Смерть на берегу Дуная - Андраш Ласло (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
Прежде чем приступить к расшифровке, следует определить тему текста. Ею может быть: поздравление, извещение, сообщение. Этими тремя темами и следует ограничить рамки поиска.
Составим сетку, впишем в нее предполагаемые гласные».
Келемен с головой ушел в работу, он даже высунул кончик языка, как это делают дети, когда они чем-то увлечены.
Нашел! Наконец нашел! Он разглядывает испещренную знаками стену. На лице - пятна от фламастера. «Пожевывая рыбу, шлю миллион поцелуев. Эдит» - именно так написано в открытке. Нехорошо, Эдит.
- Бела! Господи! Что ты тут делаешь? Почему не в постели?
В дверях жена.
Келемен медленно поворачивается, показывая ей лицо в пятнах, с обалделой улыбкой.
- Расшифровывал открытку.
Он подчиняется Манци, которая ведет его в ванную, умывает теплой водой, стаскивает с него телогрейку, натягивает ему чистую пижаму и выпроваживает в комнату.
Он стоит у дивана, пока жена меняет постельное белье, потом ложится. Без десяти пять.
- Принеси телефон.
- Нельзя, Бела. Ты болен!
- Принеси телефон.
Манци хорошая жена, а этого понять не может. Келемен набирает номер, ждет.
- Прошу товарища Раудера. Это Бела Келемен. Он прикрывает глаза, но тут же вздрагивает.
- Расшифровал. Да. Кустарно, но расшифровал. Да. Записывай, диктую: «Пожевывая рыбу, шлю миллион поцелуев. Эдит». Нет, не биллион, а миллион. Меньше, меньше. Да не могу я - у меня насморк. Да, да. Точно.
- Как ты думаешь, кто эта Эдит? - спрашивает Раудер.
- Понятия не имею. До свидания. Он кладет трубку, закрывает глаза.
- Я посплю немного. В полшестого разбуди. Придет эта девушка.
- Какая девушка? И куда она придет?
- К нам. Зовут ее Вильмой. Она дружит с Андришем. На его лице счастливая улыбка. Он лежит с закрытыми глазами, как святой в саркофаге. Он благодарен Эдит за доставленное ему удовольствие. Она не лишена чувства юмора. Жевала рыбу и шифровала открытку. Бедовая девчонка эта Эдит. Кто она?
4
«Погибну!» На дороге через Сахару - тут, собственно, и дороги-то нет, кругом пески - он поворачивает налево, включив сигнал поворота. Край этот совсем необитаем; теперь самум справа и спереди бьет машину - потрепанное серенькое такси с брезентовым верхом. Он помнит, что в Алеппо ему надо попасть к половине шестого, а в Сахаре еще полдень - только бы выбраться из этой песчаной бури, только бы не забило песком радиатор и не закипела вода от адской жары. Толстый шерстяной шарф защищает носи рот от песка, он нажимает на педаль, не хватает воздуха. Хорошо бы глотнуть немного воды, но воду надо беречь. «Ничего, выдержу! Нет, пожалуй, не выдержу. Надо бы прикрыть радиатор газетой, но теперь никак не вылезу из машины, дверь не открывается, и воздух…»
- Бела… Бела… Скоро половина шестого…
Он медленно поворачивается на бок, судорожно хватает воздух открытым ртом - во рту пересохло и в горле царапает, язык, словно одеревенел.
- Встаю!.. Дай немного воды…
Он жадно пьет теплый чай с лимоном.
- Я думал, задохнусь…
- Потому что с головой залез под одеяло.
- У меня, кажется, жар.
Он откидывает голову, рука с пипеткой повисает в воздухе, нацеливаясь в ноздрю.
- Вильма… уже пришла?
- Нет еще. Может, сказать ей, пусть приходит в другой раз?
Он закапывает капли в одну ноздрю, потей в другую.
- Не говори ей ничего, проводи ко мне, если придет. Мне уже лучше. Приготовь еще чайку.
- В термосе есть.
- Хорошо.
От лекарства становится легче, значит, и настроение поднимется. Жена выходит и тут же возвращается с губкой и полотенцем - Бела по-детски послушен, пока она умывает его и вытирает ему лицо.
- Расческу…
- Вот, возьми… Он причесывается.
- Теперь оставь меня на минуту. Мне надо поразмыслить. Спасибо. Ты мой ангел.
- Знаю, знаю,- кивает она и уходит.
«Если я хоть немного удачливый, она придет. Вероятно, придет. Я впереди на целый корпус. И у Еромоша не так уж много времени, чтобы догнать меня. А если они отправятся, к жене Хуньора? И я не смогу остановить их? Пойдут к ней и спросят, знает ли она какую-нибудь Эдит. Жаль. Этого делать не надо. И я ничего не сказал Раудеру. А что я мог сказать? Что, мол, дочь убитого придет сегодня вечером ко мне? Остается надеяться, что у них хватит такта не расспрашивать жену о его связи с Эдит. Они поступили бы логично, если бы завтра попробовали выяснить, есть ли среди сослуживцев Хуньора Эдит. Так велит здравый смысл. Я бы тоже поступил именно так. А то, что Вильма придет сегодня сюда, если, конечно, она придет,- чистая случайность. Ее личное дело. Да и к жене Хуньора они пойдут наверняка только завтра. Так было бы удобнее всего.
Вообще-то я поступаю не совсем порядочно. Лежу в постели с распухшим, как у тапира, носом и разыгрываю из себя детектива-частника. Ради чего? Ради тщеславия? Мол, я сам нашел преступника. Но ищу-то не я один. Ищет коллектив. Терпеть не могу умничающих детективов-частников. Поищите такой роман, в котором великие детективы сами выясняли бы отдельные детали. Ну, например, ходили бы по магазинам и фабрикам, чтобы узнать, где было сшито пальто жертвы или убийцы. Обошли бы все пештские отделения почты, спрашивая, вкладывал ли кто-нибудь сорок две или сорок четыре тысячи форинтов на хранение в среду и снимал ли эту сумму в.четверг? Показывали бы фотографию для опознания, проверяли бы почтовую печать и так далее? А они всегда приходят к гениальным выводам. Они все гениальны. Нам вообще-то везет: большинство убийств совершают примитивные люди, которым и в голову не приходит скрывать следы преступления или заранее строить план убийства. У нас, слава богу, преступники еще не используют достижения техники. И то, бывает, годами не можем разыскать убийцу.
А все же приятно на досуге разгадать шифровку, даже и ученическую. Пораскинуть мозгами.
Полчаса сахарских сновидений, кажется, помогли Беле Келемену. Втайне он надеется встать завтра с постели и пойти на службу. Или лучше не идти? Пожалуй, он все-таки пойдет, но долго не задержится. Правда, многое будет зависеть от погоды.
- Свари нам кофе, дорогая,- сказал он жене, пропускающей впереди себя девушку. Потом спросил Вильму:
- Вы, конечно, выпьете?
- Да. Спасибо.
Вильму он приглашает сесть в трех шагах от его дивана. Чтобы она не подхватила грипп. Вильма красивая. Очень красивая. Одета она просто - в темно-синий школьный халат с ослепительно белым воротничком, под ним - зеленый пуловер. На ногах у нее черные сапожки из искусственной кожи, простые коричневые чулки. Она не оделась в траур. Поразительно красивая девушка, скорее даже, не столько красивая, сколько волнующая. Медово-русая. Цвета того меда, что дает липовое цветение. У нее короткая прическа. Большой рот с пухлыми губами. Огромные глаза. Отсюда они кажутся зелеными. Только не голубыми. Серыми или зелеными. При электрическом свете трудно определить. Да это и не имеет значения. В школьном халате она кажется грузноватой, но походка выдает ее стройный стан. Ростом она, пожалуй, с Апдриша. Он, конечно, еще не смыслит, что эта девушка хотя и ровесница ему, но уже взрослая женщина. А Андриш еще мальчишка. Возможно, это предвзятое мнение. Отцы не склонны замечать, как их сыновья становятся взрослыми.
Бела Келемен не может сказать Вильме, почему убили ее отца. Девушка явно не готова к разговору - у нее нет ясно сформулированных вопросов, она, должно быть, не знает, с чего начать. Вильма смущается. Келемен понимает ее. Под тяжестью обрушившейся на нее беды она оказалась без опоры. К матери она не может обратиться. А еще к кому? У ее друга Андриша есть отец, и не просто отец, а человек, который ищет убийцу ее отца. Вернее, мог бы искать, если бы не заболел. И все-таки ей надо с кем-то поговорить, вот она и пришла. Любимого человека у нее нет. Вполне логично, что она обратилась к нему, к Беле Келемену. Эти мысли, словно вспышкой, озарили его мозг впервые же минуты разговора.
