Прицельная дальность - Валетов Ян (книги бесплатно без онлайн TXT) 📗
Трафик в Киеве с каждым днем становился все напряженнее, и уже вполне походил на движение в крупных европейских городах, во всяком случае, по количеству пробок.
— Зачем они выбрали Панаму? А если и выбрали — зачем они тебе об этом сказали?
— А что можно предпринять в таком случае? Рвануть за ними?
— Хотя бы. Туда, если не ошибаюсь, и виза не нужна.
— За мной они точно будут смотреть днем и ночью. А до Панамы — часов двадцать лету, если с пересадкой во Франкфурте и в Гаване. А через Нью-Йорк и того дольше…
Оксана посмотрела на него внимательно, и до Савенко дошло, что он сейчас сказал.
— Вот именно, — подтвердила его догадку Оксана. — Не бьется. Не могли они туда долететь даже «Конкордом»! Я уехала из дома в 7.30. Ты — на полчаса раньше. Они еще были дома. Галка пришла только в полвосьмого, мы с ней в лифте, внизу встретились. Какая Панама? Сейчас еще пяти нет. Или они еще и не долетели, болтаются где-то во Франкфурте, или он тебе врал, и Сашка с Натальей никуда не улетали. Здесь они, здесь…
— Как ты думаешь, Галку они купили?
— Не знаю, — Оксана задумалась, — исключить это нельзя. Но вот и верить в это не хотелось бы.
Галка работала у них три с лишним года и могла считаться почти что членом семьи. Сергей и Оксана помогали ей поступить на вечерний в Шевченко, и считали ее, скорее уж, родственницей, чем работницей по найму.
Они проговорили о случившемся всю дорогу (Толик, бывший военспец с завода Малышева, отличался немногословностью, и все об этом его качестве знали) не затрагивая при водителе только одну тему — задание, которое дал Алекс Сергею.
Дома не было никаких следов насилия.
Действительно, не хватало дорожной сумки, которая всегда стояла в стенном шкафу в прихожей. Некоторой одежды детей, Галкиного МП-плейера, который вечно валялся в Сашкиной комнате возле компьютера. И, главное — свидетельств о рождении детей, которые всегда лежали вместе с их паспортами в открытом секретере, а не в стенном сейфе, замурованном в их спальне.
Пока они осматривали квартиру, зазвенела трубка водителя, перезванивал Оксанин знакомый из пограничной службы.
Разговор длился несколько минут, во время которых Сергей, не куривший уже лет пять, нашел в секретере вскрытую пачку дамских сигарет, и подряд выкурил несколько — по две затяжки на каждую.
— Границу они не пересекали, — сказала Оксана, отключившись. — Во всяком случае, под этой фамилией. Он попробует узнать, не помнит ли кто женщину с двумя детьми, проходившую контроль. Но на это нужно время.
— Я все думаю, почему Натка и Саша нам не позвонили перед отъездом? Что им такого рассказали? Ты же знаешь, они всегда звонят, когда идут куда-нибудь…
— Да что угодно, — отмахнулась она. — Что это сюрприз от родителей, путешествие, мало ли… Что мы ждем их там. Они же дети…
— Что дальше? Что будем теперь делать?
— Ничего, Сергей Савельевич, — сказал весело Алекс, входя в гостиную. — Пока — ничего. Здравствуйте, Оксана Михайловна! Я — тот самый Алекс. Вам супруг, наверное, уже рассказал. Что ж вы двери не закрываете? Я понимаю, дом элитный, но все рано — двери на распашку, входи, кто хочет! Непорядок это!
— Не могу сказать, что рада вас видеть, — сказала Оксана, смерив Алекса взглядом.
— Ну! — Отозвался Алекс, окидывая окружающую обстановку профессиональным взором, — так я и не любимый дядюшка из Жмеринки, чего мне радоваться? Прекрасный декоратор постарался! Просто мастер! Вы мне телефончик не дадите? Я, знаете ли, тоже ремонт затеял…
— Если не прекратите паясничать я постараюсь дать вам в морду, — пообещал Савенко, серьезно.
— Так вы же уже пробовали! — изумился Алекс. — Неужели есть желание повторить?
— Желания нет. Есть необходимость.
— Что ж вы все такие вспыльчивые? Семейное это у вас, что ли? — с огорчением произнес Алекс, и уселся в кресло, вытянув перед собой ноги в остроносых плетеных туфлях. — От меня так много зависит. Я, можно сказать, теперь вторая нянька для ваших деток, а вы меня — в морду.
Оксана молча смотрела на гостя. И взгляд у нее был…
Сергей даже удивился, найдя точную аналогию. Взгляд был, как у снайпера, наблюдающего за жертвой через прицел.
Но Алексу, похоже, было на это наплевать в высшей степени.
Из угла чердака появилась испуганная крыса и остановилась на границе света и тени. Это не была наглая, откормленная подвальная тварь, разжиревшая на мусорных отходах. Чердачная крыса была более-менее интеллигентной за счет плохого питания, а четыре подряд вторжения на ее территорию, да и ощущение от присутствия человека, пусть и тихо лежащего под полом, смелости ей не добавляли.
Сергей прекрасно видел ее мордочку, глаза бусинки и топорщащиеся усы, сверкающие в луче солнца, как световоды.
Крыса стояла на задних лапках, обнюхивая воздух, и явно решала, стоил ли идти дальше или лучше спрятаться в свою норку и дождаться пока человек, запах пота и испражнений которого она явственно слышала, не покинет чердак. Крыс Сергей не боялся, не пауки, все-таки.
Капли пота стекали по его лицу, волосы под тонкой хлопковой шапочкой, напоминающей глубокую «ермолку», были мокрыми насквозь. На чердаке становилось светлее и светлее. Если бы митинг начался сейчас, то стрелять было бы очень трудно, даже со светофильтрами. Но спустя два часа солнце будет закрыто домами, на чердак упадет густая тень, в которой не сможет «бликануть» линза прицела, а площадь будет все еще освещена.
Когда они в первый раз приехали на заброшенную военную базу за городом пристреливать «винторез», Алекс сказал, передавая ему кейс:
— Такого ты не видел. Когда ты служил, эту штуку еще разрабатывали и использовали разве что в спецоперациях.
Стрельбище заросло высокой травой, похожей на ковыль, только там, где сквозь песок ничего не проросло, можно было стрелять из положения «лежа». Разрушенные стены, трава, которую колышет ветер, ржавые остовы каких-то конструкций, похожих на сторожевые вышки — сюрреалистическая картина разрушения. Под ногами хрустел то гравий, то битое стекло.
Завидев их несколько отощавших собак, оставшихся здесь еще с прошедших времен, и помнивших, как их досыта кормил повар-сверхсрочник, бросились было навстречу, оглашая окрестности звонким лаем. Алекс сделал вид, что ищет в траве камень и дворняги бросились наутек. Судя по всему те, кто приезжал на базу сейчас их не жаловали.
— Вот твари! — сказал Алекс весело. — Так и норовят за брюки схватить! Слушай, Сергей Савельевич, и смотри! Грустная картина! Упадок, как в Римской империи!
Он сделал жест свободной рукой, словно демонстрируя Савенко пустынный пейзаж вокруг, и продолжил:
— Вот мог ли ты такое предположить, когда служил? Когда за ту страну кровь проливал?
— Когда я служил, ты еще в школу не ходил, а тогда все можно было предположить. Вот сказать ничего нельзя было! А у вас сейчас — лафа! Говори, что хочешь, а кровь — вы все больше чужую и чужими руками проливаете. Племя младое, незнакомое…
— Как это не прискорбно, но жизнь не справедлива! — заметил Алекс. Он извлек из целлофанового кулька пустые алюминиевые банки, четыре пивных — синего цвета, одну желтую, из-под прохладительного напитка, и аккуратно расставил их в полуметре друг от друга, на верхушке разрушенной стены из обветренного красного кирпича.
— Только учти — мы пришли на все готовое, ничего не придумывали. Все придумали до нас. Вы же сами и придумали. А теперь полны благородного негодования. Какое я тебе младое племя? Пятнадцать лет разницы.
У него была своеобразная манера общаться, к которой было очень трудно привыкнуть. И очень своеобразное чувство юмора: было почти невозможно определить ерничает он, или говорит серьезно. Но, при всей своей антипатии к этому рыжеватому пижону с шварцнеггеровским подбородком, Савенко отдавал должное эффективности этого приема. Сам он никак не мог приспособиться к такому стилю беседы, и постоянно находился в некоторой растерянности.
