По остывшим следам - Свечин Николай (книги серия книги читать бесплатно полностью .TXT) 📗
Монастырь быстро развивался, его главная святыня пользовалась большой популярностью у верующих. В 1595 году царь Федор Иоаннович велел выстроить каменный храм вместо деревянного, а икону украсить драгоценными камнями из царских сокровищ. Штат монахинь тогда же увеличили с сорока до шестидесяти четырех.
С чудотворной иконы сразу стали делать списки. Сам оригинальный образ невелик: его размеры – пять на шесть вершков [6]. В русской духовной традиции списки с икон не являются их копиями, это самостоятельные образы, имеющие собственную святость и силу. Два списка иконы Казанской Божьей Матери навеки вошли в историю страны. Один из них сопровождал ополчение Минина и Пожарского в 1612 году, и ему приписывают заслугу в освобождении Москвы от польского ига. Этот образ хранился в приходской церкви Пожарского – храме Введения на Лубянке. В 1633 году он был собственноручно перенесен князем в Казанской собор на Красной площади, где и находился по сию пору. Размер его – пять вершков на шесть с четвертью [7]. 22 октября 1648 года, в день избавления Руси от нашествия иноплеменных [8], у царя Алексея Михайловича родился долгожданный сын Дмитрий. Благодарный монарх распорядился ежегодно отмечать не только 8 июля – день обретения иконы, но и 22 октября; день этот и поныне табельный [9]. С тех пор праздник иконы Казанской Пресвятой Богородицы отмечают два раза в году.
Еще один список попал в Петербург. Там он последовательно сменил несколько храмов, пока в 1811 году не оказался во вновь отстроенном Казанском соборе, что на Невском проспекте. Именно перед ним молился Кутузов перед тем, как ехать на войну с французами. Размер этой иконы всех больше – двенадцать на тринадцать с половиной вершков [10], и живопись там уже восемнадцатого века, а не трехсотлетняя. Благодаря этим двум спискам и связанным с ними победам икону Казанской Божьей Матери стали называть заступницей русской земли.
Общее число списков с оригинала давно превысило сотню. Явленные ими чудеса лишь усиливали славу первого образа. В 1767 году в Казань прибыла Екатерина Великая. Она молилась перед иконой и пожаловала на ее украшение корону из крупных бриллиантов. Драгоценные дары так и сыпались на икону. В результате она стала не только одной из главных святынь страны, но и одной из самых ценных по дороговизне оклада. К моменту кражи образ украшали сразу две ризы: золотая и серебряная. Серебряная была сплошь унизана жемчугом, с той самой короной наверху, плюсом на ней помещались 479 бриллиантов, 100 алмазов и 1120 других драгоценных камней. Под ней находилась вторая риза, золотая – дар Ивана Грозного. Она была украшена 18 крупными бриллиантами и 412 драгоценными камнями. Общее число камней на обеих ризах и киоте приближалось к трем тысячам. И вот такая вещь огромной ценности, и духовной, и материальной, пропала.
Образ Спасителя тоже был украшен золотой ризой, на которой помещались 30 бриллиантов и 56 алмазов. Цена убранства достигала семидесяти пяти тысяч рублей. Но эта икона не интересовала старообрядцев, так как была написана после никонианских реформ.
Кража возмутила весь православный мир. Полиция начала дознание, но сперва не могла напасть на след. Тогда ревнители объявили награду тому, кто поможет найти воров. Сумма росла и с трехсот рублей быстро дошла до четырех тысяч. Это и дало результат. Смотритель Александровского ремесленного училища Вольман пришел в полицейское управление и заявил о своем подозрении. За несколько дней до кражи ювелир Максимов заказал в мастерской училища необычные разжимные щипцы. Ювелир пояснил, что они необходимы ему для растягивания золотых колец. Щипцы эти, по мнению Вольмана, очень подходили для взлома замка на воротах собора. Замок висел так, что перекусить его дужку снаружи было невозможно. И она оказалась выдавлена изнутри. Когда замок принесли в училище, кузнец Александров сказал: «Не нашей ли машинкой сломали?» И смотритель тотчас же отправился к полицмейстеру Панфилову.
Максимов был известен полиции как скупщик краденого и вообще темная личность. Вызванный на допрос, он сначала отпирался. Но по предъявлении свидетелей – Вольмана и мастера Казакова, изготовившего щипцы, – сознался. Их попросил изготовить некий Федор Чайкин. Он приехал в Казань зимой и вел праздную жизнь, выдавая себя за богатого виноторговца. Чайкин часто покупал у ювелира драгоценные вещи, не скупясь на оплату. Торговец дорожил богатым заказчиком и потому согласился по его просьбе заказать щипцы от своего имени. Зачем они понадобились клиенту? Тот утверждал, что для виноградного дела.
Затем случился инцидент, обычный в русской полиции. Ювелира посадили в камеру при Первой части. Вскоре туда явились двое: помощник пристава Смородский и околоточный надзиратель Тутышкин. Без лишних слов они повалили арестованного на кровать и начали избивать кулаками и ножнами шашек. Не выдержав истязаний, Максимов признался, что кражу в соборе произвел он. А Чайкин стоял на стреме. Торжествующие держиморды потащили бедолагу к полицмейстеру. Там Максимов повалился в ноги к начальству и попросил не бить – он оговорил себя. Панфилов обещал, что больше его не тронут, и услышал наконец правду.
Кража в летнем Богородицком соборе произошла в ночь на Петров день. Первого июля «Казанский телеграф» опубликовал подробности происшествия. А второго к ювелиру пришел Чайкин, который сам был неграмотный, и спросил: «Чего читаешь?» Хозяин ответил: «Да вот о краже. Кто бы мог такое сделать?» На этих словах гость прикрыл дверь, вынул револьвер и сказал: «Вместе покупали, а будешь болтать – вот!» Вечером того же дня Максимов принес Чайкину по его просьбе плавильную лампу. Тот чуть не силой заставил сообщника отобедать и выпить водки. За обедом заявил: «Мы это сделали вдвоем, иконы порубили. Мамаша жгла и плакала, она у нас плаксивая». Под мамашей вор имел в виду свою тещу Шиллинг, с которой жил под одной крышей. Затем он снова угрожал ювелиру револьвером, а жена его, Прасковья Кучерова – ножом. Запуганный барыга обещал молчать. Еще он взял у Чайкина на продажу большое количество жемчуга и часть его уже успел сбыть.
После такого признания полиция начала розыски главного злодея. Оказалось, что он вместе с женой уплыл на пароходе «Ниагара» в Нижний Новгород. В нижегородское полицейское управление полетела телеграмма. Чайкин жил в доме Шевлягина в Академической слободе. В его квартире устроили обыск, но безрезультатно. Нашли лишь заряженный револьвер, номер «Казанского телеграфа» с описанием кражи и двадцать шесть слесарных инструментов.
Также полиция установила, что 2 июля Максимов продал полученный от беглеца жемчуг мещанам Вичуг и Поляк. Его отобрали и показали монахине Варваре, которая ухаживала за иконами. Та признала жемчуг как принадлежавший к окладу Казанской Божьей Матери.
Тогда полиция провела на квартире Чайкина повторный обыск. И он дал совсем другие результаты. В кармане старой юбки Шиллинг нашли черновик телеграммы в город Обоянь некоему Ананию Комову: «Выезжай немедленно в Казань. Федор». В поддувале висячей лампы обнаружились две поддельные печати, в русской печи на поду – куски пережженной проволоки. Когда под разобрали, там отыскалось 205 зерен жемчуга, перламутровое зерно, камешек розового цвета и кусочек серебра с двумя розовыми камешками. Варвара и их признала похищенными с иконы. Еще под тем же подом лежали завернутые в тряпку 26 обломков серебряных украшений с камнями и без, алмазик и кусочек золота. В другой тряпке находились 72 обрезка золотой ризы, на одном стояла дата «1769». Рядом безо всего валялись вызолоченные обрезки другой ризы и венца с образа Спасителя, пластинка с надписью «Спас Нерукотворный» и убрус, смятый в комок.
Другие открытия поджидали полицию в гостиной. Одна из ножек стола оказалась выдолбленной и закрытой пробкой на винте. Когда ее сняли, внутри обнаружили семь завернутых в газету свертков. В них лежало общим числом 439 разноцветных камней, 6 ниток жемчуга, 246 отдельных жемчужин, несколько серебряных гаек, обломков и кусков проволоки. В чулане отыскали еще три жемчужины и серебряную проволоку. В сенях, в кадке с водой валялись серебряная гаечка и обломок серебряного украшения с двумя камушками. На дворе – расколотый камешек и обрывки серебряных ниток. В сарае в сору на поддонке – камешки, мелкий жемчуг, гаечки, обломки украшений, серебряные проволока и пластинки. Дом и двор оказались усыпаны мелкими драгоценностями. Кроме этого, полиции достались лампа для плавки металла, кровельные ножницы и каратные весы.
