Взлетная полоса - Незнанский Фридрих Евсеевич (читать книги бесплатно полностью без регистрации сокращений txt) 📗
Звездулька Марина захлопала своими выразительными ресницами, которые наверняка очень трогательно смотрелись в сериалах. Голова у нее и впрямь была очаровательная, но, по мнению арт-директора, скорее красивая, чем умная. Ему показалось, Марина вряд ли поняла, что Шершнев шутит… Но с какой стати арт-директору вмешиваться? Пусть Шершнев сам разбирается со своими шуточками. Арт-директору тоже захотелось пошутить. Поделиться, в свою очередь, случаем из жизни.
– Помню, как в начале девяностых прихожу это я на «Центрнаучфильм», – совершенно в шершневском духе продолжил он. – Спрашиваю: «Можете снять для нас рекламный ролик?» Они отвечают: «Можем. Сколько частей?»
Шершнев, которому не надо было объяснять, что одна часть составляет десять минут, сдержанно посмеялся.
Место продюсера возле актрисы занял режиссер, который отнесся к Марине, как скульптор к глиняной статуе. Безжалостно гнул ее, выкручивал ей шею, разворачивал в нужном ракурсе лицо. Лицо от этих манипуляций приобрело страдальческое выражение, что прибавило ему благородства.
– А теперь улыбочку! – садоэротически скомандовал режиссер.
Марина искривила губы в улыбке.
– Не то, не то! Мягче! Выражай наслаждение! Ты наслаждаешься!
Марина с искривленной, как у повешенного, шеей пыталась выразить наслаждение.
– Уже ближе! Уже почти то! – не унимался режиссер. – Молодец, Мариночка! Поняла?
Марина собралась кивнуть, но кивать было нельзя, и в знак согласия она всего лишь полуприкрыла глаза. Режиссер отступил на пару шагов и критически оценил свое произведение. Должно быть, Леонардо так смотрел на «Джоконду», решая: не надо ли побольше открыть ей рот, показав в улыбке зубы?
– То, что надо, – вынес вердикт режиссер. – Марина, ты все поняла? Теперь то же самое, но в динамике. Сначала у тебя угнетенное выражение лица. Будничное, расслабленное. Уголки губ опущены – тебе чего-то не хватает. Представь, что у тебя давно не было мужика, что ты хочешь есть…
– А я в самом деле голодная…
– После съемок пожрешь! – прикрикнул режиссер. – Ну и артисты пошли, только и мыслей что о желудке! То ли дело – Качалов, Ермолова, Юрий Никулин… Ну ладно. Твои желания подавлены – отсюда трагизм. Ты наклоняешь голову, в этот момент к тебе подлетает анимашка… И ты преображаешься! Твое лицо расцветает! О голове не забывай: делай так, как я показывал. Ну, поехали!
С этим гагаринским восклицанием режиссер отступил в тень, присоединившись к арт-директору и продюсеру. Актриса напустила на себя сдержанный трагизм, выразив тем самым первую степень готовности. Оператор удалился к дальней стене комнаты, к компьютеру, с которого управлял движениями моушена… И в ту же минуту нормальную рабочую атмосферу съемочной площадки разорвал пополам отчаянный крик.
– Ну что-о-о такое? – раненым изюбрем взревел режиссер. – Марина, почему не работаем? Ну-ка, живо, мордочку повыразительней!
– Он отошел! – взвизгнула Марина.
– Что, кто, куда отошел?
– Человек! Который должен держать вашу падающую башню!
Режиссер посмотрел на актрису, как на маленькую девочку, которой нужно каким-то образом растолковать, что в темной комнате не водятся буки и бяки.
– Марина, моушен не падает. Это его нормальное положение.
– Нет, не нормальное! Я же вижу, что он сейчас упадет.
– Марина, за все время моей работы в рекламном бизнесе не было случая, чтобы моушен упал.
– Но ваш продюсер сказал только что…
– Гос-споди, – простонал режиссер, – прикончите меня кто-нибудь! Шершнев, объясни этой дуре, что это всё твои приколы.
Попытка объяснения затянулась. В глазах Марины было явственно написано, что она ни на грош не верит Шершневу и считает, что он по нечаянности выдал служебную тайну, а теперь пытается запудрить потенциальной жертве мозги. Съемочное время между тем шло, денежки капали… Все завершилось тем, что Шершнев и арт-директор, точно стражи у средневековых ворот, вытянулись по обе стороны моушена. Арт-директор то и дело задирал голову, пугливо озирая конструкцию, напоминающую гибрид Пизанской и Эйфелевой башни… Он мог понять Марину. Поверить в устойчивость моушена было нелегко.
Двойное сопровождение опасного механизма, видимо, успокоило актрисульку, потому что дальше съемочный процесс покатился без осложнений. Звезда сериалов, идущих по дециметровым каналам, усердно хлопотала лицом, изображая то усталость с оттенком трагизма, то необозримое, как море, наслаждение. Арт-директора наблюдение за этими потугами артистизма забавляло, но не более того. Основные мысли его текли параллельно съемкам и не имели никакого отношения к художественным достоинствам рекламного ролика.
На самом деле Шершнев зрел в корень, и замена актрисы могла обернуться серьезными неприятностями. Откровенно говоря, агентство «Гаррисон Райт» вытащило эту Марину, словно шулер – запасную карту из рукава. Французы, представители фирмы «До», с самого начала запали именно на Жанну Борисову, и не из-за ее французского имени, а по причине максимального соответствия ее лица образу их продукции. Так они, по крайней мере, заявили во время предоставления им креатива. На фотографии Марины едва взглянули, чтобы снова вернуться к Жанне… Да, замена неравноценная. Но кто же знал? Форс-мажорные обстоятельства, ничего не поделать…
«Все кончится хорошо», – сказал себе арт-директор, пытаясь заглушить внутри голос, утверждающий, что все может кончиться отнюдь не хорошо.
– Лучший на свете Карлсон… – задумчиво, почти мечтательно повторила Таня, и Антон замер, не стал задавать никаких вопросов, чтобы не разрушить это ее трепетное состояние, в котором она могла наговорить что угодно, в том числе и важное для раскрытия убийства. – Знаете, в чем суть Карлсона? За что его так любят? За то, что в нем есть все детские черты – в концентрированном виде. Вот вроде бы и сластена, и жадина, и хвастун, но при этом так наивен и простодушен, что все это ему прощается… Вот и Кирилл был сущим ребенком.
– Хвастуном, сластеной и жадиной? – изобразил непонимание Антон, и Таня, раскусив игру, охотно рассмеялась, хотя глаза у нее остались невеселыми.
