Удачи тебе, сыщик! - Леонов Николай Иванович (книги хорошего качества TXT) 📗
– Полковник, кого и за что вы приказали задержать? – ласково спросил Гуров, понимая, что полковник глуп, защиту не продумал, и если его прищучить, то заместитель закопает своего шефа по самую маковку.
Понял это и Орлов, напрягся, ожидал продолжения. Доказательств, что Гурова пытались ликвидировать, после смерти троих главных действующих лиц действительно не было, но если этот полковник сейчас запутается и «поплывет», то следом начнут «колоться» и подчиненные.
– Как кого задержать? – Полковник растерялся. – Виновных, конечно.
Гуров видел, что Орлов отдает инициативу, хочет услышать продолжение и занялся гостем основательно.
– Отдавая приказ, вы назвали фамилии. – Гуров жестом предложил полковнику сесть в кресло. Тот опустился в низкое кресло, сыщик продолжал стоять.
Орлов чуть было не хмыкнул, уж больно детской была уловка, однако сработала. Положение полковника и без того было незавидным, теперь же, глядя на противника снизу вверх, он терял инициативу окончательно.
– Естественно. Странно вы ставите вопрос, – удивился полковник.
– Чтобы назвать фамилии, их надо знать. – Гуров понизил голос, вынуждая полковника не только задирать голову, но еще и напряженно прислушиваться. – Как же вы их узнали?
– Как узнали? – Полковник пожал плечами и, решив, что нашел блестящий ответ, брякнул – Они же рапорты написали. Утеря личного оружия и служебных удостоверений.
Орлов не знал, радоваться или грустить. Лева, конечно, умелец, может из топора суп сварить, но полковник-то клинический идиот. Полковник! Кого с такими мы можем победить?
– Рапорты написали? – Гуров снова развеселился, начал расхаживать по номеру. – Тогда все ясно. Полный порядок! Рапорты вы генералу Орлову, естественно, предъявите. А если рапортов не окажется, вы сошлетесь на российское разгильдяйство, мол, утеряны, и накажете делопроизводителя. Как я за вас стараюсь, полковник, видно, полюбил с первого взгляда. Товарищ генерал, разрешите подбросить полковнику еще несколько вопросов? А то вы его ошарашите, а он, несчастный, не знает, что и ответить.
– Валяй… – Орлов махнул рукой, направился к лестнице, ведущей на второй этаж. – Поезд уже ушел. Вразуми и дай бумагу, пусть пишет, я должен в Москву позвонить.
Не понимая, что происходит, полковник потел, крутил головой; проводил генеральские лампасы растерянным взглядом, повернулся к Гурову, спросил:
– Какую бумагу? Что писать?
– Чуть позже. Слушайте внимательно, пытайтесь понять.
– Не дурак.
– Нет слов, умница, быстро сообразите, что ваша шкура ничем не дешевле шкуры вашего сбежавшего шефа.
Гуров прошелся по номеру, начал говорить, загибать пальцы.
– Опергруппа из трех человек враз теряет личное оружие и служебные удостоверения. Уже интересно.
– Нет, мы позже выяснили, что это ваша работа, – пробормотал полковник.
– Провинившиеся офицеры пишут рапорты. – На лепет полковника сыщик просто не обратил внимания. – Вы, полковник, обязаны назначить служебное расследование. Рапортов офицеров и вашего приказа о служебном расследовании в природе не существует. Раз! – Сыщик загнул палец. – Вы приказали доставить провинившихся…
– Преступников, – перебил полковник.
– Пока из ваших слов в действиях оперативников уголовного преступления не усматривается. – Гуров загнул второй палец, взглянул на полковника с сожалением. – Вы серьезно не понимаете, что несете чушь и, пытаясь прикрыть беглеца, лезете в петлю? Какая схватка? Где она происходила? Ведь будет произведен осмотр места схватки. А такого места не существует. Генерал приказал застрелить неугодных свидетелей, и конец абзаца. Не лезьте в чужое дерьмо, не становитесь прямым соучастником тягчайших преступлений. В ваших показаниях нет ни капли логики.
– Уже и показания? – Полковник пытался улыбнуться.
– Пока объяснения, но по тому, что вы городите, мгновенно окажетесь в прокуратуре и будете давать показания. Или вы полагаете, что ваш слащавый прокурор – последний прокурор России? У вас же ничего не складывается. Ну почему оперативников брали скопом, а не поодиночке? Почему открыли огонь на поражение? И, наконец, как могло получиться, что три опытных, вооруженных преступника не ухлопали никого из нападавших? При такой операции у вас должны быть значительные потери. Вы перестреляли оперативников, как домашних уток. Почему? Отвечу. Потому, что никто задерживать их не собирался, их просто перестреляли. Я видел капитана Стаднюка, покойник был плохим человеком, но оперативником приличным. Он один уложил бы двоих, как минимум. Вы видели генерала Орлова? Вы знаете, сколько лет он на оперативной работе? Он наверняка захочет побеседовать с людьми, которые проводили задержание и перестреляли своих коллег. Как вы полагаете, чем закончатся эти беседы? Вы в детстве читали сказку «Волк и семеро козлят»?
Сыщик видел, что бьет лежачего, но жалости не было, напряжение последних суток, страх за свою жизнь, который удалось загнать вовнутрь и держать плотно, гнев, обида за честь облеванного прилюдно мундира – все вырвалось наружу и хлестало, хлестало…
– Наши клиенты говорят, что чистосердечное признание облегчает душу, но удлиняет срок. Возможно, в отдельных случаях они и правы. Но вы же пока не уголовник? Я не знаю, насколько вы замазаны в деле, но убежден, раз генерал Орлов здесь, вы ответите за все содеянное, так не усугубляйте своего положения. Генерал знал, чем кончится наша беседа, и сказал мне: «Дай бумагу, пусть пишет».
Сыщик подошел к стоявшему у стены бюро, вынул стопку бумаги, положил перед полковником.
– Что писать? – Полковник дрожащими пальцами выравнивал бумагу.
– Что угодно, хоть стихи, сейчас даже модно, когда арестованные пишут стихи.
Полковник писал медленно, с таким выражением сосредоточенности, будто осваивал незнакомую профессию, останавливался, подолгу смотрел перед собой.
Злость в Гурове улеглась, он поглядывал на «писателя» с некоторым сожалением. Зачем же ты прибыл сюда, мудрец? Ясно, хотел выслужиться. И признал, что неугодных прикончила милиция, тоже желал показаться краше. Мол, признаем, есть среди нас паршивые овцы, но мы их сами и выявили, хотели под суд отдать, оплошали, да с кем не бывает. Ты, полковник, мягко выражаясь, недоумок. Заявил бы, что убили трех оперативников неизвестные бандиты, по факту возбуждено уголовное дело, следствие ведет прокуратура, мы создали специальную группу, ведем активный розыск, и с концами! Попробуй опровергнуть и что-то доказать. Одна была бы надежда, что нервы у одного из исполнителей не выдержат и он явится с повинной. Исполнители? Ведь нашлись же люди, которые получили преступный приказ, отправились выполнять и убили офицеров, своих товарищей.
– Лев Иванович, – позвал Орлов, стоя на втором этаже, у перил.
Сыщик направился к лестнице, обронил на ходу:
– Полковник, вы уж пишите так, чтобы у вас с первого раза правда получилась. Я генерала Орлова давно знаю, буквоед и зануда, каждое слово будет разглядывать да обнюхивать. – С этими словами Гуров поднялся на второй этаж и вошел в кабинет.
– Зануда и буквоед? – Орлов покачал головой. – Я святой, никто другой не мог бы тебя терпеть долгие годы.
И тут произошло совершенно невероятное: генерал и полковник обнялись, даже похлопали друг друга по спине.
Орлов с «высоконравственным» полковником поехали в прокуратуру, сыщик собрался в цирк, направился к «Жигулям», когда услышал женский голос:
– Лев Иванович, подождите!
По ступенькам быстро спускалась Ольга Дмитриевна. Сыщик с недоумением смотрел на чужую, почти незнакомую женщину и удивлялся, какое же на него затмение нашло, что он чуть не влюбился.
– Здравствуйте. – Ольга протянула руку. – Что у вас с лицом?
– С лицом? – Сыщик пожал женщине руку и непроизвольно провел ладонью по лицу.
– Да нет, вы не испачкались. – Ольга старалась улыбаться. – Такие лица бывают у памятников. Да вы вроде и не узнаете меня, забыли, что носили на руках, целовали?
