Шантаж - Лавров Александр (читать бесплатно книги без сокращений .txt) 📗
Приезжий заслонился от холла пестрым журналом с ближайшего столика и ударил в уши Чистодела свистящим угрожающим шепотом:
– Ты понимаешь, шкура, что ты наделал?! Ты меня вызвал – я прилетел. Я же не пустой! Во мне два кило. Что я теперь должен, как беременная сука, с товаром в брюхе мотаться, да? Нет уж, не выйдет! Бери, рассчитывайся, а дальше забота не моя!
Заячье сердце Чистодела застучало с перебоями.
– Да клянусь, если б я мог… Я на свои никогда не работал… У меня таких башлей в помине нет!
– Добудь!
Ай, до чего унизительно совсем терять себя и говорить, что добыть-то не у кого, – разве что на опохмелку. Но с Приезжим не похитришь, и Чистодел покаянно признался:
– Негде мне взять…
Лицо Приезжего отразило безграничное презрение.
– Я, ей-богу, не виноват, – заерзал Чистодел. – Он сделал заказ, я вам передал… и вдруг такая лажа… Были бы свои башли…
Приезжий кинул журнал.
– Ты что все – «башли», «лажа». Музыкант, что ли? Лабух?
– Да так… Немножко себе на барабане стучу.
– Где?
– Ну, ребята знакомые есть, зовут иногда на похороны подхалтурить. «Лабать жмурика» называется.
– Столичный коммерсант! Торгую золотом и немного стучу.
Чистодел, не расслышав издевательской интонации, наивно пояснил:
– Так то – бизнес, а это – на бутылку.
– А твой купец на чем доигрался? На кларнете и трубе?
– Не… – засмеялся Чистодел и опять ошибся, посчитав, что атмосфера разрядилась.
– Ах, тебе еще смешно, падла?! – осатанел Приезжий. – Мне люди товар доверили. Им твои лажи – пустой звук. Я должен вернуться – и деньги на бочку, иначе лучше самому либо под трактор, либо в прорубь! Понял, какие у меня тылы?!
Нет, не понял. Напугался – да. А понять где ему, выросшему в арбатских переулках и совершавшему экскурсии не далее Кунцевского и Востряковского кладбища? Да и как понять?
С нормальной точки зрения, приисковый быт – нечто чудовищное. В подобных хибарках и сараюшках (в печати звучно называемых «бидонвилями») жить нельзя. А уж лютыми сибирскими зимами – спаси и сохрани! Медведям в берлогах стократ теплей и уютней.
И сколько бы ни шло отсюда опечатанного и охраняемого автоматчиками «золотого запаса», сами добытчики остаются несчастной рванью. Главное утешение, главная забота – бутылка. А подчас в ней вопрос жизни и смерти, тут уж мороз судья.
К кражам добываемого золота отношение у всех простое. Однажды, к примеру, приземлился самолет без опознавательных знаков, главный инженер прииска загрузил в него пуды «желтого металла» и улетел в неизвестном направлении. Для приличия объявили всесоюзный розыск, хотя в Союзе его никто никогда найти не чаял.
Чего же ждать от маленького труженика? Платят ему за каторжную работу копейки, а кругом перекупщики, у них спиртное и мосты «на материк». И без колебания всаживал он в трубы, по которым гонится порода, самодельные ловушки для золота. Вот тут уж жестоко правила честность. Залезешь в чужую ловушку – поплатишься головой. Споры решались проще, чем на самом «диком Западе».
Возможно, жесткая упрощенность нравов передалась еще со времен, когда на золоте вкалывали за пайку зэки. Многие, освободившись, там и остались со своими традициями и задавали тон. А кто позже приезжал в надежде подзаработать, либо сразу заворачивал оглобли, либо научался подчиняться общим порядкам.
И в описываемые годы и позже струйки золота всегда текли к неким точкам притяжения и осаждались у богатых и предусмотрительных. Кто знает, не они ли или их дети вынырнули сейчас из подполья, оккупировали здесь и там разные консорциумы и в полном консенсусе с чиновничьей верхушкой принялись отмывать многолетние знаки? (О тех, кто уже без всяких фокусов растащил золотой запас целой страны, мы помолчим – немеет язык).
Итак, струйки всегда сочились, сливались в ручейки, но во времена Приезжего посредничать между приисками и «большой землей» было занятием аховым, и брались за него несколько десятков смельчаков. Приезжий не сгущал краски, изображая свои скорые на расправу тылы…
Надо было срочно что-то делать. Даже злиться на «столичного коммерсанта» было уже некогда.
– Сядь нормально.
Чистодел, до того виновато сгорбленный, выпрямился и робко поднял собачьи глаза.
– Рассказывай, кто погорел, на чем погорел.
– Вроде мужик был крепкий, верный, а вот… вчера взяли… За спекуляцию золотыми вещами.
– Как узнал?
– Жду его на месте – нету. Отъехал в сторону, звоню из автомата на квартиру. Соседка и рассказывает…
– Она тебя знает? – подгонял Приезжий.
– Да ни в жизнь! Просто делать старухе нечего, вот и треплется.
– А почему за спекуляцию?
– Он в золотоскупке оценщиком работал. Там, видно, и влетел.
– Что взяли на обыске, неизвестно?
– Соседка понятая была, видела. Говорит: брошки-колечки, деньги – не знаю сколько – и весы.
Тут Приезжему изменила выдержка.
– Весы?! Час от часу не легче!
– А чего весы?
– А то, что продаст тебя твой крепкий мужик, вот чего!
– Да почему?
– Деревня ты, барабанщик. Сделают анализ – и сразу видно, что вешали: вещи или песок. Дошло?
– Это вы точно – про анализ? – изумился Чистодел.
– Досконально. Был у нас показательный суд, один вахлак из старателей вот так же с весами влетел. Притиснут твоего купца, припугнут статьей – и все, не станет он за тебя голову на плаху класть.
Чистодел нахмурился, но возразил довольно храбро:
– А чего он может сделать? Он про меня ничего не знает!
– Ну что-нибудь всегда…
– Да чтоб я сдох! Я про него много знаю, а он про меня – во! – и показал неопрятный кукиш.
Приезжий поймал кукиш в ладонь, даванул коротко, но Чистоделу и того хватило, чтобы сбить самонадеянность.
– Говори, как связь держали.
– Виделись только при деле, – Чистодел бережно разлеплял сплющенные пальцы. – Он мне нужен – я ему звоню домой, назначаю время. Встречались на улице в трех уговоренных местах по очереди. Я ему нужен – он пишет на Главный почтамт до востребования.
– Значит, фамилию знал!!
– А я Сергеев Петр Иваныч. Нас таких в Москве, может, две тысячи, а может, пять. Пойди, сыщи! И внешность у меня обыкновенная.
– Общие знакомые есть?
– Ни единого человека!
– Но кто-то же вас свел?
– Кто свел, тот, слава Богу, помер.
– Дома у купца хоть раз был?
– Не.
– На работе?
– Дурак я, что ли?
– Уж такой ты хитрый.
– А чего? – Чистодел уже снова воспрянул.
– Ну, если такой хитрый, вот тебе задачка – я, примерно, в Магадане, ты в Москве. Как ты меня найдешь, барабанщик?
Чистодел не понял:
– Отобью телеграмму до востребования… как обыкновенно: Ковалеву для Димы.
– Нельзя телеграмму. Как тогда?
– M-м… Тогда, пожалуй что, прости-прощай.
– А тебе надо очень. Ты соображай, раз хитрый. Ну-ка?
– А приехать можно?
– Милости просим. Хоть на два месяца.
Чистодел начал увлекаться игрой:
– Ага… Тогда в адресный стол, найду Ковалева В. И.
– Допустим, в Магадане их пять.
– Тогда буду нюхать, от которого Ковалева чем пахнет… Дальше соседей тихонько поспрашаю – у кого, мол, есть такой приятель – иногда навещает, обрисую ваши годы, внешний вид, часто, мол, в столицу летает… На аэродроме девочек прощупаю… Надежда есть – за два-то месяца!
Приезжий помолчал, сжав крупный, прямо прорезанный рот. Барабанщику и не снилось, насколько опасна проявленная им сообразительность.
– Так… Стало быть, хитрый. А этот твой купец… как его?
– Миркин.
– Он глупорожденный?
– Зачем? Он вполне.
– Так почему уверен, что он тебя не найдет? Если обэхээс поможет? Считаешь, ты хитрей всех?
Нет, этого Чистодел не считал. Он чувствовал, что Миркин, например, и умней, и изворотливей.
– Думаете, могут меня найти?..
– Могут найти.
Приезжий прикидывал: Миркина взяли по плевой статье. А вот участие в хищениях с приисков – другой коленкор. Потому выдавать Чистодела Миркину – нож острый. Но проклятые весы! Если крепко нажмут… пес его знает, этого Миркина, может, такой же барабанщик.
