Петля - Адамов Аркадий Григорьевич (читать книги онлайн бесплатно полные версии .txt) 📗
— Ни-ни! Какой там налет! — вполне искренне пугается Зинченко. — И в мыслях не было, что ты!
— Что ж, он его так, для обороны, таскал? Да не таскал, а прятал, вот ведь что. В сарае прятал. Так ведь?
— Выходит, так, — соглашается Зинченко и, спохватившись, добавляет: — Только выстрелил он спьяну. Ей-богу, спьяну.
— Допустим. И пока это оставим. Давай теперь, Иван, вспоминать, — вздохнув, предлагаю я. — Чего такое вы с Федькой неделю назад сотворили? Или чего увидели однажды вечером, а?
— Ничего не увидели и ничего не сотворили, — угрюмо отвечает Зинченко, упершись взглядом в пол.
— Не помнишь, значит? Ну давай вместе вспоминать. Первый раз вы не пришли ночевать в ночь с понедельника на вторник.
— Мы и раньше…
— Про раньше оставь, — обрываю я его. — Раньше вы с пистолетом в сарае не ночевали. И Алешка предупреждать вас не бегал, что кто-то, мол, к Федьке пришел, кто-то Федьку ищет. Так вот, в ту самую ночь… Последний рейс у вас тогда получился поздно, часов в десять вечера вы приехали в продмаг номер семьсот три по адресу… — я называю адрес того магазина. — Это все водитель Слепков нам показал и завмаг тоже. Было это?
— Ну, было… — через силу соглашается Зинченко, не отрывая глаз от пола.
— Сверх всего получили вы от завмага бутылку и кое-какую закуску. Это тоже было?
— Ну…
— Куда же вы потом пошли?
— На Курский вокзал.
— Не-не. Бутылку-то вы сначала выпили, так?
— Ясное дело.
— Ну вот. Забрели вы на какую-то темную улочку. Да?
— Ага…
— Верно, Иван, верно. Вижу, ты меня не обманываешь. Потому что на этой улочке вагончик рабочий стоит, около стройки. Не заметил? И оттуда, из этого вагончика один парень вас видел, тебя и Федьку.
— Ну, и я его видел, — неожиданно объявляет Зинченко. — Длинный такой, в ушанке.
— Точно. Его Сергей зовут. Но это пока неважно. Пойдем дальше. Значит, выпили вы там эту бутылку. Что потом?
— Потом?..
Напряженная работа мысли отражается в маленьких рыжеватых его глазках, глубоко запрятанных в глазницах, под бровями, отчего временами и не уследишь за его быстрым взглядом. Но сейчас они сосредоточены и неподвижны. Словно Зинченко чувствует, как затягивается вокруг него петля, и пытается отыскать, разглядеть выход, лазейку, щелочку какую-нибудь.
— Потом?.. — повторяет Зинченко, и я улавливаю чуть заметное облегчение в его голосе. — Потом, значит, и поехали.
— А где вы ее выпили? — осторожно и многозначительно спрашиваю я. — Где именно? Где точно?
Зинченко рывком поднимает голову и впивается в меня взглядом. В нем откровенный страх, один только страх, и больше ничего. Он все понял.
— Точно?.. — хрипло переспрашивает он и осторожно откашливается, боясь неловко дернуть головой. — Я тебе вот что скажу, начальник. Точно будет, когда Федьку поймаете. А пока можешь мертвым меня отсюда вынести, я тебе все равно ничего не скажу. Так и знай.
И я чувствую, что он действительно больше не скажет ни слова. Поэтому, помолчав, я спокойно говорю, хотя это спокойствие дается мне совсем не просто:
— Хорошо, Иван. Федька скоро будет тут. Тогда мы с тобой снова встретимся. И я тебе твои слова напомню.
Сегодня вечером в Москву возвращается Петр Горбачев. Мы знаем, в каком поезде находится его вагон-ресторан, и внимательно вот уже вторые сутки следим за его продвижением к столице из Средней Азии. Следим мы, конечно, не только за движением самого поезда, а главным образом за поведением директора вагона-ресторана. По нашей просьбе работники уголовного розыска железнодорожной милиции, а когда требуется, то и крупных городов, мимо которых проходит поезд, внимательно наблюдают за Горбачевым и людьми, с которыми он в дороге общается. Нам уже известны кое-какие небезынтересные результаты этих наблюдений.
В частности, нам сообщили о случившемся вчера вечером в вагоне-ресторане ЧП: с признаками отравления снята с поезда и отправлена в больницу официантка, и вместо нее Горбачев поспешно принял другую. Эта другая была ему рекомендована директором местного вокзального ресторана по просьбе наших товарищей там. На хитрость надо порой тоже, как вы понимаете, прибегать к хитрости. Если Горбачев честен и добросовестен, это не принесет ему вреда. Однако кое-какие его коммерческие операции и плутни, зафиксированные еще до болезни официантки, отнюдь не свидетельствуют о его непорочности и даже элементарной порядочности. Кроме систематических «недовложений» продуктов в ресторанные блюда, отмечена спекуляция продуктами, а также прихваченными, видимо из Москвы, промтоварами. Кроме того, обнаружена его связь с местными спекулянтами и тайный, при этом, естественно, не безвозмездный, провоз их товаров в различные города по пути следования поезда, а возможно, и в Москву, в чем мы постараемся убедиться сегодня вечером.
Словом, Горбачев — личность достаточно грязная. А последние сутки пути до Москвы, я уверен, дадут нам еще более очевидные тому доказательства. Впрочем, и без этого Горбачева предстоит арестовать за уже выявленные преступления. Но это не наша задача, и мы все материалы передадим в железнодорожную милицию, если, конечно, Горбачев не представит специального интереса для нас в связи с делом Веры Топилиной.
Вот в этом последнем я, признаться, пока что сильно сомневаюсь. Каким бы прохвостом и жуликом ни был Горбачев, но грабить соседку, с которой столько лет живешь бок о бок, а тем более выследить, подкараулить и убить ее, — в это поверить невозможно. Да к тому же и поезд, в составе которого находился вагон-ресторан Горбачева, пришел в тот вечер в Москву, как мы установили, по крайней мере, час спустя после смерти Веры. Значит, не только принять участие в убийстве, но и узнать о нем Горбачев никак не мог. Ну, а заскочив среди ночи часа на два-три домой, чтобы, допустим, убедиться, что все там в порядке, помыться, взять чистое белье или какие-то другие вещи, Горбачев не мог даже предположить, что Веры нет дома, что она не спит у себя в комнате и тем более что ее уже нет в живых. Кажется, убедительно?
И, однако, Жилкин указал на Горбачева.
Конечно, этого мало, чтобы обвинить Горбачева и тем более заставить его в чем-то признаться. Да он просто откажется от того костюма, если даже и в самом деле отдал его Жилкину для продажи. И я тут ничего не смогу доказать. Впрочем, над этим стоит поразмышлять.
Допустим, что Горбачев каким-то образом узнал, что Вера убита, и проник с целью грабежа в ее комнату. Допустим. Он взял там много вещей, нам известен длинный их список. Но только один костюм он дал для продажи Жилкину. Что это означает? Во-первых, его намерение немедленно избавиться от краденого. И это вполне логично. Во-вторых, что он не решился нести вещи в комиссионный магазин или в скупку. И это тоже логично. Наконец, в-третьих, самое главное, что все другие вещи остались у него. Вряд ли Горбачев каждому знакомому дал по вещи на продажу, кроме всего прочего, для этого потребовалось бы иметь больше тридцати таких знакомых вроде Жилкина. В то же время у него, видимо, нет в Москве какого-либо скупщика краденого; которому можно было бы выгодно и безопасно сбыть сразу все вещи. Иначе Горбачев не отдал бы дорогой костюм Жилкину. Итак, все остальные вещи должны были остаться на руках у Горбачева, если, повторяю, допустить, что он совершил эту нелепую и рискованную кражу. Что же он будет в этом случае делать с оставшимися вещами? Жене он их тоже конечно, не осмелится подарить, хотя та, по словам Нины, и умирала от зависти при виде их. Что же остается предположить? По всей вероятности, только одно: он должен был взять их с собой в поездку и попытаться сбыть по дороге. Это для него не составило бы трудностей. Он же связан со многими спекулянтами в других городах. И конечно, легкий и выгодный сбыт может толкнуть такого человека на кражу.
Да, все получается очень стройно и убедительно. Остается сущий пустяк: доказать, что Горбачев эту кражу совершил. И если Горбачев, то… Вот я и вернулся к исходной точке.
