Майами Блюз - Уилфорд Чарлз (книги онлайн бесплатно серия txt) 📗
Огорчился сегодня Хок еще из-за убитого малыша. Он, наверное, еще и говорить-то как следует не умел. Горничную тоже жалко — девушке было лет девятнадцать-двадцать. Двух других убитых колумбийцев Хок не стал бы оплакивать. Неясно, за что их убили, но, по крайней мере, эти двое мужчин успели пожить зрелой жизнью. Да и прикончили их, скорее всего, по делу. Если убитая служанка окажется жительницей Майами, то, возможно, опросив ее знакомых, удастся выйти на след убийц. Хотя, скорее всего, она тоже колумбийка. Одним словом, дело гнилое.
Хок решил подняться на крышу отеля. Единственное достоинство отеля «Эльдорадо» как раз и состояло в том, что с его крыши открывался чудесный вид. Хок закурил и стал рассматривать город на противоположной стороне залива. Белые здания, которые вблизи походили на торчащие зубы, превращались при взгляде с крыши «Эльдорадо» в подобие белозубой улыбки. Тогда закат можно считать розовой верхней губой. Над Эверглейдс повисли слоистые темные тучи, похожие на стопку тысячедолларовых фишек для покера. Похоже, там шел дождь. Возможно, к ночи тучи достигнут и Майами-Бич, и дождь немного остудит раскаленный, изнывающий от зноя город. Хок докурил сигарету, подошел к краю крыши и выбросил окурок в плавательный бассейн, расположенный за отелем. Сейчас бассейн был наполнен песком. Так мистер Беннет экономил на ремонте труб и очистке бассейна. Постояльцы «Эльдорадо» накидали туда столько мусора, что он уже сыпался через край бассейна. Хок решил напомнить Беннету, что эта свалка пожароопасна. Пусть вывозит все это барахло.
Спустившись на восьмой этаж, Хок зашел к себе в номер и щелкнул выключателем. В маленькой комнате пахло несвежим бельем, грязными носками, ромом и табачным дымом. Ховард Беннет, владелец-скряга, заходил в комнату, пока Хок был на работе, и выключил кондиционер, чтобы сэкономить электричество. Хок сунул вилку кондиционера в розетку и врубил его на полную мощность.
Потом стянул с себя пиджак, выложил на крышку старенького комода револьвер, наручники и короткую дубинку, включил портативный черно-белый телевизор и плеснул в стакан, в котором по ночам хранил вставную челюсть, немного бренди. По телеку показывали «Семейную вражду», и Хок в очередной раз задумался о том, что вкладывают в понятие «семья» американцы. Надо же так назвать семейную викторину! В соревнующихся командах было по пять человек, но ни в одной из них не было ни отцов, ни матерей. Были дяди, кузены, супруги кузенов, а в одной из противоборствующих команд даже числился подросток, который настолько отличался от остальных игроков, что, скорее всего, приходился им не родственником, а соседом.
В дверь к Хоку постучали. Он вздохнул, спрятал стакан с бренди позади фотографии, на которой были изображены дочки, и поплелся к двери. В предыдущий раз к нему стучалась миссис Голдберг из 409-й. Она пришла жаловаться на бывшего мужа, который тайком пробрался в ее комнату, пока миссис Голдберг смотрела телевизор в вестибюле, и похитил расческу с перламутровой ручкой, доставшуюся миссис Голдберг в наследство от матери. Хок тогда спустился в номер миссис Голдберг и отыскал расческу в нижнем ящике комода.
— Он специально ее туда спрятал, — сказала миссис Голдберг.
Когда Хок доложил об этом инциденте мистеру Беннету, тот лишь расхохотался в ответ. Оказывается, муж миссис Голдберг умер пятнадцать лет назад.
Хок повернул дверную ручку.
Глава 13
За руль села Сьюзен. Дороги были свободны, и Сьюзи довольно лихо промчалась по Киллиан, свернула на Олд Катлер — зеленую улицу с густой тропической листвой, — миновала Фейрчайлд Гарденс, на которой по крыше автомобиля захлестали низко нависшие ветки, выехала на Коконат Гроув и повернула на север.
Проехав Вискайю, она повернула на Саут Дикси, затем через Брикелл-авеню выбралась на Бискейн-бульвар и по дамбе направилась в Майами-Бич. Отель «Эльдорадо» находился неподалеку от ресторана «Стоун Крэбз», а этот ориентир был хорошо знаком Сьюзен, поэтому она без труда отыскала старый отель на берегу залива.
— Жди меня в машине, — сказал Фредди, когда Сьюзен припарковалась позади «Эльдорадо».
— Ты скоро?
— Не знаю. Если он дома, то вернусь через пару минут, если нет — то буду его дожидаться. Ты просто сиди и жди.
— А радио можно включить?
— Нет. Не надо привлекать к себе внимание. Перестань задавать глупые вопросы.
Фредди вошел в вестибюль, где старик Цукерман всучил ему бумажную салфетку. Френгер кивком поблагодарил старика, тот опустился в кресло, закрыл глаза и тут же задремал. Какие-то старушки собрались перед телевизором в дальнем конце вестибюля, а в противоположном углу четверо латиносов стучали костяшками домино по старому раздолбанному столику, освещенному старомодной настольной лампой с абажуром в виде огромных розовых лепестков с золотистыми прожилками. Все мужчины были одеты в грязные футболки и джинсы. У одного из игроков лицо было обезображено шрамом, который тянулся через левую щеку от виска до подбородка. Очевидно, бедолагу пытались зарубить мачете. Пальцы и руки кубинцев были испещрены татуировками.
— В каком номере живет сержант Мозли? — Фредди протянул десятку человеку со шрамом.
— Последний этаж. — Кубинец ткнул пальцем в потолок. — Номер 809. Грасиас, сеньор.
— Он дома? — спросил Фредди, а затем повторил свой вопрос по-испански: — А каза?
Кубинец проигнорировал вопрос, поджал губы и уставился на костяшки домино. Фредди схватил его за запястье, разжал пальцы кубинца и забрал десятку обратно.
— Си, сеньор, — спохватился человек со шрамом. — А каза.
— Крутой парень, — сказал Фредди, возвращая кубинцу десятку, и опять перевел свои слова на испанский: — Ун омбре дуро!
— Деспотико! — кивнул человек со шрамом, и кубинцы дружно засмеялись.
Фредди пересек тускло освещенный вестибюль и вызвал лифт.
Подойдя к двери 809-го номера, Фредди вытащил револьвер, постучался и, отпрянув в сторону, прижался спиной к стене. Хок Мозли открыл дверь и, никого не увидев, выглянул в коридор. Фредди размахнулся и врезал Хоку по челюсти рукоятью револьвера. Хок начал заваливаться набок. Фредди еще раз двинул Хока кулаком по физиономии, и вставная челюсть Хока, выпав изо рта, запрыгала по пыльному линолеуму. Фредди положил вставную челюсть в карман пиджака и втащил бесчувственное тело в комнату. Закрыв за собой дверь, он ударил Хока ногой, сломав тому здоровую челюсть. У Хока изо рта и из носу потекла кровь.
Фредди снял пиджак и присел на неприбранную кровать. Надо немного остыть. Рубашка его вся взмокла от пота, а Фредди не хотел портить новый пиджак. Жужжавший в окне кондиционер производил больше шума, нежели холодного воздуха.
Здесь, в Майами, была такая высокая влажность, что любое телодвижение сопровождалось обильным потоотделением. Чтобы взмокнуть до такого состояния в Калифорнии, нужно по меньшей мере полчаса тягать штангу. У Фредди было такое ощущение, будто ему приходится дышать через мокрое полотенце.
В комнате царил чудовищный беспорядок. «Ну и свинья», — подумал Фредди. Грязный бежевый ковер был покрыт кофейными пятнами и усыпан крошками, сальные простыни посерели, корзина для белья, стоявшая в углу, не вмещала всю грязную одежду, и она громоздилась неопрятной кучей возле раздвижной балконной двери, которая была затянута фольгой, чтобы отражать палящие солнечные лучи. Судя по температуре в комнате, экран из фольги был бесполезен.
В платяном шкафу Фредди обнаружил два комплекта полицейской униформы в пластиковых мешках, выходной черный костюм и еще два костюма из поплина. На «плечиках» висело с полдюжины чистых рубашек, одна выходная сорочка белого цвета и три галстука.
В нижнем ящике комода оказались одноконфорочная электроплитка, маленькая кастрюля, нож, вилка, три банки консервированного супа с лапшой, пакетик соленых орешков, полбуханки ржаного хлеба, четыре яйца в коричневой картонке, банка растворимого кофе и бутылка острого соуса. В других ящиках лежали аккуратно рассортированные по папкам газетные вырезки, трусы фирмы «Фрут оф зе Лум», черные фильдекосовые носки, несколько футболок, потертые шорты и пара красно-синих кроссовок. Похоже, у копа единственная пара обуви — черные туфли, в которые Мозли сейчас обут. Хотя, сообразил Фредди, он может хранить вторую пару на работе, в личном шкафчике.
