Современный швейцарский детектив - Дюрренматт Фридрих (читаем книги онлайн бесплатно без регистрации txt) 📗
— Мясо твое можно выкинуть, — заметил он, показав глазами на обуглившуюся свиную шейку. — Есть хочешь?
— Нет, не хочу, — солгал я, хотя после запоздалого завтрака с Рени у меня во рту не было ни крошки.
— Зато я хочу, — сухо сказал Виктор, поднялся с кресла и широкой мягкой походкой горца направился к кухне.
Молча открыл сначала холодильник, потом осмотрел один за другим сосновые ящички. Результатом его поисков стали коробка спагетти, банка шампиньонов и банка соуса к спагетти.
— Где консервный нож? Поставь–ка кастрюлю с водой на огонь!
Я неподвижно стоял в дверях. Виктор и здесь взял руководство в свои руки, он говорил вежливо, но твердо.
— Хватит командовать. Мы не на службе.
Виктор задвинул ящик, в котором нашел консервный нож, и посмотрел на меня серьезно, даже как–то просительно. В своих очках с толстыми стеклами он и впрямь походил на лягушку.
— Зачем ты здесь? — повторил я.
Больше я не позволю Виктору провести себя, а уж тем более запугать. Теперь этому конец! Гуэр пытался меня устранить и вот плавает мертвый в озере. Пусть Виктор спортивен и хорошо тренирован, но и ему меня не одолеть.
Коротким, резким ударом он вогнал в банку старомодный консервный нож. Открывая банку энергичными, точными движениями руки, Виктор медленно заговорил; при этом слова он подбирал очень тщательно.
— Я понимаю, ты удивляешься, что я здесь тебя нашел. Конечно, это связано… с происшествиями у нас на работе. Кое–кто в концерне начал сомневаться в твоей лояльности… Слушай, а лука у тебя нет?
Виктор достал из шкафчика кастрюлю, плеснул туда оливкового масла и поставил на плиту. При этом он всячески избегал глядеть на меня.
— Разумеется, официальное коммюнике не дало полной информации, в нем не сообщено о некоторых подробностях аварии на объекте номер 71. Я и сам это понимаю. Ведь я знал пострадавшего, даже очень хорошо знал. Мы с Джаном жили вместе в зарненском интернате. Он мне еще несколько недель тому назад сказал, что в его экспериментах есть довольно щекотливые моменты. — Виктор опустил в кастрюлю деревянную ложку, чтобы проверить, разогрелось ли масло. — И вот теперь ты начинаешь распространять слухи, чернить наш концерн, передаешь документы этим политическим бандитам… Нет, Мартин, такого я от тебя не ожидал.
Он высыпал шампиньоны в сразу же закипевшее масло.
Неожиданно Виктор показался мне каким–то совсем чужим.
Он сросся с фирмой, достиг в ней некоторых высот и теперь надеялся на дальнейшее продвижение по служебной лестнице. Ох уж эти карьеристы! Всю жизнь лезут вверх, обдирают себе в кровь руки и колени, карабкаются по почти отвесной стене на те высоты, куда члены административного совета высаживаются из вертолета. А когда кто–нибудь из этих скалолазов выбивается из сил или совершает какую–нибудь оплошность или необдуманный шаг вроде моего, его соперник перерезает веревку, и неудачник летит в пропасть, и жалкий труп его валяется на ее дне, как лежал скорчившийся Кавизель на грязном полу туалета…
Разогревающийся кетчуп наполнил кухню кисловатым запахом, от которого я вновь раскашлялся. Тысячи коготков раздирали мне горло, я жадно глотал ртом воздух.
— Вот видишь, ты все–таки простудился, — сказал Виктор по–отечески заботливо.
Я разъяренно глянул на него сквозь слезы.
— Простудился? Не болтай ерунды. Ты прекрасно знаешь, чего я наглотался на объекте номер 71. И твой друг Джан погиб от этого же, от ДБФ, а не от того, что ему проломило череп. Скажи же мне наконец, зачем ты сюда пожаловал? Ведь не только же затем, чтобы сварить спагетти?
Но Виктор не собирался выходить из себя.
— Я хочу тебе помочь, — спокойно ответил он.
— Ах, как это мило. И поэтому ты едешь сюда, готовишь мне ужин? За все четыре, нет, пять лет нашего знакомства ты еще ни разу не проявлял такой трогательной заботы обо мне.
Опершись о плиту, Виктор задумчиво и почти грустно посмотрел на меня.
— Мартин, почему ты все так усложняешь?
— Потому что козыри у меня на руках, вот почему. А ну, выкладывай: ведь тебя послал Феш. Верно?
Опустив разливательную ложку, он прислонился к мойке.
От пара у него заслезились глаза, к тому же он вспотел. Его темные, уже редеющие впереди волосы слиплись на лбу. Ах, с каким удовольствием я проломил бы чугунной сковородкой его валлисский череп.
Медленно и уже не так самоуверенно он начал:
— Да… он попросил меня съездить сюда. Ты ведь принялся все разнюхивать, и даже то, что тебе не положено. К тому же, в конце концов, я твой начальник…
— Это отговорки. Откуда ты узнал про этот дом? Буки проболтался?
— Буки?
Удивление Виктора показалось мне не наигранным. Промелькнувшее в моей голове подозрение, что Рени покаялась моему школьному другу в своей, пусть несерьезной, измене, а Буки отомстил тем, что выдал мое прибежище, не подтвердилось. Откуда же Виктор узнал о нем?
— Значит, Гуэр дал тебе этот адрес?
— Гуэр?
— Ну да, тот тип из прокуратуры, который допрашивал меня вместе с Фешем.
Виктор громко хохотнул.
— Ах, этот толстяк из Цюриха. Он просто частный детектив, который время от времени выполняет кое–какие поручения фирмы.
Гуэр — примитивный сыщик? А я, идиот, не догадался. Обыкновенный «горилла», который сначала рыскал у меня на квартире, потом подстроил взрыв газовой колонки и, наконец, напал на меня у озера.
Виктор вклинился в вихрь моих мыслей.
— Мартин, я хочу поговорить с тобой откровенно, и, надеюсь, ты это оценишь. Фешу позвонил сегодня какой–то адвокат и сообщил о твоих подозрениях. Некую загадочную роль тут играл и еще один химик с нашей фирмы. Мы разыскали этот дом по номеру телефона, который ты дал этому адвокату. Вот Феш и попросил меня побеседовать с тобой, чтобы… чтобы образумить.
Доктор Цукор — друг Габора, который так ему доверял! Мне же Цукор сказал, что якобы не получил письмо от Габора. Этот крючкотвор из зимней резиденции в Санкт–Морице предал погибшего товарища и обманул меня. Я почувствовал, что земля уходит у меня из–под ног.
Я остался один.
Эйч–Ар не сможет опубликовать статью, Буки мне не верит, Габор мертв, а его адвокат продался химическому концерну.
Стоя у кухонной двери, я невольно втянул голову в плечи. Значит, бороться не стоило? Все равно никому не справиться с концерном «Вольф». Он всегда докажет свою правоту, на его стороне право сильного.
Куда деваться с моими снимками? Ведь ни одна газета в этой стране не решится их опубликовать. Разве что какое–нибудь никем всерьез не принимаемое изданьице внепарламентской оппозиции? Да и то лишь в том случае, если ее активисты не заняты яростной борьбой с социал–демократами, скажем, за место в производственном совете.
Виктор подлил красного вина в кетчуп.
— Уверяю тебя, Мартин, если бы ты образумился, всем это пошло бы только на пользу. Вода закипела?
Я поднял крышку кастрюли, оттуда поднялось облако пара. Виктор бросил щепотку соли и плеснул масла в кипяток.
— Видишь ли, Феш через три года уходит на пенсию. У меня хорошие шансы стать его преемником. Тогда в моем отделе для нашей группы понадобится новый руководитель. У тебя немалый практический опыт, да и фирму ты уже знаешь. Тебе немножко не хватает организаторских способностей, но это дело наживное. Подай–ка спагетти!
Я протянул ему коробку.
Мое сопротивление было сломлено, но злость распирала меня. До сих пор Виктор хоть и являлся моим начальником, однако он всегда был мне понятен, даже симпатичен. Понятным было в его положении и то, что он гнул шею перед тем, кто наверху, пинал тех, кто внизу, понятной была необходимость непопулярных в группе решений, понятны его колебания между строгостью и великодушием, его склонность к интригам, хотя все это осложняло работу под его началом.
А теперь он стал мне глубоко противен.
— Через две недели ты полетишь с Эдди в Верхнюю Вольту на киносъемки. Это я сумел тебе устроить. Теперь у тебя есть возможность укрепить свое положение в концерне, обеспечить перспективы. Неужели ты все поставишь на карту? Ради чего? Ради сомнительного удовольствия доставить фирме кое–какие неприятности, если это вообще у тебя получится? Тебя уволят, подадут на тебя в суд за разглашение служебной тайны, потребуют возместить ущерб и прочее и прочее. — Он помешал деревянной ложкой спагетти. — Неужели тебя прельщает роль малыша Давида?
