Рыцари свастики - Ломейко Владимир Борисович (книги бесплатно читать без txt) 📗
Этой несколько мрачноватой шуткой Вальтер Биркнер закончил свой рассказ. Наша газета всегда ценила и ценит юмор, как одно из важнейших достоинств своих сотрудников. Юмор даже с ноткой пессимизма лучше, чем излишний оптимизм без чувства юмора. Мы заканчиваем наше сообщение о покушении на нашего сотрудника Вальтера Биркнера пожеланиями скорейшего и полного выздоровления от имени всего коллектива редакции и наших многочисленных читателей».
— Нет, это просто неслыханно, Эрика. — Дитер заерзал от возбуждения.
— Послушай, давай его пригласим в наш клуб!
Поездка в Гамбург
Остановившись в гостинице «Золотой принц», расположенной в западной части Гамбурга, на тихой улице Брунненштрассе, Реннтир быстро закончил свой утренний туалет. На все ушло, как всегда, восемь минут. И хотя было еще довольно рано, 7 часов 20 минут, и ему некуда было торопиться, эта привычка, сохранившаяся с военных лет, настолько глубоко въелась в него, что уже давно стала неотъемлемой чертой его натуры. Если он не был в пути, он завтракал в 7 часов 30 минут.
Десять минут безделья были для него наказанием. Он прошелся по комнате и осмотрелся. Отель был старый и, как он успел заметить, неказистый снаружи. Но Реннтир получил рекомендацию остановиться именно здесь. Хозяин отеля, отставной капитан, входил в круг друзей журнала «Национ Ойропа» и, в свою очередь, пользовался расположением и поддержкой членов круга.
Реннтир с одобрением заметил, что, несмотря на внешний непрезентабельный вид, внутри все было вполне прилично. Бесшумные лифты, молчаливая, исполнительная прислуга. Толстые стены здания изолировали внутренние помещения от уличного шума. В номере были туалет и душ. И все это, включая завтрак, за 17 марок. Сумма в данном случае не тревожила Реннтира, поскольку ему оплачивали эти расходы, учитывая официальный вызов в земельное министерство по делам культов.
«Коль скоро вызвали меня в Гамбург, нужно будет использовать такую возможность и поразвлечься, как в былые добрые времена», — подумал Реннтир и потянулся так, что хрустнули суставы в плечах.
Но вначале он должен посетить инспектора Грюне. Хотя нет, пожалуй, он сперва сходит к Прункману, если тот никуда не уехал, а уже потом к Грюне. А на вечер можно будет предусмотреть легкую программу. Реннтир поймал себя на том, что он насвистывал песенку «Я часто искал, но не мог найти женщину, которая бы меня понимала, как ты…». Усмехнувшись, он оборвал мелодию. «Довольно-таки странно, вызвали меня, как видно, для разгона, а я не чувствую никакого волнения». С этой мыслью он вышел из номера и спустился вниз по лестнице. Грузно ступая по ступенькам, он не без удовольствия отметил: «Не скрипят. Фактор тоже немаловажный».
За завтраком — чашка кофе и булочка с мармеладом — он просмотрел утренние газеты. Ничего сенсационного, если не считать небольшой заметки о контактах Гамбургского круга молодежи с Комитетом молодежных организаций Ленинграда. Это сообщение, составленное, как ему показалось, в излишне одобрительном тоне, несколько испортило его настроение: «До чего дожили! Разрешаем коммунистам разлагать наших парней, а потом удивляемся, откуда у нас столько любителей левой фразы».
Реннтир сделал последний глоток кофе. «Отлично приготовлено», — отметил он про себя еще одно достоинство отеля. Он с удовольствием затянулся «НВ» 9 и достал записную книжку. У него был домашний телефон Прункмана, который жил в Гамбурге и имел здесь фабрику по производству пудингов. Было без четверти восемь, и можно было рассчитывать застать его дома.
Реннтир оказался прав. Прункман только что позавтракал и собирался выезжать на фабрику. Реннтиру показалось, что он даже был обрадован его звонку и сразу же выразил готовность принять его у себя в рабочем кабинете.
Реннтир вызвал такси и уже через двадцать минут был у ворот фабрики. Его мало интересовал процесс производства пудинга. К тому же Реннтир вообще был равнодушен к сладкому, поэтому он вежливо поблагодарил Прункмана за приглашение осмотреть цехи и отказался, сославшись на предстоящую встречу с инспектором Грюне.
— Грюне? А чем вызвана эта встреча? — заинтересовался Прункман, когда они удобно расположились в небольших глубоких креслах за инкрустированным деревянным столиком.
— Трудно сказать. Мне не объяснили причину вызова, но полагаю, что это связано с моей последней статьей в журнале «Национ Ойропа». — Реннтир с удовольствием затянулся сигарой, которую предложил ему хозяин кабинета.
«Н-да, сигары — первый сорт. Видно, дела идут у него неплохо», — с завистью отметил он про себя.
— Вот как… Это очень странно. Совсем не похоже на него. Тут что-то не так, — Прункман был несколько обескуражен. — Послушай, я позвоню этому Грюне, я его немного знаю. Он тоже, как и я, собирает ресторанные меню, и мы как-то раз показывали друг другу свои коллекции. Ты ведь знаешь, Карл, это мое давнишнее хобби. Так вот, этот малый, Грюне, никогда не отличался прыткостью. Я не думаю, что это его затея… Надо выяснить.
Прункман нажал кнопку звонка. Открылась дверь, и в кабинет вошла секретарша. Высокая, стройная блондинка с туго перетянутой талией, которая еще более подчеркивала другие достоинства ее фигуры. «Тип Джейн Мэнсфилд», — отметил про себя Реннтир.
Она сделала два шага к столу пружинящей походкой, которая обычно заставляет мужчин на улице оглядываться.
— Фрейлейн Зингер, соедините меня с инспектором Грюне из министерства по делам культов.
Реннтир перехватил взгляд Прункмана, которым тот проводил свою секретаршу до самой двери. Прункман почувствовал это и, затянувшись сигарой, кивнул в сторону закрывшейся двери:
— Многие уже отказались от вызова секретарши и общаются с ней с помощью техники. А я никак не могу привыкнуть. В этом вопросе я консерватор и предпочитаю старый способ. Приятно посмотреть на такую фигуру. С утра настроение поднимается… Тебе она не напомнила нашу знакомую из Варшавы?
Реннтир наморщил лоб. Они были знакомы с Прункманом со времен войны, вместе были на Восточном фронте. Реннтир служил тогда в эсэсовских частях, в «зондеркомманде-37», в задачу которой входила «борьба с местным бандитизмом» — так принято было называть в штабных документах партизан и патриотов-подпольщиков. Прункман служил в военном ведомстве по заготовкам продовольствия в оккупированных областях. Реннтир вспомнил, как подчиненные Прункмана появлялись в украинских, белорусских и польских деревнях каждый раз только после тщательного прочесывания местности. Трусливые, жадные, они сгоняли с крестьянских дворов скотину, шарили по семейным сундукам с нехитрым скарбом и, тащили все, что могло быть где-то продано или пущено в оборот. Помнится, Реннтиру тогда сказал кто-то, что Прункман, помимо официального задания, имел и свой особый интерес: он «увлекался» собиранием старославянских икон. Эти произведения религиозного искусства «варваров», как он их называл, он затем увозил в Берлин и припрятывал на всякий случай.
Реннтиру тогда это казалось просто странностью Прункмана.
Теперь он вспомнил, как после одной успешной экспедиции в Восточной Польше Прункман, раздобывший две особо ценные иконы, был в ударе. Он пригласил Реннтира в ночное кабаре в Варшаве. Там они оба довольно неплохо провели время и познакомились с полькой немецкого происхождения, которая оставила у Прункмана столь приятное воспоминание.
Реннтир вспомнил, как, напившись тогда до потери чувств, Прункман тыкал ему в грудь пальцем и говорил, еле ворочая языком:
— Эти иконы — сущий клад. Это настоящее искусство, которое могли создать только очень талантливые бестии.
После войны Реннтир убедился, что иконы оказались для Прункмана действительно кладом. Сначала, правда, никто об этом не думал. Потому что они оба, как и многие другие нацисты, ждали своей участи в американских и английских лагерях. Военный трибунал должен был определить степень их виновности. Но уже через несколько месяцев их стали выпускать, вначале поодиночке, потом группами, затем партиями, целыми поездами. Они, не веря еще своей безнаказанности, валом повалили на волю, как оглушенные караси из прорвавшегося невода. И только в узкой мошне запуталось несколько тысяч самых жирных и самых больших хищников, которых примерно наказали, посадив на несколько лет в холодильники. А затем постепенно, по очереди, всех опять выпустили в реку. Реннтир отделался тремя месяцами, которые он просидел в американском лагере для военнопленных. Прункмана он потерял из виду. Но через два года узнал, что чудотворные иконы сотворили действительное чудо: их владелец очень выгодно сбывал свой «святой» товар победителям. Впоследствии на эти деньги Прункман построил фабрику по производству пудингов и имел теперь солидный доход…
