Полиция, полиция, картофельное пюре! - Вале Пер (читать бесплатно полные книги txt) 📗
— Он много пил?
— Да, иногда.
— А как он вел себя пьяный? Был агрессивен?
Она ответила не сразу. Отошла и села.
— Иногда он был зол. Зол из-за того, что лишился работы, зол на общество и вообще. Я уставала от его разговоров об этом каждый раз, когда он выпивал пару рюмок.
— Говорят, в вашей квартире бывали скандалы?
— А, совсем не скандалы. Иногда мы ссорились, а однажды ребята проснулись ночью и стали играть, а мы спали. Явился патруль полиции. Может быть, иногда мы разговаривали слишком громко, но никаких драк или чего-нибудь в этом роде не было.
Колльберг кивнул.
— Когда вам угрожали выселением, обращались ли вы в союз квартиросъемщиков?
— Нет, мы не состояли ни в каких союзах. Да ничего и нельзя было сделать. Нам пришлось выехать.
— И где вы жили?
— Я нашла однокомнатную квартиру, мы сняли ее. Жила там, пока не перебралась сюда, а Бертиль жил в общежитии для холостяков, когда мы развелись. Теперь он живет в Мальмё.
— Когда вы видели его в последний раз?
Ева Свенссон, подумав немного, сказала:
— Кажется, в прошлый четверг. Он пришел неожиданно, но я выставила его через час иди что-то в этом роде, потому что мне нужно было идти по делам. Он сказал, что у него отпуск и что он будет несколько дней в Стокгольме. Он даже дал мне немного денег.
— После этого он не давал о себе знать?
— Нет, наверное, уехал в Мальмё. Я, во всяком случае, его не видела. — Она повернулась и бросила взгляд на будильник, стоявший на холодильнике. — Мне нужно забирать Томаса. Они не любят, когда дети остаются дольше положенного срока.
Она встала, ушла в свою комнату, но дверь не закрыла.
— Почему вы развелись? — спросил Колльберг, поднимаясь с места.
— Мы устали друг от друга. Все пошло прахом. В последнее время мы только ссорились. А Бертиль, приходя домой, только и знал, что ворчал и злился. Я уже просто не могла его видеть.
Она вошла в кухню. Причесанная и в сандалетах.
— Теперь мне пора уходить.
— Еще один вопрос. Знал ли ваш муж своего главного шефа — директора Пальмгрена?
— Нет, по-моему, он его даже никогда не видел. Тот сидел в своем кабинете и оттуда всем руководил. По-моему, он никогда и не бывал на своих предприятиях, там руководили другие шефы, помощники директора.
Она сняла с крюка над плитой хозяйственную сумку и открыла дверь на лестницу.
Расстались у подъезда. Он видел, как она пошла к площади Уденплан, маленькая, хрупкая, в полинявшем платье.
Уже после обеда Колльберг позвонил в Мальмё, чтобы сообщить результаты. К этому времени Мартин Бек уже полчаса нетерпеливо ходил взад-вперед по коридору, и когда наконец телефон зазвонил, то схватил трубку, не дав дозвенеть первому сигналу.
Он завел магнитофон, присоединенный к телефону, и записал рассказ, ни разу не прервав Колльберга, а когда тот кончил говорить, сказал:
— Больше я тебя беспокоить не буду.
— Да, незачем. Вы, кажется, нашли того, кого нужно. А я займусь своей работой, но позвони, расскажи, как пойдет дело. Привет тем, кто заслуживает привета.
Мартин Бек взял магнитофон и направился к Монссону. Они вместе прослушали запись.
— Да-а, — проговорил Монссон. — Причины налицо. Сначала уволили после двенадцати лет работы на предприятии Пальмгрена, потом тот же Пальмгрен вышвырнул его из квартиры, и в довершение всего развод. Ему пришлось уехать из Стокгольма, пришлось взяться за работу и по зарплате и морально гораздо хуже той, какая у него была раньше. И все из-за Пальмгрена.
Бек кивнул, Монссон продолжал:
— Свенссон был в Стокгольме в прошлый четверг. Я так и не понял, почему его не задержали на аэровокзале. Ведь он был бы у нас до того, как Пальмгрен умер. Прямо настроение портится, когда думаешь об этом.
— Я знаю, почему они не успели, — сказал Мартин Бек. — Но об этом я расскажу тебе в следующий раз. Тогда настроение у тебя станет еще хуже.
— Ладно, побереги до следующего раза.
Мартин Бек зажег сигарету.
— Как мерзко это выселение! Совершенно ясно, что именно фирма Пальмгрена сообщала о нем разным комиссиям.
— При помощи готового на все соседа, да?
— Который, несомненно, служил Пальмгрену, или Брубергу, или обоим вместе. Пальмгрену хотелось выгнать Свенссона из квартиры, раз тот больше у него не работает.
— Ты думаешь, Пальмгрен сказал своим служащим, что нужно найти предлог и выселить его? — сказал Монссон.
— Я в этом убежден. Он передал это через Бруберга, конечно. А Бертиль Свенссон, наверное, все понимал. Нет ничего удивительного в том, что он ненавидел Пальмгрена.
Монссон почесал затылок и сделал гримасу.
— Это ясно. Но убить его…
— Вспомни, что в течение долгого времени на Свенссона сыпались удар за ударом. Когда он понял, что это не удары судьбы, а следствие поступков определенного человека, точнее — определенной группировки, ненависть его стала целенаправленной. Ведь фактически у него постепенно отняли все.
— А Пальмгрен представлял именно эту группировку, — произнес Монссон.
Мартин Бек поднялся:
— Надо будет послать кого-нибудь последить за Свенссоном, чтобы мы не потеряли его еще раз. Кого-нибудь из тех, кто не ест картофельное пюре на работе.
XXVIII
Человек по имени Бертиль Свенссон жил в Кирсеберьсстадене, у восточной границы города; район в обиходе назывался Холмы. «Жить на Холмах» буржуазия Мальмё всегда считала несолидным, но многие жители гордились Кирсеберьсстаденом, любили его, несмотря на то, что в большинстве домов не было современных удобств, да и вообще никто не думал о том, что дома нужно ремонтировать и приводить в порядок. В самых плохих квартирах ютились люди, нежелательные в привилегированных районах, а также те, кому, казалось, ничего лучшего и не надо. Не случайно многие иностранные рабочие, прибывшие за последние годы в Швецию, жили именно там. Это был пролетарский район, и мало кто из жителей Мальмё, принадлежавших к той категории что и Виктор Пальмгрен, бывал в нем или знал о его существовании.
Туда вечером в пятницу и отправился на велосипеде Бенни Скакке с поручением узнать, находится ли Бертиль Свенссон в своей квартире, а если да, то взять его под наблюдение, не вызывая подозрения. Скакке должен был каждый час сообщать о себе Мартину Беку или Монссону.
Они собирались арестовать Свенссона в тот же вечер. Мартин Бек сказал, что пока не хватает еще кое-каких подробностей.
Свенссон, как это следовало из записей на его работе и в стрелковом клубе, жил на Ваттенверксвеген, на улице, пересекающей Кирсеберьсстаден от Люндавегея; улица кончалась холмом, и Скакке предпочел слезть с велосипеда, взбираясь наверх. Он катил велосипед мимо старой круглой водонапорной башни, которая много лет назад была перестроена в жилой дом. Скакке подумал, что квартиры там должны быть похожи на куски торта. Он вспомнил, что читал об ужасающих санитарных условиях в этом доме, где жили только югославы.
Он поставил велосипед на площади Кирсеберьстор в надежде, что его не украдут. Он заклеил надпись «ПОЛИЦИЯ» на велосипеде: такую меру предосторожности он предпринимал, когда не хотел, чтобы его узнавали.
Дом, за которым ему следовало наблюдать, был старый, двухэтажный. Он рассмотрел его с тротуара напротив. Быстрыми шагами Скакке пересек улицу и вошел в подъезд. На двери справа он увидел приколотую картонку, на ней шариковой ручкой было написано Б. СВЕНССОН.
Скакке вернулся на площадь, нашел скамью, откуда был виден дом. Вынул газету, которую купил по пути из полицейского управления, развернул ее и сделал вид, что читает.
Ему пришлось ждать не более двадцати минут. Дверь открылась, и из подъезда вышел человек. Его внешность совпадала с приметами стрелявшего в «Савое», хотя он и оказался ниже ростом, чем Скакке представлял себе. И одежда была та же — темно-коричневый пиджак, брюки более светлого коричневого цвета, бежевая рубашка и галстук в красно-коричневую полоску.
