Дурная примета (СИ) - Пахомов Николай Анатольевич (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .txt) 📗
— Знавал, знавал я твою мамашу, — подбирая психологический ключик, говорил Паромов, — шустрая была дамочка, хоть и инвалид. Как она поживает?
— С месяц, как похоронили.
— Извини, не знал. Приношу свои соболезнования…
— Да ладно, особо не соболезнуйте, — проявил снисхождение к извинениям следователя Апыхтин, — еще та была мамашка. Нарожала девять человек и рассовала по разным детским домам. Мы ее почти и не знали… как и друг друга. Я только сейчас стал жить с двумя старшими сестрами вместе.
— И кто же у вас старше: ты или сестры?
— Одна, Елизавета, постарше, а Вероника — помоложе. А что?
— Квартира, я смотрю, адрес изменился, двух — трехкомнатная?
— Четырехкомнатная! — прозвучали горделивые нотки в монотонном голосе допрашиваемого. — А что?
— Вот как!
— Да, хоть в этом мамашка позаботилась о нас. Впрочем, не мать, а государство о нас побеспокоилось, — поправил он себя для объективности.
В ходе беседы о родственниках, Апыхтин заметно размягчался, внутреннее напряжение, страх и настороженность постепенно проходили. Не покидали его, нет, но и не цементировались его волей.
«Этот долго не продержится, если замешан. Не пройдет и суток, как «расколется» до самой попы, — размышлял про себя следователь, следя за реакцией допрашиваемого. — А если с умом «попрессуют» опера, то и к обеду «созреет»!
К этому моменту опера разделились. Аверин остался в кабинете у следователя, но сидел молча, не вмешиваясь в ход допроса, а Студеникин ушел, чтобы «поднять» в свой кабинет Злобина и «поработать» с ним перед допросом следователя.
Выяснив необходимые моменты о личности допрашиваемого, в том числе и не предусмотренные в графах и пунктиках протокола, Паромов перешел к основной сути допроса, к изложению событий происшествия, предупредив свидетеля Апыхтина об уголовной ответственности по статьям 307 и 308 УК РФ за заведомо ложные показания и отказ от показаний. Не обошел стороной и статью 51 Конституции. Ознакомил с ней и дал Апыхтину об этом факте, а также о том, что он желает давать показания по делу, расписаться.
Тот не «корячился», не кочевряжился, расписался спокойно, проставив на протоколе в нужных местах свою подпись.
— Анатолий, ты уже, надеюсь, знаешь, по какому поводу тебя вызвали в милицию, — начал следователь, приступая к сути дела. — Кстати, не возражаешь, что на «ты»? Я в отцы тебе гожусь, думаю, что можно… Но если возражаешь, тогда будем официально: на «вы» — и точка!
— Не возражаю, а что? — стал отвечать со второй части вопроса Апыхтин. — И догадываюсь, что по подрезу соседа Иры Нехороших. Вчера только об этом все и говорили. А, может, и по иному поводу? — малюсенькая искра надежды промелькнула в голосе допрашиваемого.
— Именно по делу Смирнова, — не стал его разубеждать в обратном следователь. — Что вам, как свидетелю, — подчеркнул он слово «свидетель», — известно?
— Слышал от кого-то, но ничего конкретного я не знаю… — стал замыкаться в себя и осторожничать в ответах на вопросы Апыхтин. — А что?!!
Опять испуганно и тревожно заметались его карие глазки, как бы ища место в кабинете следователя, куда бы им спрятаться. Опять зачастило вопросительное словосочетание-паразит «А что?».
— А ты расскажи нам то, что знаешь, — мягко нажимал следователь. — Что не видел и не знаешь, мы и спрашивать не будем.
— Да ничего я не знаю, — попробовал он подпустить «слезу» в голосе, старый и испытанный прием всех детдомовских ребятишек: мол, сироту легко обидеть кому не лень, в том числе и власти…
— Не спеши так категорически заявлять: ничего не видел, ничего не знаю. А то это будет похоже на вранье и запирательство, если выяснится, что ты знаешь Ирину Нехороших, ее брата, ее друзей. Верно? — мягко жал Паромов, вызывая на дискуссию оппонента.
— Верно, — нехотя согласился Апыхтин, — Ирину я знаю, немного знаком и с ее братом Олегом… Но с ним я никаких общих дел не имею, так как он намного старше меня. Поэтому, какие могут быть у меня с ним общие дела? Никаких! А что?..
Толик не отрицал своего знакомства с Нехороших Олегом. Но всеми силами старался дать понять, что знакомство это беглое, поверхностное, не имеющее никакого отношения к нему. И это не укрылось от следователя.
«К чему бы это резкое отгораживание от Олега? — подумал он. — И эти бесконечные, к делу и без дела, повторения полувопросов, полудетских отговорок «А что?» — Но заговорил совсем о другом, решив не обращать внимание на эти «А что?».
— Вот, видишь, а то заставлял меня усомниться в твоей искренности, а там и до более серьезных подозрений один шаг! Думаю, что и Иркиного кавалера, Ивана, ты знаешь? Вы ведь с ним были вечером 10 марта возле подъезда потерпевшего вместе с другими ребятами, — стал он демонстративно листать листы дела, — вот, Оксаной, Виктором? Были? — Голос следователя сделался глуше, но жестче.
И давил, давил на допрашиваемого, как невидимый пресс. Апыхтин и прижимался к стулу, и головку втягивал в плечи, стараясь казаться меньше, чем был на самом деле. И взгляда следователя старался избежать. Но не мог. И приходилось отвечать.
— Да, были, но потом мы ушли.
— Мы — это кто?
— Ну, я и Иван Злобин.
— А остальные?
— Те тоже ушли, — по-прежнему, однотонно и коротко отвечал Апыхтин.
— И кто же раньше ушел: вы с Иваном, или остальные? Кстати, ты не назвал остальных, — вновь мягко спрашивал и напоминал следователь.
— Остальные — это Оксана, Виктор и Снежана. Но я их плохо знаю. Совсем недавно познакомились… Иван и познакомил. А раньше ушли мы с Иваном. Они еще оставались возле подъезда. А что?
— Ты ничего не путаешь? Правдиво рассказываешь?
— Не путаю. Так оно и было. Мы с Иваном пошли домой, а они еще оставались. А что?..
— Хорошо, — не стал опровергать Паромов показания Апыхтина, чтобы дать ему возможность вновь расслабиться. — Значит, вы ушли домой, а остальные ребята остались? Так?
— Так. А что?
— И как же вы домой добирались? Пешком или на каком-нибудь транспорте.
— Сначала пешком, а потом на троллейбусе немного. И снова пешком. А что?..
— Да какие же ночью троллейбусы?
— Наверное, дежурный…
В логике Апыхтину было не отказать.
— Ну, вам повезло…
— Иногда и нам везет, — согласился Толик.
— Так ты говоришь, что не знаешь, кто порезал Смирнова, то есть, соседа Иры?
— Не знаю! — почти не задумываясь, ответил Апыхтин, стараясь не смотреть следователю в лицо.
— И ты не участвовал в нападении на Смирнова? Или участвовал?
— Не участвовал, — все также, не поднимая на следователя глаз, поспешил ответить Апыхтин и добавил свое неизменное: — А что?
— А то, — как бы отвечая на это «А что?», отделяя слова друг от друга, медленно начал следователь, повысив до металлического звучания голос, — что у нас есть основания считать тебя, Анатолий, соучастником тяжкого преступления. Со-у-част-ни-ком! Понимаешь ты это?!! Скорее всего, — перешел он на сожалеющий тон, — пока не понимаешь… Ты еще хорохоришься, тешишь себя надеждой выкрутиться, обмануть! Ты же такой умный, ушлый, опытный, что выше всех ментов на голову! И друзья тебя уверяли, что никто ничего не узнает, что никто из них не «расколется» и не сдаст тебя и других! Уверяли? — спросил он и тут же ответил. — Уверяли! Еще как уверяли! И мамой клялись, и на «пидора», извини за грубость!
С каждым новым словом следователя Апыхтин все ниже и ниже опускал голову. Как ему сейчас хотелось испариться из этого кабинета, улетучиться, рассыпаться на атомы, стать незримым и неосязаемым!..
— Только все напрасно. Ты не первый и не последний в этом кабинете. И все поначалу говорят «нет», бьют себя в грудь… Но проходят сутки, другие — и уже иная картина… Торгуются за каждый фактик, чтобы скостить себе срок. Хоть на полгодика, но скостить… В тюрьме и один день — год!
Апыхтин гнулся, но молчал.
— Следствию все давно ясно. Просто хочу убедиться: кто организатор преступления: ты или твой друг? Вы думали, что убили Смирнова, что он никому ничего не скажет… Но ошиблись, кое-что он успел сказать! Ты думаешь, что тебя просто так из койки ни свет, ни заря оперативники подняли? Ты считаешь, что им больше делать нечего, как там всяких молокососов из коек по утрам вытаскивать и в отдел на экскурсии возить? Ошибаешься, дружок! Будешь дурью торговать, Апыхтин-Пыхтин, — нарочно исковеркал следователь фамилию подозреваемого, — придется и паровозиком тогда «пыхтеть»!
