Деньги или закон - Леонов Николай Иванович (книги регистрация онлайн бесплатно TXT) 📗
Встреча Екатерины с Бестаевым не была случайной. Накануне, поздно вечером, оперативники держали совет.
– Только не молчать, несите любую чушь, – сказал Гуров. – Порой именно в дерьме зарыта истина.
– Дачи отпадают, я взглянул на карту, дохлое дело, – сказал Станислав. – Мы его можем взять только в городе. Он выходит в город за хлебом…
– Не магистраль, не большой универсам, – сказал Нестеренко.
– За продуктами, водкой идти рано, – возразил Котов. – Уж этим-то он запасся.
– Деньги, – Станислав взглянул вызывающе. – У него должны быть деньги. Он получил с бизнесмена аванс в долларах, часть спрятал, часть поменял. Пока он не понял, что засветился, гулял, потратился. Носить крупную сумму с собой опасно.
– ОМОН и отберет, палкой по голове, ногой по почкам, обдерут, как перезрелый банан, – флегматично заметил Котов.
– Денег должно быть с собой ни много ни мало около миллиона, – сказал Нестеренко. – Остальные я бы положил в Сбербанк, но не в один, в несколько.
– Глупости, сейчас деньгами никого не удивишь, – категорически заявил Станислав. – Но положить в банк может. Он же не думает, что его хотят убить. Уверен, если поймают, отлупят, деньги отнимут наверняка.
– Деньги, продукты, о чем только не говорят, но с первого дня никто слова не сказал о пистолете, – сказал Гуров. – Где пистолет?
– Ну, Лев Иванович, – Станислав развел руками. – Это таблица умножения, пистолет выбросил.
– Возможно. Где? Когда? Человек бежит по парку, в руке у него пистолет. Бросить в кусты? Собака найдет. Стереть пальцевые отпечатки? Пистолет номерной и зарегистрирован.
– Почему ты уверен? – спросил Станислав.
– Здесь не Чечня, где сотни пистолетов передают из рук в руки. Здесь один пистолет, и он зарегистрирован. Байки об утере, устном заявлении покойному участковому – для дебилов. Пистолет не брошка, ах, потерял, не знаю где.
– Значит, пистолет взял кто-то из мужчин.
– Или женщин, – как бы между прочим заметил Гуров. – Семейка та еще, но ненавидели они все только старшего. Он знал да посмеивался. Все банковские счета были открыты только на него, хочу – дам деньги, хочу – не дам, собственник, а куда денешься. Считаешь, нормальный человек такое терпеть станет?
– По вашему рассуждать, так убить должны были старшего, а не младшего, – заметил Нестеренко.
– Я спрашиваю, где пистолет? – повторил Гуров. – И его не выбросили, так как желают, чтобы он выстрелил вторично. А в какую сберкассу, тьфу, банк, в первую очередь понесет деньги Сергей?
– Знаешь, Лев Иванович, мы не дети, ты не ведущий игры «Что? Где? Когда?» – рассердился Нестеренко.
– Ты думай, Валентин, а не заводись. Окраины города для Бестаева не годятся, Тверская тоже. Так куда пойдет человек, коли ему все равно? Я высказываю только догадку, человек интуитивно пойдет в Сбербанк, который увидел в первый раз в жизни. А родился Бестаев в роддоме имени Грауэрмана. Сегодня он во что-то переоборудован. И первые пять лет Сергей жил на Арбатской площади.
– И что, прикажешь дежурить по твоему наитию? – спросил Станислав.
– Дежурить не надо, пошли туда Катерину, пусть погуляет днем, не утром, не вечером, именно днем.
Сергей снял деньги с обоих счетов, закрыл их, удивляясь, какую уверенность придает ему Катерина. Она держалась свободно, шутила с девушками, придумала байку, мол, отговорила друга детства покупать дом в деревне, а приобретут они на эти деньги тачку, поедут к ее родне, несла еще какую-то чепуху. Они прошли Гоголевским бульваром, свернули в арбатские переулки. Сколько раз Бестаев здесь бывал, все равно путался.
Катя шмыгнула в подъезд трехэтажного дома, прижалась к стенке. Страх, который было отпустил Сергея, вновь появился, кожа стала «гусиной», ноги пьяными.
– Проверим, не притащили мы с тобой кого. – Катерина старалась говорить спокойно, но, когда закуривала, руки у девушки заметно дрожали. Сергей собрался выглянуть из подъезда, оглядеть переулок, но Катя дернула его за ветровку, зашипела, словно змея:
– Стой, придурок!
Затем она повела его внутрь парадного, они перелезли через какие-то бочки с краской и оказались в другом переулке, прошли два дома, вошли в другой подъезд. Этот дом был покрепче, на каменной лестнице кое-где сохранились медные прутья с шариками по краям, в незапамятные времена на лестнице лежал ковер. На дверях виднелся черный облезлый лак, а номера квартир были медные, с виньеточками.
Катя остановилась на втором этаже, достала ключи, вошла в темную квартиру и крикнула:
– Тетя Нина! Ты жива еще?
Дверь одной из комнат открылась, в квадрате света появилась женщина неопределенного возраста и неожиданно низким голосом ответила:
– Мне-то еще жить и жить, а вот что ты, девонька, еще по белу свету шастаешь, то чудо великое. Никак с мужиком? В первый раз я тебя, беспутница, с мужиком вижу.
– Сережка не мужик, тетя Нина, школьный дружочек.
Неожиданно для себя Сергей поклонился:
– Сергей Бестаев, рад познакомиться.
– Ну, это мы еще поглядим. Я Катерине в этот дом не только мужиков, девок водить не разрешаю. Предупреждаю, сегодня же участковому Мишке позвоню.
– Непременно, тетя Нина, порядок должен быть непременно, – Катя отперла дверь второй комнаты, кивнула Сергею, он быстро прошел в большую светлую комнату с лепными высоченными потолками. И окна были тоже огромные, вверху полукруглые.
– Так тетка-то в ментовку настучит, – зашептал Сергей.
– Непременно, только против этого средство верное имеется, – Катя провела Бестаева на кухню, указала на ведра и тряпки. – Я в магазин, а ты пол вымой да пыль протри, с теткой в разговоры не вступай, она сама болтлива, твоего молчания и не заметит.
– А комната чья? – спросил Сергей.
– Моя, от покойной матери осталась. Я живу у отца, он плохой совсем, уход нужен.
– Так и крутишься? А клиенты?
– Устраиваюсь. Заткнись. Деньги давай.
Сергей протянул Кате пачку стотысячных, не считая, – она взяла, криво усмехнулась, хотела что-то сказать, лишь тряхнула кудрями и пошла к соседке, спросила:
– Я в магазин, надо чего?
– Всего. В холодильнике дохлая мышь валяется, с голоду померла. Видно, тебя Бог послал, я второй день не евши, и продать уже нечего. Мужик-то денежный?
– Перебьемся, тетя Нина. Он тут убираться будет, может, прольет чего, ты его не обижай. Он из Чечни, всех дружков там оставил, молчаливый стал, я его встретила, еле признала.
– Иди-иди, бутылочку красненького мне не забудь, – тетя Нина перекрестила Катю, подтолкнула к дверям.
Через час с небольшим они сидели за столом, еды было вдоволь, но без лишнего, ни икры, ни рыбы, простая закуска, бутылка красного и бутылка водки.
– Вот за что я тебя люблю, бесовку. Вот стол накрыла – истинно русский стол. Ни шампанского, ни коньяка, ни этих заморских раков. Хорошая русская ты баба, Катерина. И все при тебе, а мужика нет.
Катя соглашалась, сама думала, надо звонить Стасу или Гурову. Сереге не спастись, если ментовка возьмет, так следствие, суд, адвокаты, присяжные, а если ворье накопает, так в лучшем случае сразу голову отрежут, а то еще пытать вздумают, где эти миллионы долларов. Она понимала, у Сережки миллионов нет, и авторитетам до них не добраться. Может, Туру позвонить? Так он, сучий потрох, ее как грязную тряпку за порог вышвырнул, слова сказать не захотел, а она ему такие подарки делать будет? Заткнется. Стас с Гуровым люди, если что можно сделать, сделают. А чего они могут? За решетку посадить. А там уже другая власть.
Тетя Нина выпила еще рюмку, перекрестилась.
– Благодарствую, Катюша, проводи, ноги совсем не держат.
Катя взяла ее под руку, забрала со стола бутылку, прошла к соседке. Та лукавила, спать, конечно, хотелось, но ноги держали.
Усевшись на тахту, тетя Нина спросила:
– Чего мы с твоим будем делать?
– А чего с ним делать? – удивилась Катя. – Поживет два дня и уедет.
