В объятиях смерти - Корнуэлл Патрисия (читать хорошую книгу полностью txt) 📗

— Нет, Том, — призналась я. — Понятия не имею, где она.

— А может так оказаться, что ее сожгла Стерлинг Харпер в камине перед смертью?

— Не думаю. Эксперт по документам обследовал обуглившиеся остатки и определил, что это высококачественная двадцатифунтовая бумага. Они соответствуют хорошей почтовой бумаге или той, которую адвокаты используют для юридических документов. Очень маловероятно, что кто-то будет писать черновик книги на подобных листах. Скорее, мисс Харпер сожгла письма, личные бумаги.

— Письма от Берил Медисон?

— Мы не можем этого исключать, — ответила я, хотя сама практически исключала такую возможность.

— Или, может быть, письма Кери Харпера?

— В доме найдена целая коллекция его личных бумаг, — сказала я. — Ничто не свидетельствует о том, что их недавно трогали или перебирали.

— Если это были письма от Берил Медисон, зачем мисс Харпер понадобилось их сжигать?

— Не знаю. — Я понимала, что Итридж снова думает о Спарацино.

Спарацино действовал быстро. Я видела иск, который он предъявил, все тридцать три страницы. Он подал жалобы на меня, на полицию, на губернатора. Последний раз, когда я разговаривала с Розой по телефону, она сообщила, что звонили из журнала «Пипл», а один из их фотографов наследующий день, после того как его не пустили внутрь, снимал наше здание снаружи. Я приобретала дурную славу. И я научилась искусно уклоняться от комментариев и вовремя «испаряться».

— Ты думаешь, мы имеем дело с психопатом, да? — спросил Итридж напрямик.

Я думала об оранжевом акриловом волокне и воздушных пиратах, с которыми оно было связано, о чем и сказала Итриджу.

Он опустил взгляд в свою тарелку, а когда посмотрел на меня снова, я была поражена тем, что увидела в его глазах: печаль, досада и ужасное отвращение к тому, что ему нужно было сделать.

— Кей, — начал он, — я не знаю легкого способа сказать это тебе.

Я протянула руку за бисквитом.

— Ты должна знать. Не важно, что на самом деле происходит и почему, не важно, что ты по этому поводу думаешь, но тебе придется кое-что выслушать.

Я решила, что, пожалуй, лучше буду курить, чем есть, и достала свои сигареты.

— У меня есть источник информации. Достаточно сказать, что он причастен к деятельности Департамента юстиции...

— Это по поводу Спарацино? — прервала я.

— Это по поводу Марка Джеймса, — ответил он.

Даже если бы главный прокурор обругал меня, я не расстроилась бы больше.

Я спросила:

— Что по поводу Марка Джеймса?

— Я не уверен, что должен спрашивать тебя об этом, Кей.

— Что именно ты имеешь в виду?

— Вас двоих видели вместе в Нью-Йорке несколько недель назад. У «Галлахера». — Он неловко замолчал, кашлянул и добавил некстати: — Я не был там много лет.

Я разглядывала дым, поднимавшийся с кончика моей сигареты.

— Насколько я помню, бифштексы там просто замечательные...

— Остановись, Том, — сказала я тихо.

— Там полно добродушных ирландцев, которые пьют и шутят безо всякого удержу.

— Остановись, черт побери! — я повысила тон.

Сенатор Патин смотрел прямо на наш столик, в его глазах промелькнуло любопытство, когда он задержал взгляд сначала на Итридже, а потом на мне. Наш официант вдруг принялся подливать кофе и выяснять, не нужно ли нам что-нибудь еще. Мне стало неприятно жарко.

— Не вешай мне лапшу на уши. Том, — остановила я его. — Кто видел меня?

Он отмахнулся:

— Важно только то, откуда тыего знаешь.

— Я его знаю очень давно.

— Это не ответ.

— Со времен юридического факультета.

— Вы были близки?

— Да.

— Любовники?

— О Господи, Том!

— Извини, Кей, это важно. — Промокнув губы салфеткой, он потянулся за кофе и обвел взглядом зал ресторана. Итридж явно чувствовал себя крайне неловко. — Скажем так: в Нью-Йорке вы провели вдвоем большую часть ночи. В «Омни».

Мои щеки горели.

— Твоя личная жизнь, Кей, совершенно меня не интересует. Я сомневаюсь, что она интересует кого-то еще. За исключением этого, отдельно взятого случая. Пойми меня правильно, мне очень жаль, — он откашлялся и, наконец, снова взглянул мне в глаза. — Черт побери. Приятелем Марка, Спарацино, интересуется Департамент юстиции...

— Его приятелем?

—Это очень серьезно, Кей, — продолжал Итридж. — Я не знаю, что представлял собой Марк Джеймс в те времена, когда вы учились на юридическом факультете, но зато мне известно, что произошло с ним с тех пор. У меня есть подробные сведения. После того как тебя видели с ним, я провел кое-какое расследование. Семь лет назад у него были серьезные неприятности в Таллахасси. Шантаж. Мошенничество. Преступления, в которых он был признан виновным и за которые провел некоторое время в тюрьме. И уже после всего этого он сошелся со Спарацино, который подозревается в связи с организованной преступностью.

Я чувствовала, как неумолимые тиски выжимают кровь из моего сердца, должно быть, я сильно побледнела, потому что Итридж предложил мне стакан воды и стал терпеливо дожидаться, пока я возьму себя в руки. Но когда я снова встретилась с ним взглядом, он продолжил свое разрушительное повествование с того места, На котором прервался.

— Марк никогда не работал в «Орндорфф и Бергер», Кей. Фирма даже никогда не слышала о нем, что нисколько меня не удивляет. Марк Джеймс не имел возможности заниматься юридической практикой — он был исключен из коллегии адвокатов. Оказывается, он просто личный адъютант Спарацино.

— А Спарацино работает в «Орндорфф и Бергер»? — выдавила я из себя.

— Он их адвокат, специализирующийся на индустрии развлечении. Это действительно так, — ответил Итридж.

Я молча пыталась сдержать наворачивавшиеся слезы.

— Держись от него подальше, Кей. — Итридж пытался быть помягче, и в его голосе сквозила грубоватая ласка. — Ради Бога, порви с ним. Порви, что бы там у тебя с ним не было.

— У меня с ним ничего нет. — Мой голос дрожал.

— Когда последний раз ты разговаривала с ним?

— Несколько недель назад. Он звонил. Мы говорили не более тридцати секунд.

Итридж кивнул, как будто ожидал этого.

— Да, беспокойная жизнь — один из ядовитых плодов криминальной деятельности. Сомневаюсь, что Марк Джеймс располагает временем для длительных телефонных разговоров. Сомневаюсь, что он вообще приблизился бы к тебе, если бы ему не было от тебя что-то нужно. Расскажи мне, как тебя угораздило оказаться с ним в Нью-Йорке.

— Он хотел увидеться со мной, хотел предупредить меня о Спарацино, — добавила я неуверенно, — во всяком случае, он так сказал.

— И он предупредил тебя о нем?

— Да.

— Что именно он сказал?

— Именно то, что ты как раз и говорил.

— Зачем он тебе это рассказывал?

— Он сказал, что хочет защитить меня.

— Ты в это веришь?

— Я уже сама не знаю, во что, черт побери, верю.

— Ты любишь этого человека?

Я молча уставилась на главного прокурора застывшим взглядом.

Очень тихо он произнес:

— Мне нужно знать, насколько ты уязвима. Пожалуйста, не думай, что мне это нравится, Кей.

— Пожалуйста, не думай, что это нравится мне, Том. — Я говорила срывающимся голосом.

Итридж убрал с колен салфетку и, прежде чем засунуть ее под тарелку, принялся неторопливо и аккуратно ее складывать.

— У меня есть причина опасаться, — сказал он очень тихо, и мне пришлось наклониться, чтобы расслышать его слова, — что Марк Джеймс может сильно навредить тебе, Кей. Есть основания подозревать, что именно он стоит за попыткой вторжения в твой кабинет...

— Какие основания? — оборвала я его. — О чем ты говоришь? Что доказывает?.. — Слова застряли у меня в горле, когда возле нашего стола внезапно появился сенатор Патин и сопровождавший его молодой человек. Я не заметила, когда они встали и направились в нашу сторону. Они уже поняли, что вмешались в напряженный разговор, о чем свидетельствовало выражение на их лицах.