили свою фамилию, объявили евреями Роммеля и фон Рундштедта и начали воевать на два фронта.
– Но верховное командование сделало еще хуже, – подхватил израильтянин.
– Хотя, – продолжал француз, – вы бы едва ли на этом остановились. Гитлер был отличным оратором, вы – тоже. Возможно, вы и его объявили бы евреем, а сами двинулись в канцлеры.
– О, я знаю из очень верных источников, что он таки был евреем, правда, из очень плохой семьи. Даже среди нас встречаются такие, но, конечно, все они – из Европы.
Раздавшийся взрыв хохота начал быстро стихать. Джоэл понял намек.
– Иногда я говорю слишком откровенно, генерал, – проговорил он, обращаясь к израильтянину. – Пора бы мне уже отучиться от этого, но, поверьте, я не хотел сказать ничего дурного. Я совершенно искренне восхищаюсь тем, как вы ясно заявляете о своей позиции и отстаиваете свою политику.
– Именно это нам и предстоит обсудить, – сказал Эрих Ляйфхельм, завладев всеобщим вниманием. – Позиции, политику и, если угодно, общую философскую концепцию. Мы постараемся не касаться деталей, хотя кое-что нам все-таки не обойти. Однако главное – это подход к самым общим проблемам. Прошу вас, мистер Конверс, садитесь. Давайте начнем наше совещание, первое, как я полагаю, из многих.
Контр-адмирал Хикмен медленно опустил выписки на стол и отсутствующим взглядом уставился поверх лежащих на столе ног в широкое окно с видом на океан и серое небо над ним. Он скрестил руки на груди, опустил голову и поморщился – эти движения соответствовали его мыслям. Сейчас он был так же удивлен, как и тогда, когда впервые ознакомился с содержанием выписок, и так же, как и тогда, был уверен, что сделанные Ремингтоном выводы били мимо цели. Юрист слишком молод, чтобы разобраться в событиях тех лет. Да, собственно, никто из тех, кто там не был, не мог их по-настоящему понять, и все же их понимали слишком многие: отсюда и «флажок». Однако теперь, восемнадцать лет спустя, подходить к Конверсу с тогдашними мерками тоже казалось бессмыслицей. Вроде эксгумации трупа умершего от лихорадки, не важно, живая у него оболочка или нет. Что-то здесь было еще.
Хикмен посмотрел на часы и снял ноги со стола. Сейчас в Норфолке пятнадцать часов десять минут по местному времени. Он потянулся к телефонному аппарату.
– Хэлло, Брайан, – сказал контр-адмирал Скэнлон из Пятого округа. – Я как раз собирался поблагодарить базу Сан-Диего за помощь в этом деле.
– Базу Сан-Диего? – переспросил Хикмен, удивленный тем, как ловко замолчали участие Госдепартамента.
– Ладно, генерал, вас лично. Так что, Хикки, считайте меня своим должником.
– Начните с того, что забудьте эту кличку.
– Как можно забыть наши хоккейные матчи? Вы появляетесь на льду, и все кадеты орут: «Хикки! Хикки!»
– Я уже могу открыть уши?
– Я просто хочу поблагодарить тебя, парень.
– Вот только никак не пойму, за что именно? Вы прочли эти листочки?
– Естественно.
– И что там такого, черт побери?
– Видите ли, – осторожно начал Скэнлон, – я всего лишь бегло просмотрел их. У меня был ужасный день, и, честно говоря, я, почти не глядя, передал их дальше. А что вы об этом думаете? Между нами говоря, мне хотелось бы знать ваше мнение еще и потому, что сам я просто не успел разобраться.
– Что я думаю? Да там ровным счетом ничего нет. О, конечно, мы держим «флажки» на таких делах, как это, но только потому, что в то время Белый дом опустил крышку на всю официально зафиксированную критику, и мы все подчинились. Да и нам тогда эта ругань надоела до тошноты. Но в этих протоколах нет ничего такого, о чем бы не говорилось ранее или что представляло бы хоть малейший интерес для кого-нибудь, кроме военных историков, и то лет через сто.
– Видите ли… – все так же осторожно повторил Скэнлон, – этот Конверс весьма резко отзывался о командующем Сайгоном.
– О Бешеном Маркусе? Господи, на конференции, когда разбирался токийский инцидент, я говорил о генерале кое-что и похуже, а мой начальник наговорил раз в десять больше моего. Мы высаживали по всему побережью мальчишек, которые годились только на то, чтобы поваляться денек на пляже. Ничего не могу понять. И вы, и мой пескарь-законник твердите одно и то же, а я думаю, что это все – труха, дела, давно похороненные. Бешеный Маркус – ископаемое.
– Ваш – кто?
– Мой юрист Ремингтон. Я говорил вам о нем.
– Ах да, «бумажный червь».
– Он тоже стоит на Сайгоне. «Вот оно, – сказал он. – Дело в этих замечаниях. Это – Делавейн». Он слишком молод и не знает, что Делавейн был тогда излюбленной мишенью для каждой антивоенной группировки в стране. Черт побери, мы же сами дали ему прозвище Бешеный Маркус. Нет, дело здесь не в Делавейне, в чем-то еще. Может, это связано с теми побегами, особенно с последним побегом Конверса? Не исключено также, что всплыли какие-то детали, о которых мы не знаем.
– Видите ли… – в третий раз повторил адмирал в Норфолке – на этот раз более уверенно, – в том, что вы говорите, возможно, кое-что есть, но все это нас не интересует. Послушайте, буду с вами откровенен. Мне неловко об этом говорить – не хочется, чтобы вы думали, что проделали зря такую уйму работы, – но мне сказали, что этот запрос вообще был сделан по ошибке.
– Да? – удивился Хикмен и стал вслушиваться очень внимательно. – А что же произошло?
– Оказалось, это – не тот человек. По-видимому, какой-то слишком ретивый младший офицер разыскивал чье-то дело – того же периода и примерно того же содержания, наткнулся на «флажок» и сделал целый ряд неправильных выводов. Надеюсь, что он получит хороший разгон на летучке.
– И из-за этого весь шум-гам? – спросил адмирал из Сан-Диего, стараясь не выдать своего изумления.
– Так нам это объяснили. И что бы там ни думал ваш главный юрист, к нам это не имеет никакого отношения.
Хикмен не верил собственным ушам. Скэнлон не упомянул о Государственном департаменте. Он ничего не знал об этом! Но он изо всех сил старался уйти подальше от Конверса с его «флажком» и явно лгал насчет того, что ему что-то сказали. Госдепартамент действовал по-тихому – возможно, через консульства, – и Скэнлон наверняка считает, будто «старику Хикки» ничего не известно о Бонне, Конверсе и местонахождении Фитцпатрика. Или о человеке по имени Престон Холлидей, убитом в Женеве. Но что же все-таки происходит? Этого ему Скэнлон не скажет. Да он и не станет расспрашивать его.
– Ну и черт с ними. Мой главный юрист вернется дня через три-четыре, и, может, тогда я что-нибудь пойму.
– Как бы там ни было, документы снова в вашем погребе, адмирал. Мои люди вышли на них по ошибке.
– Ваши люди способны утопить крейсер в купальном бассейне.
– Но я не стану винить за это вас, Хикки.
Хикмен повесил трубку и занял привычную – когда нужно было подумать – позу, глядя поверх лежащих на столе ботинок на простирающуюся за окном океанскую гладь. Солнце безуспешно пыталось пробиться сквозь плотный заслон облаков.
Он всегда недолюбливал Скэнлона, но по причинам слишком незначительным, чтобы подвергать их анализу. Но он знал, что Скэнлон – лжец. Как теперь выяснилось, глупый лжец.
Лейтенант Дэвид Ремингтон был польщен. Весьма влиятельный капитан первого ранга пригласил его на завтрак, и не только пригласил, а извинился при этом за внезапность приглашения и выразил готовность безропотно принять отказ, если приглашение это Ремингтона почему-либо не устраивает. Капитан первого ранга особо подчеркнул, что дело сугубо личное и никак не связано со служебными обязанностями. Офицер этот живет постоянно в Ла-Джолле, здесь оказался случайно, и ему срочно понадобилась юридическая консультация. Лейтенанта Ремингтона ему аттестовали как одного из лучших юристов американского флота, и поэтому он просит лейтенанта Ремингтона принять его приглашение, чтобы обсудить возникшую проблему.
