Петербургский презент - Кивинов Андрей Владимирович (библиотека книг бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Так.
– Тогда логичный вопрос: где же ты хотел купить дозу?
– Да где угодно. Вон у черных, в любом ларьке.
– Да что ты говоришь?! Интересно, мне продадут? Уверен, что с наркотиками я пролечу, как фанера над Парижем. Господи, хорошо, что я не на игле, а то бы с ума сошел от досады. Ну, а тебе в любом ларьке продадут. Обидно. А отсюда вопрос: почему тебе продадут, а мне – нет? Нет ли какого секрета у Красной Армии? Может, расскажешь? Или ты курсы партизан оканчивал? Тогда другое дело.
Парень согнулся в поясе и сполз на пол. По лицу его бе-жал пот, сальные волосы собирали грязь с пола.
– Мне плохо. Вмазаться надо, ведь сдохну же. А-а-а!
Волков почесал затылок.
– Ты на «черном» или на «белом» сидишь?
– На «черном», – простонал парень.
Волков открыл один из ящиков стола и, порывшись, достал коробочку с медикаментами.
– Вот, есть у меня тут дрянь какая-то, с обысков осталась, но я не знаю, что это.
– Дайте.
Волков протянул парню пробирку с ваткой. Тот понюхал ее и пробормотал:
– Пойдет. Маловато, правда, но хоть на пару часов…
Дальше он не договорил, потому что опять схватился за бок и замычал. Помычав с минуту, он выдавил из себя:
– Шприц, скорее…
– Ну, что ты будешь делать, а? Я что, бюро добрых услуг? Ширево дай, шприц дай, в замен только и слышишь – «менты поганые», «менты поганые».
Ворча, Волков порылся в той же коробке и достал однора– зовый шприц. Шприц был грязный, со следами какой-то бурой жидкости на стенках. Игла использовалась явно не один и не два раза.
– Во, нашел. Уколоться сможешь? Стерильность не гарантирую.
– Давайте. Жгут есть?
– Не, точно, сегодня я добрая фея. Слушай, Золушка, ты СПИДом не болен? А то принца заразишь. Да, и запомни, ровно в полночь я уйду домой и никто тебе больше ширево искать не будет. Учти.
Волков осмотрелся, но ничего похожего на жгут в кабинете не обнаружил.
– О, вспомнил. Он встал и поднял сидение дивана. Внутри оказалась милицейская форма. Волков достал оттуда кашне.
– Во, пойдет. Какую руку перетягивать?
– Эту. – Парень протянул руку.
Славик засучил парню рукав и перетянул его предплечье импровизированным жгутом.
– Слушай, куда ты тут колоть собираешься? Ведь живо-, го места нет.
– Баян, баян заправьте.
Волков заправил шприц из пробирки и протянул парню.
– Держи. Стой. На всякий случай, адрес-то у тебя какой?
– Там, сержант записал.
– А, ну, тогда – с Богом.
Парень уверенным движением взял шприц и, найдя лазейку в усеянной дырками вене, ввел в нее иглу. Затем нажал на поршень шприца и быстро вытащил иглу из вены. Маленький фонтанчик крови взметнулся над рукой, но тут же ослаб, сдерживаемый милицейским кашне. Парень приподнялся с пола, брякнулся на стул и закатил глаза.
– Ну, как? – поинтересовался Волков.
– В кайф.
– Вот видишь. А вы – менты, козлы, сволочи, уроды. Да наш главный принцип
– все человеку, все для человека.
– Я больше не буду.
Парень минут пять посидел, видимо, ничего не соображая, затем вздохнул и произнес:
– Кажется, отпустило. Спасибо.
– Не за что. Так, а как там насчет секрета Красной Армии, а, Кибальчиш?
– Ладно, раз вы ко мне по-доброму, то и я вам помогу. Есть один адрес. Туда полрайона ползает. В основном, квартирники, ну, и остальные тоже. Ворованное на наркоту меняют. Запишите адрес, – парень продиктовал. – Там баба одна живет, судимая. Условный сигнал – два длинных и один короткий звонок, иначе двери не откроет. Она на кухне ширево варит. Хитрая, даже вентилятор поставила, чтобы не пахло. Шмотки она потом перепродает. Вчера у нее видик был паленый, кажется, «Шарп». Где-то в вашем районе «ушел». Вы постойте перед дверью у нее, каждый час хапать кого-нибудь будете с вещами. Ей много таскают. Только я вам ничего не говорил, а то вилы мне.
– Какие вопросы. Слушай, что ты там про видик про-журчал? Откуда ты знаешь, что он паленый, а? Ну-ка, ну-ка, сказал «а», говори и «б». Естественно, между нами.
Парень вздохнул.
– Ладно, что уж там…
Дальше Волков только успевал делать пометки в блокноте о кражах, грабежах, мошенничествах и прочих характерных явлениях повседневной жизни.
Спустя полчаса парень наконец остановился:
– Все, больше не знаю ничего. Правда. Не подставьте меня. Честно говоря, я первый раз таких ментов, ой, простите, миллиционеров встречаю. Обычно, кроме дубинкой по печени, от них ничего не дождешься.
– Да, увы, есть, и в милиции негативные явления. Но тебе повезло – ты попал в лучшее в городе 85-е отделение. Так всем в тюрьме и на зоне и расскажи.
– А от тюрьмы не можете отмазать? Я вам помогать буду.
– От тюрьмы не могу, извини. Тюрьма тебе сейчас не повредит, может, с иглы слезешь. Ну, что, встать-то сможешь? Пошли назад, в «пердильник».
Парень поднялся, опустил рукав куртки и, держась за бок, вышел из кабинета. В коридоре граждане недовольно заверещали:
– Смотрите, что менты делают. Парень как покойник. Весь бок отбили.
– Никто его не трогал, – проворчал Волков.
– Ну да, а печень он сам себе отбил? Прокуратуры на вас нет.
– Не били меня! – вдруг сорвался парень. – Засохните, я сам упал.
Народ в изумлении замер. Волков посадил парня в камеру, подмигнул ему на прощание и вернулся в кабинет. Там он раскрыл блокнотик, просмотрел свои записи и усмехнулся.
Однако ничего. Вот что значит нормальное отношение к согражданам. Но если и теперь меня Соловец с премией прокатит, уйду к чертовой матери. Сколько ж можно?!
Кивинов набрал номер телефона.
– Алло, Юра? Привет, это Кивинов из Питера. Помнишь, я был у тебя недавно. Да, приговор получил, спасибо. Слушай, объяснять некогда. Ты мне можешь пару справочек навести? Первая – у вас недавно в Тушино дядьку одного застрелили. Ориентировка должна быть. Его возле подъезда прямо в сердце из ружья положили. Попробуй узнать, где этот покойник работал в 87-м году. Родственники должны знать. И второе: установи мне телефон по адресу, только срочно. Адрес ваш, московский. Сделаешь? Давай, жду звонка.
Продиктовав адрес, Кивинов положил трубку. На диване, попивая крепкий чай, расселся Крылов, решивший в очередной раз навестить милицейский очаг.
– Слушай, Толян, – неожиданно спросил Кивинов. – Что тебе надо от жизни? Я просто спрашиваю, без воспитательных целей. Стремный ты мужик. Ведь у тебя иногда и деньжата заводятся, и угол появляется. А ты, как перекати-поле, нигде не останавливаешься. Так и будешь до старости по подвалам и чердакам шастать?
– Не знаю я. Я утром глаза открываю, смотрю – жив, кусок хлеба в кармане, значит все отлично. Вот когда не смогу глаза открыть, значит – все, каюк. А что касается денег, так больших у меня нет и не будет, а с малыми сейчас и делать нечего, только на водку хватает.
– А ты смерти боишься?
– А кто ее не боится? Меня один раз зимой простуда прихватила, думал, все, идет с косой курносая, так плохо было. Вот я натерпелся. Лучше, думаю, в подвале на батареях, чем в земле. Смерти все боятся.
– А может, боятся потому, что просто хотят жить?
– Наверно. А с чего это ты вдруг?
– Не знаю, нашло что-то. Убийств много очень.
– Это верно.
– Ты куда сегодня намылился?
– В деревню опять, в церковь. Там работу предлагают – крышу крыть. Где жить – найдут. Может, даже на зиму устроюсь, в городе совсем пропаду.
– Ладно, валяй. Звони, если что.
Кивинов откинулся на спинку стула и закрыл глаза.
Вспомнилась беседа с Кравцовым. Попробуй переломай такого. А очко у него играет. Еще как. Что же ты боишься? Ведь никаких следов, никаких проколов. Никаких. Стоп. Да, да, ведь он сказал, что не знает, где жил Шабанов. Ха. Вот где прокол. Точно.
Затрещал телефон. Междугородний.
– Алло. Слушаю.
– Андрюха, это Юра. Телефон я пробил, с родственниками попозже встречусь. Записывай номер.
– Ага, давай. Спасибо.
