Кровь на колёсах (СИ) - Аввакумов Александр (читаемые книги читать .TXT) 📗
Я долго смотрел ему вслед, не зная, радоваться услышанному или плакать.
«Интересно, что они задумали? Что мне теперь делать? Эти явно шутить не будут. Я им здорово мешаю, и они все сделают, чтобы избавиться от меня. Любым способом. Знать бы каким», — размышлял я, шагая по улице, и впервые в жизни испытывал страх. Мне стало казаться, что за каждым углом за мной следят.
Мысль о том, что меня убьют, не сразу, а очень постепенно доходила до меня. От нее кружилась голова и тошнота подкатывала к горлу. Я хорошо знал, что это просто страх, но тут же абсолютно четко почувствовал желание бросить все и уехать отсюда.
Я остановился посреди пустой улицы и, взяв пригоршню снега, обтер ею лицо. Мне не раз доводилось слышать от людей, знавших этот страх, что ожидание смерти намного страшнее ее самой. Многие сходили с ума от такого ожидания, а некоторые сами накладывали на себя руки.
Стараясь перебороть в себе этот ужас, я закрыл глаза и громко произнес:
— Я не боюсь! Я не боюсь! Не боюсь! Не бойся, Виктор, это только слова, мы еще повоюем!
Но это меня вовсе не успокоило. Наоборот, страшно становилось даже от собственного голоса. Мысль о смерти крепко сидела в моей голове, не давая думать ни о чем другом.
Я увидел легковую машину и махнул рукой. Машина остановилась, и я поехал в гостиницу.
Вечером следующего дня в гостинице, проходя мимо ресторана, я увидел шатающегося Лазарева. Он тоже заметил меня и окликнул:
— Абрамов, Виктор, ты что, не слышишь?
Я остановился и, взяв себя руки, направился к нему.
— Ты что, обиделся что ли? Я сегодня разговаривал с Москвой. Они, между прочим, высоко оценивают работу бригады. Ты у меня молодец! Может, выпьем немного, посидим, поговорим? Ты знаешь, начальник городского отдела Кунаев приглашает нас с тобой в гости к его родственникам. Посидим немного, бишбармак покушаем, в баньке попаримся. Небось, давно в баньке не парился?
— Извините меня, Василий Владимирович! У меня работы много, люди не поймут, если я уеду. Как-нибудь мы с вами обязательно сходим в баньку, выпьем, посидим, поговорим. Кстати, завтра у меня встреча с местными товарищами из КГБ в десять часов утра. Может, вы пойдете? Они хотели вас видеть.
— Вот ты какой человек, Абрамов! Ты всегда найдешь, как испортить настроение! КГБ да КГБ! Тебе нужно — ты и встречайся. Я вот сегодня и с братом говорил. Новостей в Москве целая куча! Ельцин бузит на съезде, ставит себя выше ЦК КПСС. Брат говорит, что происходящее в Москве ничем хорошим для страны не кончится, если его, конечно, не остановят. Ельцин нравится народу, а это, брат, самое главное в политике! Да что я тебе говорю? Ты ведь не увлекаешься политикой! Тебе бы кого-нибудь поймать, расколоть! Ты же сыскарь!
— Василий Владимирович! Я принял решение об этапировании арестованных и задержанных в Челны. Думаю, что так будет лучше для нашего дела. Что вы об этом думаете?
Лазарев испуганно взглянул на меня, словно впервые в жизни услышал такое:
— А я ничего не думаю! Решай сам. Если видишь в этом прямую необходимость, то и поступай как знаешь. Ты, Абрамов, знаешь — победителей не судят!
Завидев Кунаева, который жестом приглашал его к столу, Лазарев, не прощаясь, направился туда.
«Да, повезло мне с руководителем, — вновь подумал я. — Ладно хоть не мешает работать! Очень важное качество в шефе!»
Я поднялся в номер, разобрал постель и лег. Пистолет положил рядом, на тумбочку. Долго ворочался, пытаясь занять удобную позу, но сон не шел. В теле чувствовалась такая бодрость и сила — горы бы своротил. А в голову лезли разные мысли, одна страшнее другой. Единственное, что не давало покоя, это мысль не о смерти, а об увечьях. Всегда боялся не погибнуть, а остаться калекой, прикованным к постели.
Размышляя об этом, я вдруг вспомнил, как мы вдвоем со Станиславом Балаганиным вытаскивали из мусорного контейнера пластиковый мешок, в котором находилось более трех килограммов тротила и две гранаты Ф-1, соединенных между собой замысловатой путаницей проводов. Только потом мы узнали, что это была бомба, оснащенная дистанционным взрывным устройством. Я попытался вспомнить, боялся ли я тогда? Но сколько ни старался, не мог вспомнить — боялся или нет.
Я, как вчера, помню тот день. Ко мне зашел Балаганин и сообщил:
— Знаешь, шеф, мне источник позвонил — сегодня должны взорвать кафе Миши Веселовского.
— Как кафе! Стас, так это же в самом центре города! Рядом финансово-экономический институт, глазная клиника. Улица всегда полна студентов и транспорта. Ты представляешь, сколько людей погибнет?
— Сегодня в кафе должны собраться пацаны, вот их и хотят бабахнуть, всех вместе.
— А кто их собирает? Не Миша ли Веселовский? Я от многих слышал, что на него недавно здорово наехали, вот он, наверное, и собрал ребят обсудить наезд. Стас, время сейчас около четырнадцати. Может, тебя источник развел, как лоха? Давай пока не будем поднимать панику. Съездим сами, посмотрим на месте, а там сориентируемся, как поступить.
Мы вышли из министерства и на моем служебном автомобиле поехали на улицу Бутлерова. Остановившись недалеко от глазной клиники, мы направились в сторону кафе, прятавшееся между зданиями. Подойдя поближе, я машинально взглянул на здание института и так же машинально определил возможную зону поражения.
«Да, здесь все рядом — и институт, и больница. Все в радиусе пятидесяти-семидесяти метров», — прикинул я.
Мы со Станиславом стали осторожно осматривать местность вокруг кафе, заглядывая в урны и мусорные ящики.
— Чего ищете? — неожиданно гаркнул мужчина с метлой в руке.
— Вы дворник? Случайно ничего не находили здесь? Ну, большой сверток или пакет? — спросил я.
— Находил, — ответил спокойно он. — Вот в этой урне лежал полиэтиленовый пакет, тяжелый такой. Я его выбросил в мусорный ящик — там, за кафе. Он, наверное, и сейчас там лежит, если местные ребята не утащили.
Мы со Стасом прошли за кафе и увидели метрах в тридцати от кафе три мусорных контейнера, стоящих в ряд у стены. Мы открыли крышки и приступили к осмотру содержимого. В одном из контейнеров был большой полиэтиленовый пакет черного цвета.
— Ну что, вытащим? — с нервной улыбкой спросил Стас. — Если он раньше не взорвался, то и сейчас не взорвется?
Стас потянул пакет. Мешок был тяжелым и цеплялся за все острое, что было в мусоре. Когда Балаганин достаточно вытянул его, мы раскрыли пакет и увидели тротиловые шашки, стянутые проводами, и две гранаты Ф-1.
— Стас, мешок надо оставить на месте. Бомбу, по всей вероятности, не взорвали по одной простой причине — что ее дворник выбросил в этот контейнер, — сказал я. — Взрывать здесь было явно неинтересно. Во-первых, сравнительно далеко от кафе. Во-вторых, бомба изначально была помещена в чугунную урну. Трудно представить, что она могла натворить, если бы ее взорвали в этой урне. Чугунная урна от этого взрыва разлетелась бы на тысячи кусочков. И шансов уцелеть у присутствующих в кафе явно бы не осталось.
Мы закрыли крышку контейнера и направились к машине.
— Стас, вернись к контейнерам. Охраняй, чтобы ни один не сунулся. Уверен, что за бомбой скоро придут. Они видели, что дворник выбросил пакет, и постараются его забрать как можно быстрее.
Я связался с МВД и сообщил о найденном взрывном устройстве. Теперь нам оставалось только ждать.
Встретив саперов, я провел их задворками к контейнерной площадке и указал на контейнер с бомбой. Ребята обезвредили устройство за несколько минут и уехали.
Время было около четырех вечера, и мы со Стасом решили дождаться владельцев бомбы. Я созвонился с Костиным и, получив его согласие, расположился вместе со Стасом в машине.
Спустя пару часов, наше внимание привлекли синие «Жигули», остановившиеся метрах в десяти. Там сидели два парня. Один из них вышел и направился к контейнерам, а минуты через две вернулся и сел обратно.
— Неужели они? Заглянул в контейнеры и нашел черный пакет! — шепнул я Стасу.
