Петля - Адамов Аркадий Григорьевич (читать книги онлайн бесплатно полные версии .txt) 📗
Елизавета Михайловна снова кивает и впервые за всю беседу подает реплику:
— Даже жениться предлагали.
И тонко улыбается при этом.
А я горестно соображаю, сколько же человек со всех концов страны нам придется проверить. Ведь вполне возможно, что как раз кто-то из них и оставил те самые следы у березок. Да, открывается новое и весьма важное обстоятельство. Ради одного этого стоило прийти в этот дом и столько времени терпеливо выслушивать его хозяина. Но теперь, кажется, мне можно взять инициативу в свои руки.
— Скажите, Елизавета Михайловна, — обращаюсь я к молчаливой хозяйке. — Вера не рассказывала вам о каком-нибудь человеке, который за ней ухаживал и ей самой бы нравился?
— Ах, Виталий Павлович, Виталий Павлович, — вмешивается Меншутин и укоризненно качает головой. — Вот опять вы не туда сворачиваете. И все-то вам самоубийство мерещится. Ну, я же вам уже говорил: забудьте этот вариант. Во-первых, самоубийцы оставляют письма. А Верочкиного письма ведь вы не обнаружили, не так ли? Во-вторых, для самоубийства нужны веские причины. Вот. Таких у Верочки не было и быть не могло. А любовь нынче на самоубийство молодых людей не толкает. Не тот век. Не тургеневские, знаете, нравы. Цинизм кругом, практичность. То есть я хочу сказать — у некоторой части молодежи. Вот. А у большинства — многообразие интересов, работа в коллективе, дух соревнования, творчества. Ну какое тут может быть самоубийство, помилуйте?
— Я не настаиваю на этой версии, Станислав Христофорович, — говорю я. — Но ведь слишком необузданная любовь может привести и к убийству тоже.
— Современный Отелло? — со снисходительной усмешкой осведомляется Меншутин. — Чепуха, мой дорогой. Прошли тургеневские времена, прошли и шекспировские. Я вам уже сказал: в наш рациональный век молодежь уже на это не способна. А вернее, от всего этого излечилась. Правда, Лизонька? — обращается он к жене.
Та в ответ неопределенно пожимает плечами, а на бледном ее лице появляется такая же неопределенная улыбка.
— А все-таки, — не очень вежливо настаиваю я, обращаясь к ней, — говорила вам Вера что-нибудь на этот счет? Может быть, называла какое-нибудь имя?
— Нет, — качает своей пышной прической Елизавета Михайловна. — Она ничего мне не говорила. Она была сдержанной и воспитанной девушкой. И посторонним людям…
— Ну, Лизонька. Ну что ты!.. — Меншутин перебивает жену и даже наклоняется в ее сторону. — Вот уж никак не посторонние. Мы принимали в ней такое участие. Что ты скромничаешь?
— Да, конечно, — смешавшись, говорит Елизавета Михайловна, и в холодных глазах ее мелькает беспокойство. — Но Вера была такая… скованная. Чашку чая даже… как-то неловко… все порывалась быстрее…
— Да, да, — подхватывает Меншутин. — Она была очень застенчивой, бедная девочка.
— Но вы сказали, что ей даже предлагали жениться, — напоминаю я Елизавете Михайловне. — Кто же, вы не помните?
— Ах, не помню уже, — она устало проводит тонкой, почти прозрачной рукой по лбу.
— Не тот ли парень из Латвии? — пытается помочь ей Меншутин. — Помнишь, они заезжали к нам по пути в гостиницу? — И, обернувшись ко мне, поясняет: — Вера ехала дальше, в Моссовет, с бумагами, но одна оказалась мной не подписана. А я как раз обедать приехал.
— Нет, кажется, не он, — качает головой Елизавета Михайловна. — Кажется, тот был с Украины. А впрочем… Нет, не помню.
Она снова проводит рукой по лбу.
— Верно, верно, — подхватывает Меншутин. — С Украины. Как же его фамилия была? — Он задумывается. — Сейчас, сейчас… В общем, это нетрудно будет установить.
— Хорошо, — соглашаюсь я. — Разрешите заехать к вам на работу, допустим, завтра?
Но про себя я решаю, что по поводу всех этих ухаживаний и возможных романов, пожалуй, лучше всего побеседовать с Любой и другими девушками в ее комнате. «И куда приятней», — тоже мысленно добавляю я.
— Приезжайте, — покровительственно говорит Меншутин. — Всегда рад.
Я благодарю, поднимаюсь из теплого, удобного кресла и начинаю прощаться.
На улице, шагая к метро, я продолжаю думать о новых, так неожиданно возникших осложнениях. Сколько же людей по всей стране нам предстоит разыскать? И как среди них найти того, единственного, который был в тот вечер с Верой? А может быть, он и не среди этих людей?
Мне приятно пройтись. Морозно, тихо, ветра нет, падает легкий как пух снежок. Голова болит, во рту противный вкус от последней сигареты. И еще я здорово голоден.
Я не могу не думать о делах, когда все так неясно еще, все висит в воздухе, когда перед нами десятки дорог и тропинок, загадок и вопросов. Накопление тумана. А перед глазами у меня стоит Вера, две Веры — мертвая и живая, и кто-то должен ответить за эту несправедливую, противоестественную, ужасную смерть. Кто-то должен ответить. Этого требует не только чувство элементарной человеческой справедливости, не только служебный мой долг и не только закон, но и сознание, что только так можно рассчитывать не допустить в будущем ничего подобного. Неотвратимость наказания — великий тормоз в дурных, преступных побуждениях. Когда-нибудь исчезнут эти побуждения. Когда-нибудь… А пока что надо раскрыть вот это конкретное дело. И главное здесь сейчас — найти того человека. Кто может его знать, кроме самой Веры? Из тех людей, до которых мы можем сейчас добраться? Люда, Полина Ивановна отпадают, они не знают его. Кто еще? А еще Катя, школьная подруга. Ее надо непременно найти. Но как — вот вопрос. Что-то надо придумать. Может быть, эту Катю знает Верина сестра Нина? И когда Петя ее найдет… Нет, нельзя ждать. У Пети задача потрудней моей. И я могу найти Катю даже раньше и тогда, возможно, помогу Пете. Ведь Нина старше Веры всего года на два. Сестры могли учиться в одной школе. Наверняка даже. И Катя… Стоп, стоп. Что-то тут есть…
Я невольно замедляю шаг. Мне очень не хочется сейчас оказаться в метро. Я чувствую, этот переход от тишины и простора пустой, полутемной улицы к свету, шуму, суете метро меня собьет, уведет от чего-то интересного, что вертится у меня в голове. Кажется, можно найти Катю. Кажется, я нащупал к ней путь. Что ж, совсем неплохой план поиска постепенно выстраивается у меня в голове. Да, да, совсем неплохой. Значит, так…
К метро я подхожу с гудящей головой, но довольный.
Ну и денек предстоит мне завтра! Кроме новой поездки в министерство, а также в поликлинику, где лечилась Вера, придется осуществить еще и этот нелегкий поиск неведомой пока Кати. Неужели я завтра найду Катю?
Только бы мне сейчас уснуть побыстрее. Может быть, взять у мамы таблетку? Завтра предстоит трудный день, и надо выспаться.
Но назавтра меня ждет открытие, которое разом переворачивает все мои планы.
Глава 3
САМЫЕ РАЗНЫЕ ВСТРЕЧИ, В ТОМ ЧИСЛЕ И ОПАСНЫЕ
Утром мне звонит прямо домой старый мой знакомый Володя Граков. Еще рано, и я только сажусь завтракать, сбегав вниз, к почтовому ящику, за газетами.
Володя работает в одном из отделений милиции города. Он способный и старательный парень, но поразительно невезучий. Володя давно мечтает перейти на работу к нам в отдел, и уже третий раз дело срывается: то одно начальство в чем-то засомневается, то другое вдруг сочтет это нецелесообразным, а то и сам Володя неожиданно схлопочет какое-нибудь замечание, — на нашей работе без этого не бывает, тем более Володя человек инициативный и азартный. И живется Володе трудно. У него давно болеет жена, которую он страшно любит, да еще двое ребят и ни одной бабушки. Володя вечно озабочен поисками продуктов, и на работе, за его столом, всегда сложены какие-нибудь покупки. Ну, и денег у него, конечно, всегда не хватает. Другой на его месте давно бы взвыл и на все махнул рукой. Но Володя обладает редкой жизнестойкостью и оптимизмом. Мне Володя как-то оказал большую услугу в одном деле, и с тех пор я у него в неоплатном долгу. Но видимся мы редко, а уж домой он мне вообще не помню когда звонил.
— Привет, — говорит Володя, — это по твоему делу была вчера ориентировка на женские вещи? Два костюма джерсовых, голубой и коричневый, пальто, туфли, сапожки, кольцо какое-то?
