Черная моль - Адамов Аркадий Григорьевич (версия книг TXT) 📗
— Дело, видите ли, в следующем, — раздельно проговорил он. — Прошлый раз я не случайно назвал фамилию Доброхотова. Вы действительно проболтались мне однажды, что разыскиваете этого человека. Так вот не далее как вчера я совершенно случайно узнал, что этот самый Доброхотов в субботу, то есть послезавтра, будет в ресторане «Сибирь». Можете там его ловить. Вот так-то, дорогуша.
Козин ожидал услышать от Плышевского все что угодно, но такое…
— Не может быть! — взволнованно воскликнул он. — Откуда вы это знаете?
— Не все ли равно? — усмехнулся Плышевский. — Главное в том, что вся честь и слава этой поимки будет принадлежать вам. За это многое простится, имейте в виду. И вы, кстати, успокоите свою больную совесть.
При этих словах у Козина вдруг тревожно и глухо забилось сердце.
— Да, вы правы, вы правы… — через силу прошептал он.
И Плышевский подумал, что с этого момента он начинает крупную и небывало рискованную игру.
На следующее утро Козин пришел в МУР задолго до начала работы. Не поднимаясь к себе в отдел, он прошел в приемную начальника Управления. Двойные двери кабинетов Силантьева и Зотова были распахнуты настежь. У окна приемной за столом сидел секретарь и перебирал утреннюю почту. Он бросил удивленный взгляд на Козина.
— Чего это ты с утра пораньше к начальству явился? Вызывали?
— Нет. Мне полковник нужен, — хмуро ответил Козин.
Секретарь внимательно посмотрел на него, но промолчал.
Постепенно коридор стал наполняться шумом голосов. Теперь в приемную то и дело заглядывали сотрудники, шутили, обменивались новостями, узнавали, не приехало ли начальство.
С Михаилом большинство из них здоровалось коротко, сдержанно. Он с испугом ощущал этот появившийся вдруг холодок.
Между тем раньше к Козину относились иначе — тепло и дружески — лишь потому, что именно так боевой коллектив МУРа привык встречать каждого нового сотрудника, будущего товарища по трудной и опасной работе. Только потом, тщательно приглядевшись к новичку, проверив на деле его характер, составляли о нем окончательное мнение, в соответствии с которым менялось или укреплялось их первоначальное отношение к нему. Что касается Козина, то мнение это сложилось далеко не в его пользу…
Михаил сидел в приемной и напряженно следил за дверью, каждую минуту ожидая появления Зотова. О нет, на этот раз решено бесповоротно: он скорее умрет, чем смалодушничает и убежит из приемной!
Иван Васильевич приехал ровно в десять. Пальто его и меховая шапка были засыпаны снегом, лицо раскраснелось от ветра. Зотов окинул взглядом приемную и, заметив Козина, спросил:
— Вы, наверно, ко мне? — и, не дожидаясь ответа, добавил: — Заходите.
В кабинете Зотов не спеша снял пальто и шапку, отряхнул с них снег, потом прошел к столу, около которого стоял Михаил.
— Садитесь, чего же вы, — заметил он, опускаясь в кресло. — Вот только сначала сводку посмотрим.
Он достал очки и внимательно проглядел суточную сводку происшествий, затем отложил ее в сторону и поднял глаза на Козина:
— Ну-с, так что же вам сообщил вчера вечером Плышевский?
Михаил вздрогнул от неожиданности и с изумлением взглянул на Зотова. Тот невольно усмехнулся, но глаза его смотрели теперь строго, испытующе.
— Что, удивляетесь моей догадливости? Между тем ничего тут особенного нет. Имейте в виду, Козин, вы работаете в особом учреждении и окружены очень внимательными людьми. — И Зотов сурово закончил: — Вы мне сейчас все расскажете. Что это за дружба с дочерью Плышевского, почему она началась как раз тогда, когда возникло дело по меховой фабрике, и почему вы эту дружбу так скрывали? Здесь все нечисто, Козин.
Михаил низко опустил голову. В кабинете воцарилось тягостное молчание. Его прервал Зотов:
— Говорите же, Козин. Ведь вы сами пришли. Я вас не вызывал. И это хорошо. Это еще оставляет надежду.
— Галя тут ни при чем, товарищ полковник, — еле слышно произнес Михаил, не поднимая головы. — Во всем виноват я. А я так виноват, что…
— Не об этом сейчас речь. В вашей вине мы разберемся потом. Сейчас главное — факты. Рассказывайте все с самого начала.
И Михаил стал рассказывать, запинаясь, с трудом подбирая слова, временами останавливаясь, чтобы проглотить подпиравший к горлу соленый комок.
Спустя час в кабинете комиссара Силантьева состоялось короткое совещание. Кроме Зотова, там были только Гаранин и Коршунов.
— Да, очень странно, — сказал в заключение Силантьев. — Плышевский сам подсовывает нам этого человека. Зачем? Пока непонятно. Все это вам завтра предстоит выяснить. — Он повернулся к Сергею. — И при этом ничем себя не расшифровать. Доброхотова будет арестовывать группа Лобанова. По вашему сигналу, конечно. Ясно?
— Так точно, товарищ комиссар.
— Между прочим, не исключено, что Доброхотов тоже предупрежден, — заметил Зотов. — Тогда это вдвойне интересно. Так что, Сергей, экзамен тебе завтра предстоит трудный.
К вечеру снег прекратился. Огромные матовые шары у входа в ресторан «Сибирь» ярким светом заливали тротуар. В просторном зеркальном тамбуре величественно прохаживался усатый швейцар с золотыми галунами на тужурке. Дверь то и дело открывалась, впуская все новых и новых посетителей. В субботний вечер, как всегда, в ресторане трудно было найти свободный столик.
На противоположной стороне улицы в глубокой, темной подворотне стояли двое. Один из них, высокий, плотный, в черном драповом пальто с поднятым воротником и в низко надвинутой на глаза шляпе, глубоко засунул руки в карманы пальто и спокойно курил, прислонившись к стене. Второй, щуплый, низкий, в поношенной железнодорожной шинели и фуражке, нетерпеливо переминался с ноги на ногу. Оба не спускали глаз с входа в ресторан.
— Слушай, Директор, а что если этот мусор не явится? — озабоченно спросил второй, в железнодорожной шинели.
— Явится, — лениво махнул рукой высокий. — Эти джентльмены уже давно нюхают мой след. — И в свою очередь спросил: — Эту самую, Нонну, привел?
— А как же. Усадил ее и выбежал к тебе.
— Много ты бегаешь, Масленок.
— Где ж много? Только вчера из рейса вернулся.
— Сколько привез?
— Триста.
— Ого! Порядок! В дороге не наследил?
— Спрашиваешь! А как у тебя дело идет?
— У меня? Ателье «Элегант» налогов не платит, а застраховано у самого господа бога. Так что процветаем. Компаньон на меня не надышится.
— Уж ты дело знаешь, — с уважением заметил тот, кого назвали Масленком. — А вдруг твой компаньон сегодня наштопал? Тогда все, прокол.
— Дура! Он тоже дело знает. Одна его извилина, — высокий постучал пальцем по лбу, — стоит всей твоей башки. Думаешь, он зря не велел тебе приходить к нему домой? Господин Плышевский ничего зря не делает, хотя и работает зачем-то на фабрике. А вот эти руки, — высокий протянул обе руки, на левой не хватало двух пальцев, — эти руки никогда не работали и работать не будут.
— Стоп! — внезапно перебил его Масленок и вытянул вперед шею. — Топают. Чтоб мне провалиться, топают. Он самый.
На противоположной стороне улицы остановилось такси. Оттуда вышли мужчина и женщина. На дверях ресторана уже красовалась табличка «Мест нет». Но мужчина что-то сказал швейцару и, пропустив вперед свою спутницу, спокойно прошел вслед за ней в вестибюль.
Двое в подворотне молча выждали несколько минут, потом высокий скомандовал:
— Пошли! Теперь в самый раз. Представление начинается.
…Вадим Доброхотов, по кличке «Директор», был старый рецидивист. В последний раз он, переменив «специальность», занялся кражами в гостиницах. Это была, по его мнению, «чистая» работа, как раз для интеллигентного человека с артистическими наклонностями, каковым он себя и считал. Не надо было забираться в незнакомые квартиры, каждую минуту ожидая возвращения кого-нибудь из жильцов, плутать по комнатам и коридорам, рыться в чужом барахле, выискивая ценные вещи. То ли дело в гостинице — чисто, просто, люди, приезжая в столицу, сами отбирают с собой в дорогу лучшие вещи. Требовалось только быть безупречно одетым, завязать шутливый, беспечный разговор с дежурной по этажу, ласково и открыто улыбаться горничным и в подходящий момент проявить некоторую ловкость рук, чтобы незаметно схватить ключ от любого номера.
