Черная книга - Рэнкин Иэн (читать хорошую книгу полностью txt) 📗

— Вы мне о нем ничего не хотите рассказать? — отважился Ребус, хотя и чувствовал на своей шее мощные руки.

— Да и рассказывать-то нечего, — ответил Железный Трамбовщик. — Молчание — золото, инспектор.

— Что-то его слишком много стало. Вы кого-нибудь видели в его доме?

— Только его жену и водителя.

— Водителя? Вы имеете в виду этого громилу с хрящевым наростом на левом ухе?

— Этим и объясняется стрижка, — задумчиво произнес Железный Трамбовщик.

— Мало что другое могло бы ее объяснить.

Когда Железный Трамбовщик закончил с ним, Ребус вернулся в свою квартиру. Майкл смотрел какой-то поздний фильм, и мерцание экрана высвечивало его увлеченное лицо. Ребус подошел к телевизору и выключил его. Майкл продолжал не мигая смотреть на экран. В его руке застыла чашка холодного чая. Ребус осторожно высвободил чашку из пальцев.

— Мики, — начал он, — мне нужно с кем-нибудь поговорить.

Мики моргнул и посмотрел на Ребуса.

— Ты всегда можешь поговорить со мной, — сказал Майкл. — Ты это знаешь.

— Знаю, — подтвердил Ребус. — У нас теперь появилось еще кое-что общее.

— И что это?

Ребус сел.

— Нас с тобой обоих подвесили над бездной.

25

Старший суперинтендант Уотсон боялся этих субботних утр, когда жена тащила его с собой по магазинам. Жуткие часы в универмагах и магазинах одежды, не говоря уже о супермаркетах, где он становился подопытным кроликом, на котором испытывалось то новейшее малайзийское кушанье, разогреваемое в микроволновке, то какой-то невыносимого вида с непроизносимым названием фрукт. Но хуже всего было, конечно, то, что он видел и других мужей, подвергавшихся той же пытке. Удивительно, что еще никто из них не сорвался с поводка и не принялся кричать о тех временах, когда они были свирепыми и гордыми охотниками.

Но в это утро у него был предлог не ехать с женой — работа. Он всегда старался обзавестись благовидным предлогом: то ему надо было срочно ехать на Сент-Леонардс, то у него была с собой куча работы, и он уединялся в кабинете — слушал «Радио Шотландии» и читал газету, и дом вокруг него был погружен в тишину. Раздался раздражающий звонок телефона, и он вдруг вспомнил, что именно этого звонка и ждет. Звонили из управления на Феттс, где делали баллистическую экспертизу. Переговорив, он нашел в своем справочнике нужный номер и позвонил сам.

— Утром в понедельник жду тебя в моем кабинете для официального допроса, — сказал Уотсон Ребусу.

— Из чего я делаю вывод, — рассудил Ребус, — что лафа закончилась.

— Будет тебе лафа с фанфарами.

— Тогда уж лучше «Лавверс» [66], сэр, фанфар не надо. Так, значит, пули совпали?

— Да.

— Вы знали, что совпадут, — сказал Ребус. — Я тоже.

— Все это ставит нас всех в неловкое положение, Джон.

— Так оно и было задумано.

— И тебя и меня.

— При всем уважении, сэр, я думал не о вас…

Проснувшись тем утром, Шивон Кларк бросила взгляд на часы — и мигом вскочила с кровати. Господи боже, было уже почти девять! Она открыла кран в ванной и принялась искать чистое нижнее белье, когда до нее дошло: выходной! Спешить некуда. Наоборот, можно расслабиться. В эти выходные, и только в эти, вместо прежней команды дежурила новая, и в задачу Шивон Кларк входило только проверить, есть ли какие-либо признаки жизни в офисе Дугари. По данным Торговых стандартов, в выходные Дугари не работал. Но нужно было убедиться в этом, а команда операции «Толстосумы» получила сменщиков, которые и приглядывали за офисом. Если ничего не случится, то на следующие выходные наблюдение планировалось снять. Дугари, к счастью, был консервативен в своих привычках, и Шивон редко приходилось задерживаться на посту наблюдения после половины шестого — чаще они уходили даже раньше. Это вполне устраивало Шивон, поскольку ей в рабочее время пару раз даже удалось съездить на игру в Данди.

Еще одну поездку она запланировала на сегодняшнее утро, но еще час или около того могла оставаться в Эдинбурге — времени хватало. И она наверняка успеет вернуться домой до начала игры «Хибов».

Можно было выпить кофе. В гостиной у нее царил кавардак, но ее это не волновало. Для домашней работы она обычно отводила воскресные утра. Вот в чем состояла прелесть жизни в одиночестве: ты была единственной причиной всего этого домашнего хаоса. Никто тебе не делал замечаний, никому это не мешало. Пакеты от чипсов, коробки от пиццы, бутылки с вином, опорожненные на три четверти, старые газеты и журналы, упаковки от компакт-дисков, одежда, распечатанная и нераспечатанная почта, тарелки, столовые приборы, все имеющиеся в доме кружки — все это можно было найти в гостиной размером четырнадцать на двенадцать футов. Где-то под всем этим хламом потерялся диван и беспроводной телефон.

Телефон звенел. Она откинула в сторону коробку из-под пиццы, взяла трубку и вытащила антенну.

— Кларк?

— Да, сэр.

Вот уж кого она никак не ждала услышать, так это Джона Ребуса. Она прошла в ванную.

— Жуткие помехи на линии, — сказал Ребус.

— Я просто выключала воду в ванной.

— Господи, ты в…

— Нет, сэр, пока нет. У меня беспроводной телефон.

— Терпеть не могу эти штучки. Проговоришь с человеком пять минут, потом слышишь, как всхлипывает сливной бачок. Прошу прощения… А который час?

— Начало десятого.

— Правда? — Голос у него был какой-то загнанный.

— Сэр, я слышала о вашем временном отстранении.

— Само собой.

— Я знаю, что это не мое дело, но зачем вам вообще понадобился пистолет?

— Психологическая защита.

— Что-что?

— Так это называет мой брат. Он-то знает, недаром в прежней жизни был гипнотизером.

— Сэр, вы здоровы?

— Я в полном порядке. Ты едешь на игру?

— Если только я не нужна вам для чего-то другого.

— Я вот что подумал: дело Кафферти все еще у нас?

Она вернулась в гостиную. Да, папки с делом все еще были у нее. Их содержимое лежало у нее на кофейном столике, на рабочем столе и занимало половину обеденного.

— У меня, сэр.

— Ты не могла бы завезти их ко мне домой? У меня тут бумаги только по отелю «Сентрал». Где-то там есть зацепка, которую никак не могу уловить.

— Вы хотите сопоставить эти материалы с делом Кафферти? Это большая работа.

— Если работать вдвоем, то не такая уж и большая.

— Когда вы хотите, чтобы я приехала?

Суббота в доме тетушки Брайана Холмса в Барнтоне была немного похожа на воскресенье. С той разницей, что в субботу ему не приходилось отбояриваться от просьб тетушки сходить с ней в местную пресвитерианскую церковь. Что уж тут было удивляться, если он, найдя в «Кафе разбитых сердец» такое очарование, столько времени проводил там? Но те дни прошли. Он пытался смириться с тем фактом, что «Элвис» мертв, но это было нелегко. Больше не будет «Королевы-креолки», или «Синего замшевого суфле», или коктейлей «Голубые Гавайи» [67]. Больше не будет полночных сидений с коктейлем из текилы (естественно, с золотой «Хосе Куэрво») или виски («Джим Бим») на льду.

«Держись за Джима — он не подведет», — говаривал Эдди.

— Успокойся, успокойся, детка.

О господи, тетушка застала его, когда он говорил сам с собой. Принесла ему чашку овалтайна [68].

— Это надо пить перед сном, — сказал он ей. — А сейчас еще даже не полдень.

— Это успокоит тебя, Брайан.

Он пригубил немного. Ну что ж, вкус неплохой. К нему в больницу заезжал Пэт — спрашивал, поможет ли он нести гроб в понедельник.

«Для меня это будет большая честь», — сказал ему Холмс, не кривя душой. Пэт не хотел встречаться с ним глазами. Может быть, он тоже думал о тех вечерах после ухода клиентов, что они просиживали в баре за несвязной болтовней о том о сем. В один из таких вечеров они говорили о великих шотландских катастрофах. И Эдди вдруг заявил о том, что находился в отеле «Сентрал», когда начался пожар: