Топор - Макбейн Эд (книги онлайн бесплатно серия .TXT) 📗
– Во второй половине дня.
– В какое время?
– В четыре, – назначил Дэнни, – на углу Пятнадцатой и Уоррен.
В 9. 27 Карелла вышел из участка, чтобы ответить на поступившие вызовы и надеясь к четырем освободиться. Он попрощался с Хейзом, который решил нанести визит семейному врачу Лассеров в Нью-Эссексе и в эту минуту доказывал по телефону Дэйву Мерчисону у пульта внизу, что ему необходима служебная машина.
– Эй, – окликнул его Карелла. – Я сказал «до свидания».
– Пока.
– Будем надеяться, что Дэнни притащит что-либо существенное.
– Будем, – отозвался Хейз и помахал вслед Карелле рукой, пока тот, пройдя через дверь в решетчатой перегородке, не исчез из виду, а затем снова вернулся к телефону и снова принялся кричать на Мерчисона. Но на Мерчисона это впечатления не производило. Хейз объяснял ему, что его собственная машина в гараже, ей надо делать центровку, а Мерчисон, в свою очередь, упрямо твердил, что все машины участка либо уже в это утро задействованы, либо расписаны и что он не смог бы выделить Хейзу машину, даже если бы ему позвонил комиссар полиции или сам мэр. Хейз послал его ко всем чертям. Когда он выходил из участка, направляясь к железнодорожной станции, он умышленно прошел мимо Мерчисона, не повернув в его сторону головы. А Мерчисон, занятый коммутатором, и не заметил, как мимо прошагал Хейз.
Доктор Фердинанд Мэтьюсон был пожилым человеком с львиной гривой седых волос, длинным носом и бархатным голосом, струившимся из-за поджатых губ. Одетый в черный костюм, он сидел в большом кожаном кресле и, сложив покрытые старческими пятнами руки домиком у себя перед лицом, напряженно и недоверчиво вглядывался в Хейза.
– Как давно больна миссис Лассер? – спросил Хейз.
– С 1939 года, – ответил Мэтьюсон.
– А поточнее?
– С сентября 1939 года.
– Как называется ее нынешнее состояние?
– Параноидальная шизофрения.
– Вам не кажется, сэр, что миссис Лассер следовало бы поместить в психиатрическую лечебницу?
– Ни в коем случае, – ответил Мэтьюсон.
– Несмотря на то, что она страдает шизофренией с 1939 года?
– Она не представляет опасности ни для себя, ни для других людей. Поэтому незачем класть ее в лечебницу.
– А была ли она когда-либо в лечебнице?
– Да.
– Когда?
– В 1939 году.
– Сколько она там пробыла? Снова Мэтьюсон ответил не сразу.
– Так сколько же, сэр?
– Три года.
– Где?
– Не знаю.
– Вы их семейный врач, не так ли?
– Да.
– Можете вы мне сказать, где же она была госпитализирована?
– Я не хочу в этом участвовать, сэр, – вдруг произнес Мэтьюсон. – Не хочу участвовать в том, что вы намерены сделать.
– Я намерен расследовать убийство, – сказал Хейз.
– Нет, сэр. Вы намерены запрятать старую женщину обратно в сумасшедший дом, и я вам в этом не помощник. Нет, сэр. В жизни Лассеров и так слишком много горя. Я не стану помогать вам сделать эту жизнь еще хуже. Нет, сэр.
– Доктор Мэтьюсон, уверяю вас, я...
– Зачем вы это делаете? – стоял на своем Мэтьюсон. – Почему не хотите дать возможность старой больной женщине дожить оставшиеся ей дни в мире и покое под защитой человека, который ее любит?
– Извините, доктор Мэтьюсон, я был бы рад дать возможность всем без исключения доживать свои дни в мире и покое, но кто-то лишил этой возможности Джорджа Лассера.
– Эстель Лассер не убивала своего мужа, если вы это предполагаете.
– Никто и не утверждает, что это сделала она.
– Тогда почему вас интересует ее состояние? Она ничего не соображает с сентября 1939 года, когда Тони уехал... – Мэтьюсон резко оборвал самого себя. – Не имеет значения, – сказал он. – Уходите, сэр. Прошу вас мне не мешать.
Хейз спокойно продолжал сидеть напротив Мэтьюсона.
– Доктор Мэтьюсон, – тихо сказал он, – мы расследуем дело об убийстве.
– Меня не интересует, чем вы...
– Мы можем предъявить вам обвинение в том, что вы препятствуете расследованию, но я предпочел бы не делать этого, сэр. Я просто говорю вам, что миссис Лассер была вполне способна убить своего мужа. Равно, как и Энтони Лассер был вполне способен...
– Оба ваших предположения совершенно абсурдны, – перебил его Мэтьюсон.
– Если они настолько абсурдны, сэр, то, быть может, вы объясните мне почему.
– Потому что Эстель с сентября 1939 года перестала узнавать своего мужа или кого-либо другого. И Тони Лассер ни разу не выходил из дома на Уэстерфилд-стрит с тех пор, как вернулся домой из Виргинии в июне 1942 года. Вот почему. Вы имеете дело здесь с исключительно деликатным симбиозом, мистер Хейз, и если вы его нарушите, вы будете виновны в гибели двух людей, которым и так довелось испытать в своей жизни достаточно горя.
– Расскажите мне, что вам известно, сэр, – сказал Хейз.
– Я уже рассказал вам то, что считаю нужным. Больше я ничем не могу вам помочь. Я умоляю вас оставить этих людей в покое. Они не могут иметь никакого отношения к убийству Джорджа Лассера. Если вы поднимете этот камень, мистер Хейз, то найдете под ним всего лишь слепых альбиносов, в панике бегущих от солнечного света. Прошу вас этого не делать.
– Спасибо, доктор Мэтьюсон, – поблагодарил его Хейз и ушел.
Хейз не очень верил в старинные поговорки, но тем не менее, припомнив, что дыма без огня не бывает, подумал, что густой дым валит из дома, в котором живут Эстель Лассер и ее сын Тони. Прежде всего, решил Хейз, необходимо проверить, не упекли ли Эстель в лечебницу в 1939 году по чьей-либо злой инициативе. Поэтому он добрался до нью-эссекской полиции, представился и попросил разрешения посмотреть их архивы за 1939 год. Нью-эссекская полиция всегда была готова сотрудничать с детективами из большого города, ему охотно выдали все дела, и Хейз на целых полтора часа погрузился в чтение страниц, на которых были зафиксированы мелкие кражи и мошеннические сделки – бедствие этого райского уголка в те далекие счастливые дни. К сожалению, за миссис Лассер не числилось ни мелкой кражи, ни обвинения в мошенничестве. Никакой официальной жалобы против нее не подавалось. Хейз поблагодарил полицейских и отправился в нью-эссекскую больницу, где также попросил разрешения покопаться в их пухлых историях болезни.
Вечером 11 сентября 1939 года к дому мистера Джорджа Лассера по адресу Уэстерфилд, 1529, была вызвана «скорая помощь». В 8. 27 миссис Лассер доставили в местную больницу, откуда 13 сентября 1939 года перевели в «Буэна Виста» для дальнейших обследований. Хейз пошел обратно на станцию, съел в буфете сосиски, выпил стакан апельсинового сока и на поезде в 12. 14 отбыл в город. В поезде он трижды менял место, переходя из вагона в вагон, – кому-то на железной дороге пришло в голову включить кондиционеры, наверное, по причине того, что раз они плохо функционировали в течение июля и августа, то сейчас, в январе, самое время их проверить. Вот и пришлось ему трижды пересаживаться в поисках тепла и, наконец, утешиться тем, что у него появилась возможность до самого конца поездки любоваться скрещенными ножками какой-то рыжеволосой девицы.
Психиатр, с которым он беседовал в «Буэна Виста», оказался довольно молодым человеком, который проработал там не больше пяти лет и потому, разумеется, не мог помнить Эстель Лассер. Без судебного ордера или разрешения самого больного он решительно не хотел показывать историю болезни, но Хейз объяснил, что ищет сведения, которые могут оказаться весьма существенными в деле об убийстве, и что не сомневается в возможности получения ордера, стоит ему лишь съездить за ним. Психиатр без большого энтузиазма решился отыскать историю болезни Эстель Лассер, потому что боялся, как он сказал, что она может подать на него в суд за разглашение врачебной тайны. Однако Хейз сумел убедить его, что миссис Лассер больна и вряд ли в состоянии судиться с кем-либо. Бормоча что-то про себя и неодобрительно покачивая головой, психиатр все же разыскал историю болезни миссис Лассер и подтвердил, что действительно в течение сентября 1939 года миссис Лассер прошла серию психиатрических тестов. Тут доктор оторвался от записей и, подняв глаза, заметил, что примерно в то же время Гитлер вторгся в Польшу. Мир и вправду тесен, кивнул Хейз.
