Удачи тебе, сыщик! - Леонов Николай Иванович (книги хорошего качества TXT) 📗
– Просто вы настоящий мужчина, и я тоже настоящий мужчина, мы всегда платим долги.
– Я вам тогда предложил миллион, вы не взяли. Позже вы мне его дали, и я взял. Так?
– Я становлюсь пьяницей, а вы собирались угостить. – Гуров взглянул осуждающе.
– Потрясающий лгун, который всегда говорит правду! – Юдин наполнил бокалы. – Вы словно виртуоз-импровизатор: играет что хочет, не заглядывая в ноты, не обращая внимания на клавиатуру, и ведет партию безукоризненно. Вы будете говорить серьезно, или вы заставили меня приехать только для того, чтобы я привез технику?
– Серьезно? – Гуров пригубил из бокала. – Мужчина, который относится к себе абсолютно серьезно, просто смешон. Ваше здоровье, спасибо, что приехали, я искренне рад вас видеть.
Они выпили и замолчали.
Юдин смотрел на открытое, но жесткое лицо сыщика, которое смягчали голубые, искрящиеся смешинками глаза, и думал, что было бы замечательно иметь такого друга, что такой человек никогда не продаст, всегда выручит, поможет, а понадобится – спасет. Почему он занимается такой грязной работой? Настоящий сыщик, видимо, не профессия, а образ жизни. Он постоянно рискует, часто лицемерит, лезет к людям в душу, пытается отыскать непотребное. Какой же он, к черту, порядочный человек? Но он спас ему жизнь, не взял, можно сказать, просто подарил почти миллион долларов. И это факт, от которого никуда не денешься.
Сыщик курил, поглядывал на загорелое лицо коммерсанта, думал, разумеется, о своем. «У большинства богатых людей отличный цвет лица, они загорелые и моложавые. Ну сколько ему можно дать? Сорок пять, максимум полтинник. Мне лишь сорок один, я уже пеплом подернулся. Однако эту фигуру я вербанул, но обращаться с ним следует, как с вазой тончайшего фарфора, неосторожное движение – и у меня в руках не останется даже осколков, только пустота. Умный, честолюбивый, порядочный, в свое время в криминал его загнала система, партия, в том числе член КПСС Лев Иванович Гуров, который исправно платил взносы и по свистку поднимал руку. Агент, по милицейским законам у него следует взять подписку о сотрудничестве, заводить личное и рабочее дело, заставлять писать донесения. И бесполезно твердить, что при такой канцелярии с нами соглашаются работать либо подонки, пытающиеся сдать мешающих конкурентов, либо человек, подвешенный в петле, который тебя ненавидит, постоянно обманывает, пытается из петли выскочить и вцепиться тебе в горло. А подавляющее большинство просто опустившиеся люди, алкоголики, наркоманы, обладающие мелочевной информацией, готовые за стакан, шприц, пригоршню таблеток продать родную мать и господа бога. Агентов считают на штуки, их донесения взвешивают на тонны, как макулатуру. Настоящие оперативники нужных людей не только не оформляют, даже не заикаются об их существовании, числятся в отстающих, так как работа оценивается не по фактическому результату, а по отчетам. Ведь сказано было, что социализм – это учет. Может, где-то социализм и отменили, а в спецслужбах как был учет, так и есть, и будет, потому как талантливых оперативников мало, а ловкачей и писак до и больше, им так сподручнее, они своего не отдадут. А что в результате способные люди с оперативной работы уходят, преступники наглеют, так верхи это не волнует, расплачиваются люди. Они негодуют, им наши внутренние сложности ни к чему, важен результат, который налицо и на улице, и в доме».
Когда волкодав Гуров был еще опером Левой, то мог зайти в любой двор и, не представляясь, кто он – каждому ясно, поговорить с дворником, в домоуправлении со всезнающими пенсионерами и узнать многое, очень многое. Сегодня дело иное, на любой вопрос люди злобно ощериваются. «Я тебе сексот? А ты, ищейка, убирайся, пока цел!» – «Да, я ищейка, уважаемый! – порой хочет крикнуть полковник. – Если вы хотите от волков уберечься, ищеек следует беречь, даже охранять, след им показывать, а не палкой гнать и обливать помоями. Иначе вы останетесь с волками нос к носу, только волки сильнее, держатся стаями, и результат ясен. Уважаемые! Господа журналисты, не восстанавливайте обывателя против полицейского, в любой цивилизованной стране он признан человеком необходимым и обладает властью. А что в истории России процветали стукачество и доносительство, что имя малолетнего доносчика стало символом многомиллионной организации, так к агентурной работе данные факты никакого отношения не имеют. Господа журналисты, ну почему вы не обучаете ремеслу нейрохирурга либо какого-нибудь очкастого физика! Дались вам эти оперативники! Да еще в таком сложном и тонком вопросе, как агентура. Без агентуры оперативник что хирург без рентгеновского снимка: хочет человека спасти, а где резать, неизвестно».
– Так и будем молчать? – спросил Юдин. – Я тоже рад вас видеть, но согласитесь, что инструмент я мог вам прислать с нарочным. Так зачем пригласили?
– Есть у меня несколько вопросов, но, прежде чем их задать, я хотел бы прояснить наши отношения, потому что они для меня дороже, чем даже ваши искренние ответы.
– Смахивает на объяснение в любви. – Юдин подлил в бокалы. – А если красивую обертку снять, выразиться проще, то вы считаете, что Борис Андреевич Юдин – не шприц для одноразового использования?
Коммерсант разгадал сыщика. Гуров несколько растерялся, но он давно убедился: ничто так не усыпляет бдительность человека, как откровенное признание его правоты.
– Грубо, но в принципе абсолютно верно, – сказал Гуров. – Мне нужен консультант, и я крайне заинтересован в нашем сотрудничестве. Об этом несколько позже. Вы заговорили грубо и цинично, я тоже себе позволю называть вещи своими именами. Прошлой осенью в загородной резиденции, если бы не я, то…
– То Мельник и меня, и Каца зарезал бы, – перебил Юдин. – Потому я здесь и все ждал, когда…
– Я никогда не напоминаю о долгах, – перебил Гуров. – Вы меня вынудили. Я вам подсказал, где спрятаны ваши бриллианты?
– Не мои, хотя это, конечно, не имеет никакого значения. – Юдин махнул рукой. – Сначала я вам не поверил, но когда мы их нашли, то понял, что вы человек больной. Извините.
– Ничего. Я привык. Так о какой вербовке вы тут бормочете, уважаемый? Тогда, в тот самый момент, я мог получить с вас любую подписку о сотрудничестве. И с вас, и с Каца. Кстати, как он?
– Уехал.
– И слава богу, тут его бы зарезали неминуемо. Вернемся к нашим баранам. Я благоприятным моментом не воспользовался. Отдал вам всю информацию и раскланялся. Так?
– И потому я здесь, – упрямо повторил Юдин. – И вы такую ситуацию предвидели.
– Возможно, и что в том плохого?
– Теперь вы берете меня за горло и требуете, чтобы я платил по старым счетам.
– Пошли бы вы к чертовой матери! – Гуров опорожнил стакан и поднялся. – Передайте пудреницу этой, как ее… Ольге Сосниной, убирайтесь на все четыре стороны, считайте, что мы с вами даже незнакомы.
Гнев сыщика был искренним, однако он мог бы и сдержаться, не захотел, так как понял, либо он сейчас Юдина сломает, заставит идти на попятный, либо он, Гуров, ошибся, и с этим человеком каши не сваришь.
– Ну, ладно, ладно, извините, Лев Иванович, я не прав. – Юдин подошел, взял Гурова за плечи, усадил в кресло. – Я обыкновенный человек и не верю людям, которых не понимаю. А ваше поведение ни в какие ворота не лезет. Вы отдаете колоссальные деньги за просто так? Ну, естественно, я жду, каждый день жду, что вы появитесь и потребуете, чтобы я расплатился и по самую макушку в крови выкупался. И не надо говорить, что вот тогда вы могли потребовать, а сегодня не можете, это сказочки для детей. Стоит вам по своим каналам шепнуть, что Юдин и Кац имели, хотя и косвенное, отношение к убийству Мельника, а бриллианты ушли именно через этих людей, как нам обоим конец. Здесь, в Европе ли, в Америке нас найдут, и лучший для нас вариант, если мы умрем быстро.
– Я уже сказал: заткнитесь, устал.
– Хорошо, хорошо, больше не буду, я вам верю, Лев Иванович. – Юдин вновь налил в бокалы. – Ну, сделайте милость, сойдите с Олимпа и объясните грешному, почему вы, нищий, за просто так…
