Убийство к ужину - Клюпфель Фолькер (библиотека книг бесплатно без регистрации .txt) 📗
Закончив свой доклад, который супруга определенно одобрила бы за четкость и лаконичность, комиссар приступил к распределению заданий на текущий день. Двум полицейским надлежало опросить возможно больше людей из окружения Лутценберга и получить полную информацию о его связях, образе жизни и местах пребывания, а также навести справки в его школе. За квартирой в Меммингене вели наблюдение тамошние коллеги.
— Боюсь, президиуму придется выдавать вам премию за стертые подметки, — пошутил Клуфтингер, переходя на местный диалект, и все вздохнули с облегчением.
Перед ними снова стоял старый знакомец, человечный и с чувством юмора, поскольку подчеркнуто профессиональный сленг комиссара нагнал страху. Теперь же все пойдет по накатанному, и совещание скоро закончится.
— Так. Наши «кабинетные сидельцы» пусть займутся бумагами из квартиры Лутценберга. Они должны скоро прибыть, если по дороге не растворятся в тумане. Коллеги Майер, Штробль и Хефеле присоединятся к ним позже, а по необходимости и сменят, — сказал Клуфтингер и покосился на секретаршу.
Санди стоило бы непременно намекнуть, о чем писать в протокол, а чего не надо, сама она путалась. Кабинетных работников, разумеется, классных специалистов в своей области, «настоящие» сыщики часто награждали такими прозвищами — от «сидельцев» до «крыс» по возрастающей, — но это вовсе не говорило о пренебрежительном отношении к ним. И те, и другие знали, что оперативники высоко ценят их кропотливый труд и все понимают — без дотошных исследований криминалистов никакая оперативная работа не принесет плодов. Поэтому те терпеливо сносили подтрунивания.
С первым шутливым оборотом в речи начальника Санди худо-бедно справилась, а вот со вторым у нее возникла проблема. Она уже напечатала «в тумане», как вдруг ей это показалось странным. Долго обдумывать возникший вопрос было не в ее характере, поэтому она воспользовалась короткой паузой и обратилась к комиссару:
— Минуточку, господин Клуфтингер. Мне, да и остальным, наверное, не понятно, при чем тут туман. Еще ясный день, солнце светит. Почему вы решили, что на дороге будет туман? Что мне заносить в протокол?
Все дико заржали. Клуфтингер попытался взять ситуацию под контроль, чтобы не усугублять неловкость. Шутку поняли все, кроме Санди, и это объяснялось вовсе не ее тупостью. Просто уроженка Восточной Германии, она хоть и узнала особенности края, ставшего ее новой родиной, но не настолько, чтобы ловить на лету шутки, связанные с характером местности. Чего она определенно не знала, так это того, что между Кемптеном и Меммингеном со времен ледникового периода пролегала конечная морена — гряда холмов, которые являлись метеограницей. Особенно это становилось заметно в зимние месяцы: в то время как наверху стояла дивная солнечная погода с легким морозцем и таким прозрачным воздухом, что видимость была вплоть до самых дальних вершин, в низине лежал густой туман, обволакивающий все вокруг молоком. Разделительная черта проходила и по так называемым Альгойским воротам, точке на дороге среди холмов, откуда путешественнику и направлении Кемптена впервые открывалась захватывающая дух панорама Альгойских Альп. Вот поэтому-то жители возвышенностей часто посмеивались над своими соседями с низменности. К тому же верхнеальгойцы кичились популярностью своих краев среди туристов, которые вносили весомый вклад в региональный бюджет. Правда, существовал и свой минус. Из-за этого лучшие местечки в горах были, можно сказать, перенаселены, и цены на недвижимость в альпийских долинах, а также на деликатесы постоянно ползли вверх.
— Нет-нет, фрейлейн Хенске, о тумане в протоколе упоминать не надо. — И по серьезному выражению его лица она поняла — сейчас не время для расспросов.
Своих ближайших помощников, Штробля и Майера, комиссар попросил задержаться, остальных собрался отпустить. Санди, нимало не смущенная недавним инцидентом, снова вмешалась:
— Господин Клуфтингер, а как быть с прессой?
Клуфтингер, опешил: как он мог упустить это из виду?! Странно, что как раз секретарша, у которой не должна болеть голова о том, что входило в его непосредственные обязанности, вспомнила об этом. Он должен проинструктировать своих подчиненных, как держаться с представителями СМИ. Видно, от волнения у него все вылетело из головы.
— Большое спасибо, фрейлейн Хенске, вы вовремя заметили, — сердечно поблагодарил он молодую особу, глядя ей прямо в глаза.
Она растаяла от такой похвалы и ответила скромной улыбкой.
— Если будут наседать журналисты, сдержанно отвечайте, что у нас есть подозреваемый, и никакой дальнейшей информации, — обратился комиссар к коллегам. — Это только разожжет их любопытство, а мы выиграем время. Нам сейчас нельзя действовать опрометчиво, можем все испортить. Спокойствие и сосредоточенность на главном — вот что требуется от каждого, — добавил он и с этими словами закончил совещание.
Штроблю и Майеру он поручил отслеживать результаты розыска и строго-настрого приказал держать его в курсе. Четверть часа спустя, когда он добрался до своего кабинета, в приемной его остановила Санди и протянула листок с номером телефона в Мюнхене. Он на секундочку задержался, любуясь, как она лихо отстукивает по клавиатуре, форматируя окончательный текст протокола. Именно ее умение печатать всеми десятью пальцами с высокой скоростью обеспечивало комиссара подробными и точными протоколами. У него, тыкающего одним пальцем, ее способности вызывали глубокое уважение.
Набрав номер Юлии Вагнер, Клуфтингер выслушал серию длинных гудков, и только потом трубку сняли. К его изумлению, ответил мужской голос. Он хоть и знал, что старшая Вагнер замужем, но в этот момент, сам не зная почему, сильно удивился, точно этот муж являлся существом мифическим.
— Вагнер, — представились на том конце провода.
Клуфтингер попросил к телефону Юлию. Дома ее не оказалось, но пока комиссар в нескольких словах излагал свою просьбу, Вагнер сообщил, что она вроде бы появилась. Ему опять пришлось ждать, и в эти минуты он успел удивиться — за голосом мужа Юлии ему снова померещился Гюнтер Кох, знаменитый спортивный комментатор: может, из-за тембра, а может, из-за схожего баварского диалекта.
Наконец в трубке зазвучал голос запыхавшейся Юлии:
— Да, господин комиссар. Извините, задержалась на работе, сами понимаете, сколько дел накопилось за это время, потом еще пробежалась по магазинам, пришлось еще тащить бутыль воды для кулера… Сейчас переведу дух… Есть какие-то новости?
Клуфтингер между делом подумал, что выгрузить и поднять на этаж бутыль мог бы и молодой муж, но отставил эти мысли и начал рапортовать:
— Фрау Вагнер, мы вышли на след. Но прошу вас понять: даже вам мы пока не можем сообщить открывшиеся факты. Однако для дальнейшего хода расследования нуждаемся в вашей помощи. Вы должны дать больше информации о частной жизни вашего отца, точнее, о его ближайшем окружении.
— Разумеется, я понимаю, вы не выложите мне имя и адрес подозреваемого. Но скажите хотя бы: он у вас есть?
— Ну, как сегодня выяснилось, мы подобрались очень близко. Не хватает только нескольких деталей, так сказать, пазла. Чтобы собрать картинку, нам необходимо досконально изучить все стороны жизни господина Вахтера, и только вы можете нам помочь, — ловко выкрутился Клуфтингер.
Само собой, он не мог, да и не хотел делиться с дочкой убитого своими подозрениями. Да и что у него было, кроме подозрений и косвенных улик? Доказательств — ноль.
— Господин комиссар, меня радуют ваши успехи в поисках убийцы, и я готова всячески вам помогать, но что конкретно вы хотите знать?
Клуфтингер, плюнув на соображения секретности, задал вопрос прямо в лоб:
— Расскажите о разрыве вашего семейства с Лутценбергами, бывшими друзьями.
— Я уже говорила, особенно дружны семьями мы были в кёльнский период. Часто отдыхали вместе в отчем доме господина Лутценберга в Вайлере. Выезжали вечером в пятницу и проводили в Альгое все выходные. Места там хватало всем. Нас, детей, притягивали тайны старого дома. Это было так страшно и так здорово! Анди умел хорошо вписываться в игру, хоть он и мальчишка. В общем, мы жили одной большой семьей. Да и родители все, что ни делали в то время, делали вместе. Для нас, дочерей, тогда стало трагедией, когда в одночасье оборвались все связи и играть с Анди вдруг запретили. Мама тоже, по моим детским впечатлениям, сильно переживала, лишившись единственной подруги, значит, дело было в отце. Впрочем, Лутценберги вскоре переехали в Альгой, и все как-то само собой заглохло. Отцу пришлось уволиться из института, где они работали, и найти новое место стало для него довольно проблематично.
