Убийство на острове Фёр - Йоханнсен Анна (читать книги .txt, .fb2) 📗

— Но ты думаешь…

— Я нашел несколько следов, которые, по моему скромному мнению, появились раньше ваших. Но они затоптаны, что затрудняет анализ. Тебе придется набраться терпения.

— Хорошо. Спасибо. Есть еще что-нибудь интересное, кроме следов?

— Само собой, еще у нас есть нож. Но на ноже только одни отпечатки, и принадлежат они жертве. Но результаты лабораторной проверки меня слегка ошарашили. Они похожи на иллюстрацию к учебнику по криминалистике. Может, такие случаи и бывают… но в жизни нож обычно покрыт множеством разных отпечатков. Но не в нашем случае.

— Думаешь, отпечатки были сделаны искусственно?

— Нож слишком чистый, а ты сама видела, какой хаос творился на месте преступления. Да, подозреваю, что нож сначала тщательно вытерли, а потом вложили в руку жертвы.

— Ясно. Что-нибудь еще?

— Вокруг тела мы не нашли ничего, кроме короткого темного волоска. Мы отправили его на анализ. Через несколько дней будет ясно, есть ли на нем частицы кожи и все такое.

— А побыстрее никак? Мы топчемся на месте.

— Никак. Я уже поставил задаче высокий приоритет, но вряд ли я один такой. Возможно, ты сможешь ускорить процесс, если обратишься к начальству. Ходят слухи, что вы с Варнке…

— Ладно, забей, — перебила Лена. — Давай подытожим: есть ли вероятность, что Мария Логенер была на пляже не одна?

— Если тебя интересует мое мнение, то да. Она точно была не одна. Но не факт, что я смогу предоставить доказательства, которые можно будет использовать в суде. Прости, но тебе придется подождать. Как говорится, поспешишь — людей насмешишь…

— Спасибо, Райнер. Позвони, если будут новости.

— Конечно. И передавай привет своему фленсбургскому коллеге.

— Благодарю, — отозвался Йохан.

Лена положила трубку.

— Что теперь? — спросил Йохан, вопросительно глядя на нее.

— Вернемся в офис. Я хочу взглянуть на фотографии. Со вчерашнего дня меня не покидает ощущение, что я что-то упускаю… Потом навестим сестру Марии.

В полицейском участке Йохан распечатал фотографии на цветном принтере, и теперь на столе лежала гора снимков. Лена с Йоханом неторопливо развесили их на вайтборде и принялись рассматривать.

— Ничего не вижу, — наконец произнес Йохан, отошел от вайтборда и рухнул на стул.

Лена изучала одну фотографию за другой. Сначала рассмотрела окрестности, потом — тело Марии. Дойдя до последней фотографии, она остановилась и пробормотала:

— Как я могла это упустить?

Йохан вскочил.

— О чем ты?

— Мария была левшой! Ларс Вайсдорн сказал во время нашего первого разговора, что она была левшой! Не амбидекстром, а именно…

Йохан постучал по одной из фотографий, указывая на перерезанное запястье.

— Это левая рука. Значит, она все-таки не покончила с собой.

Лена схватила со стола телефон и набрала Луизу.

— У меня вопрос, — без предисловий сказала она.

— Да?

— Мария была левшой. Есть вероятность, что она сама перерезала левое запястье?

— Вероятность, конечно, есть, но, как я уже сказала, нужно очень постараться, чтобы нанести такой глубокий порез. Для этого понадобится преобладающая рука. Кроме того, в такой ситуации человек действует рефлексивно и не станет намеренно брать нож в другую руку. Это нельзя назвать неопровержимым доказательством, но говорит в пользу твоей версии.

— Спасибо, Луиза. Я тоже так думаю. До связи.

Йохан уже стоял на у вайтборда и выписывал аргументы «за» и «против» версии об убийстве.

— Следы, — вслух сказал он и записал это под первым пунктом.

Следующим пунктом было «отсутствовала 48 часов».

— Изнасилование говорит за или против убийства? — спросил Йохан через несколько секунд.

— И за, и против. Девочка явно никому не доверяла и пыталась справиться со всем сама. Вполне возможно, что изнасилование стало последней каплей… С другой стороны, нельзя исключать вероятность того, что она решила рассказать о случившемся, и поэтому преступник ее убил. Мы не знаем эту девочку, поэтому нам трудно судить.

— Хорошо, тогда я напишу это и туда, и туда.

Следующим аргументом в пользу самоубийства Йохан написал «семья».

— Если Мария не разделяла религиозные убеждения родителей, то это могло стать триггером. Итак, три к двум, — прокомментировал он свой список. — Возможно, нам придется рассматривать обе версии. Но мне все равно кажется, что мы имеем дело с убийством. — Йохан взял губку, вытер доску и сложил фотографии на столе. — Может, пора уже вызвать подкрепление?

— Хороший вопрос. Я поговорю об этом с Варнке, но чуть позже. Думаю, он пришлет нам двоих человек. — Лена взяла куртку, перекинутую через спинку стула. — Пора навестить сестру Марии.

Выйдя из полицейского участка, они увидели, как к набережной подходит паром. Машины, на которых приехали участники поисковой группы, стояли на пирсе, ожидая погрузки и возвращения на материк.

Нина Гроте открыла дверь почти сразу. Лена представила Йохана и спросила, где Иоганна.

— На кухне.

— Как она?

— Не очень. Винит себя в случившемся. Но она осознает происходящее, если вы об этом.

Иоганна сидела за столом и даже не пошевелилась, когда они вошли на кухню.

— Добрый день, госпожа Логенер. Это мой напарник, комиссар Грасман.

Иоганна подняла взгляд, и на ее лице появилась слабая улыбка.

— Добрый день.

Поколебавшись, Йохан моргнул и протянул ей руку:

— Здравствуйте. Меня зовут Йохан Грасман.

— Здравствуйте, — тихо отозвалась Иоганна, отвечая на рукопожатие.

Лена откашлялась.

— Мы можем присесть?

Иоганна молча кивнула.

— Хотите чего-нибудь выпить? — поинтересовалась Нина Гроте, все это время стоявшая в дверях.

— Нет, спасибо, — ответила Лена и добавила: — Мы хотели бы поговорить с госпожой Логенер наедине.

— Да, конечно, — покраснев, отозвалась Нина. — Иоганна, я буду в соседней комнате.

Иоганна, похоже, ее не услышала. Она казалась совершенно равнодушной ко всему происходящему.

— Вы можете ответить на несколько вопросов? — спросила Лена, когда они с Йоханом сели за стол, и, дождавшись, пока Иоганна кивнет, продолжила: — Во время нашего первого разговора вы сказали, ваша сестра не ладит с родителями.

— Говорят, что Мария… — Иоганна запнулась. — Что она… перерезала себе вены.

— Да. Когда мы нашли ее на пляже, у нее были перерезаны вены.

— Неужели она и правда…

— Следствие только началось. Пока нельзя сказать, что именно произошло. Поэтому нам нужно понять, какой была ваша сестра. Ее классный руководитель сказал, что она левшой. Это так?

— Да.

— Не амбидекстром?

— Нет, она плохо владеет правой рукой.

— Вы знаете Ларса Вайсдорна, классного руководителя Марии?

— Да, он начал работать в школе, когда я была в выпускном классе. У меня Вайсдорн уроков не вел, но Мария иногда рассказывала о нем. Она считала его очень приятным человеком… — Иоганна запнулась. — Но это ничего не значит. Мария, она… она не видит зла и всех вокруг считает хорошими. Она принимает людей со всеми их недостатками.

— Мария когда-нибудь рассказывала о Еве Брааш, своей учительнице по религиозному воспитанию?

— По религиозному воспитанию? — переспросила Иоганна. — Да. Мария ходила к ней в театральный кружок. Ей там очень нравилось, она была в восторге от этой Брааш. Но потом… Я даже не знаю, осталась ли она в кружке. В последнее время Мария перестала об этом рассказывать. И я никогда не встречала Еву Брааш лично. Думаю, она в школе совсем недавно.

— Они с госпожой Брааш были близки?

— Не знаю. Мария со всеми ладила. Судя по ее рассказам, она очень любила эту учительницу. Почему вы спрашиваете?

— Мы только приступили к расследованию. Любая мелочь может оказаться важной, поэтому мы спрашиваем о самых разных вещах.

Иоганна пожала плечами.

— Как скажете…

Лена решила задать более сложные вопросы, пока Иоганна не устала беседы.