В объятиях смерти - Корнуэлл Патрисия (читать хорошую книгу полностью txt) 📗

— Парни, работающие на «Омегу», ездят на своих личных автомобилях. С этой проблемой Френки и столкнулся примерно в прошлом январе. В его восемьдесят первом «меркурии-линкс» полетела трансмиссия, и у него не было денег на ремонт. Нет машины — нет работы. Вот когда, я думаю, он попросил Эла Ханта об услуге.

— У них до этого были контакты? — сказала я рассеянно, чувствуя, что потеряла всякий интерес к этому делу. Наверняка это было заметно по моему тону.

— О да, — ответил Марино. — Ни я, ни Бентон в этом не сомневаемся.

— На чем же основана ваша уверенность?

— Для начала, — сказал он, — как выясняется, полтора года назад Френки жил в Батлере, штат Пенсильвания. Мы проверили телефонные счета старика Ханта за последние пять лет — наверное, он хранил все это дерьмо на случай проверки. Выясняется, что в то время, когда Френки жил в Пенсильвании, Ханту пять раз звонили из Батлера с оплатой за счет вызываемого абонента. За год до этого аналогичные звонки с оплатой за счет вызываемого абонента были из Довера, штат Делавэр, а еще годом раньше — с полдюжины из Хейгерстауна, штат Мэриленд.

— Звонил Френки? — спросила я.

— Мы все еще проверяем. Но что касается меня, то я очень сильно подозреваю, что Френки звонил Элу Ханту время от времени, и, возможно, рассказал ему все о том, что он сделал со своей матерью. Вот откуда Эл так много знал, когда разговаривал с тобой. Черт, он не был телепатом. Он излагал то, что узнал из бесед со своим больным приятелем. Похоже, чем безумнее становился Френки, тем больше он приближался к Ричмонду. А затем — бац! Год назад он посещает наш прекрасный город, ну, и все остальное.

— А что насчет мойки Ханта? — спросила я. — Был Френки постоянным посетителем?

— Согласно тому, что говорит пара ребят, работающих там, некто, подходящий под описание Френки, время от времени появлялся там, начиная, вроде бы, где-то с конца января. В соответствии с найденной нами квитанцией, в первую неделю февраля он поменял в своем «меркурии» мотор, что обошлось ему в пять сотен долларов, которые он, возможно, получил от Эла Ханта.

— Ты не знаешь, не было ли Френки на автомойке в какой-нибудь из дней, когда Берил пригоняла туда свою машину?

— Я думаю, что именно так все и произошло. Ты знаешь, что впервые он заметил ее, когда в конце января доставил сумки Харпера в дом Мактигю. И что же дальше? Он снова наталкивается на нее, когда, скажем, пару недель спустя околачивается на мойке Эла Ханта, выпрашивая деньги в долг. Готово. Для него это как знамение. Затем он, может быть, снова увидел ее в аэропорту — он все время мотался в аэропорт и обратно, развозя потерянные сумки, да мало ли чем он там еще занимался. Возможно, он увидел Берил в третий раз, когда она в аэропорту садилась на самолет в Балтимор, направляясь на встречу с мисс Харпер.

— Как ты думаешь, Френки говорил о Берил с Хантом?

— Теперь это уже не выяснить. Но я бы не удивился. Это могло бы объяснить, почему Хант повесился. Он видел, чем все закончилось, — что его сумасшедший приятель сделал с Берил. Затем — убийство Харпера. Возможно, Хант чувствовал себя чертовски виноватым.

Я с трудом подвинулась на стуле, раскапывая бумаги в поисках штемпеля, который всего секунду назад держала в руке. У меня все болело, и я всерьез собиралась сделать рентген правого плеча. Что же касается моей психики, то я сильно сомневалась, возможна ли тут вообще какая-либо помощь. Я не чувствовала себя самой обой. Я только знала, что мне очень трудно сидеть спокойно. Я никак не могла расслабиться.

— Видимо, частью маниакального мышления Френки была тенденция приписывать встречам с Берил особое значение, — прокомментировала я. — Он видит Берил в доме Мактигю. Он видит ее на автомойке. Он видит ее в аэропорту. Все это вполне могло его подтолкнуть.

— Да. И теперь шизик думает, что Бог разговаривает с ним, намекает, что он как-то связан с милой светловолосой дамочкой.

В этот момент вошла Роза. Взяв розовый листок телефонного сообщения, который она мне протянула я добавила его к стопке таких же.

— Какого цвета была его машина? — спросила я, вскрывая очередной конверт. Автомобиль Френки стоял на моей подъездной аллее. Я видела его, когда приехала полиция и мой участок пульсировал в красных вспышках. Но я мало что осознавала. В памяти почти не осталось подробностей.

— Темно-синего.

— И никто из соседей Берил не запомнил синий «меркурий-линкс?»

Марино покачал головой.

— В темноте и если он выключал фары, машина, скорее всего, не бросалась в глаза.

— Да, наверное.

— А в случае с Харпером, он, видимо, где-то съехал с дороги и прошел оставшуюся часть пути пешком. — Он помолчал. — Обивка водительского сиденья протерлась.

— Что ты говоришь? — переспросила я, поднимая взгляд от письма, которое просматривала.

— Он покрыл его одеялом, которое, должно быть, украл из какого-нибудь самолета.

— Источник оранжевого волокна? — спросила я.

— Они собираются провести несколько тестов. Но мы думаем, что так оно и есть. На одеяле есть оранжево-красные полоски, и Френки мог сидеть на нем, когда приехал к дому Берил. Это, возможно, объясняет и историю с террористами. Какой-нибудь пассажир во время межконтинентального перелета использовал одеяло так же, как и Френки. Затем он пересаживается с одного самолета на другой, и оранжевое волокно оказывается, в конце концов, в самолете, который захватывают в Греции. И пожалуйста! То же самое волокно прилипает к крови какого-то несчастного морского пехотинца после того, как его убивают. Представляешь, сколько волокон должно переноситься из самолета в самолет?

— Трудно вообразить, — согласилась я, спрашивая себя, чем я провинилась, что должна заниматься всем почтовым мусором Соединенных Штатов. — И кроме того, это может объяснить, почему Френки носил на себе так много волокон. Он работал в багажной зоне. Он бывал повсюду в аэропорту и, может быть, даже заходил в самолеты. Кто знает, чем он занимался и какой мусор собирал на свою одежду?

— Служащие «Омеги» носят форменные рубашки, — заметил Марино. — Рыжевато-коричневые. Они сделаны из динэла.

— Это интересно.

— Ты, наверное, знаешь это, док, — сказал Пит пристально наблюдая за мной, — он был в ней, когда ты его пристрелила.

Я не помнила. Я помнила только темный непромокаемый плащ и его лицо, окровавленное и покрытое белым порошком из огнетушителя.

— О'кей, — сказала я. — Я все слушаю тебя, Марино, но никак не могу понять, как же все-таки Френки узнал номер телефона Берил. Его не было в справочнике. И как он узнал, что она прилетает из Ки Уэста вечером двадцать девятого октября, то есть тем вечером, когда она вернулась в Ричмонд? И как, черт побери, он узнал, когда прилетаю я?

— Компьютеры, — сказал Марино. — Информация обо всех пассажирах, включающая рейс, номер телефона и домашний адрес, находится в компьютере. Единственное, что мы можем предположить, это что Френки иногда залезал в компьютер, когда отсутствовал один из операторов, может быть, поздно вечером или рано утром. В аэропорту он чувствовал себя как в родном доме. Не говоря уже о том, что никому не было дела до того, чем он занимался. Он был не слишком разговорчив, настоящий молчун, из тех, кто крадется бесшумно, как кот.

— Согласно результатам теста Стенфорда-Бине, — размышляла я, вдавливая штемпель даты в пересохшую чернильную подушечку, — уровень его интеллекта значительно выше среднего.

Марино ничего не сказал. Я пробормотала:

— Его коэффициент был выше ста двадцати.

— Ну и что? — сказал Марино, довольно раздраженно.

— Вот я тебе и говорю.

— Черт! Ты действительно серьезно относишься к этим тестам?

— Они хороший индикатор.

— Но они не догма.

— А я этого и не утверждаю, — согласилась я.

— Может быть, я наоборот рад, что не знаю своего коэффициента.

— Мог бы и проверить. Кстати, это никогда не поздно сделать.

— Надеюсь, что он выше, чем мой проклятый счет в боулинге. Это все, что я могу сказать.