Кровь на колёсах (СИ) - Аввакумов Александр (читаемые книги читать .TXT) 📗
— Может, просветите нас в этом вопросе? — встрял Кондратьев. — Кто же их предупредил о вашем приезде? Это очень интересно!
— Видите ли, — повернулся я к Кондратьеву, — организатором продаж ворованных машин является Курт Шиллер, который приходится зятем начальнику городского отдела милиции. Буквально за день до прибытия нашей группы в Аркалык помещения фирмы Шиллера вместе со всей бухгалтерией неожиданно сгорают, а сам Шиллер и его главбух уходят в бега. Сейчас бухгалтер задержана, она предоставила нам копии всех документов, и мы располагаем всеми сведениями о покупателях этих машин.
— Да, целый детектив, — прокомментировал Лазарев, — с завязкой, погонями и кровью. Мы уже беседовали с личным составом и заметили, что многие люди явно устали и требуют замены. А вы как на это смотрите?
— Я с вами полностью согласен. Действительно, люди работают без выходных и очень устали. Все в усиленном режиме уже два месяца, вдали от дома и семьи.
— А вы, Абрамов, у них в большом в авторитете! — с чего-то польстил мне Кондратьев. — Люди считают, что только благодаря вам собрали столько машин.
— Я думаю, что любой руководитель должен быть авторитетом у подчиненных. Они должны верить ему и всегда рассчитывать на его опыт и поддержку. Особенно здесь, в Казахстане, где собраны сотрудники из многих регионов Союза.
— Ладно, Абрамов, мы с Сычевым пойдем дальше, а вы побеседуйте с Кондратьевым, — сказал Лазарев, — он хочет поговорить с вами по целому ряду вопросов.
Они встали с Сычевым и, еще раз взглянув на плац, направились к двери.
— Читая ваши отчеты из Аркалыка накануне выезда сюда, — перешел к делу Кондратьев, — я не мог не заметить, что вы оперируете хорошими оперативными сведениями, которые позволяют вам обходить расставленные недругами ловушки. В качестве примера можно привести случай с гражданкой Штерн. Скажите мне, Виктор Николаевич, как вам удалось создать здесь пусть небольшую, но действующую агентурную сеть? Кто вам помог? Местные товарищи из КГБ, или вы сами сумели?
— Виктор Степанович! Вы где раньше работали? — спросил я его прямо. — Наверное, там, где люди больше удивляются, чем что-то делают. А я все время работаю с уголовниками. Это сейчас стало модно называть их организованной преступностью. А для меня они все одинаковые. Это у вас так принято, что любой вызванный к вам человек дает согласие на сотрудничество. А у нас, в МВД, по-другому. Мы не оперируем в беседах с преступниками словами «Родина» и «государство». У нас все проще — человеческий страх. Страх перед подельниками, ну и перед государством, разумеется. И деньги, представьте себе, деньги! Конечно, таких больших денег, как у вас в конторе, у нас нет. Но того, что мы выдаем своим людям, им вполне достаточно. Вот в чем наша с вами принципиальная разница в методах. Мы можем работать везде, в отличие от вас.
Я замолчал и, отвернувшись от собеседника, стал смотреть в окно.
— А кто вам сказал, что я из КГБ? — спросил Кондратьев.
— Чтобы это понять, надо разбираться не только в людях, но и в методиках работы КГБ. Вы сами выдали себя — своими вопросами, поведением и явным пренебрежением к работникам МВД. Да, еще подумал: зачем Москве присылать в Аркалык вас, если я уже начал здесь работу? Значит, у вас будет совершенно другая задача. Вы же приехали сюда не заменить меня, а работать по линии комитета, параллельно со мной.
— Да, Виктор Николаевич! Ну и логика! Не хотелось бы оказаться среди ваших врагов, — дружески улыбнулся Кондратьев.
— А вы и не старайтесь в них угодить. Не делайте ошибок, подобных той, что сделали сегодня, встретившись с моими подчиненными. Я вам не враг, и не нужно копать то, что уже давно вскопано. Я ясно выразился?
Кондратьев встал, попрощался со мной и направился в кабинет, в котором некогда работали Ныров и Пашуков.
Когда за Кондратьевым закрылась дверь, я оделся и вышел на улицу. Оглядевшись, перешел дорогу и направился в сторону городского универмага.
«Комсомолец, — думал я про Кондратьева. — Сидел, наверное, на Лубянке, протирал штаны. Тоже, наверное, за медалью или за должностью приехал. Их прямо как пчел на мед тянет сюда. Посмотрим, на что ты способен».
Я хорошо помню свою первую встречу с работником Комитета государственной безопасности. Это произошло на последнем курсе института. Мои ребята из группы, которые привыкли щеголять по институту в джинсах, вдруг неожиданно стали по очереди приходить на учебу в строгих костюмах и при галстуках. На мои приколы и вопросы о смене образа они отмалчивались. Однажды, вернувшись после учебы домой, я застал заплаканную мать.
— Мама, что случилось?
Она достала из кармана фартука сложенный вдвое листок бумаги и протянула его мне. Это была повестка, в которой меня просили прибыть в КГБ. Я аж присел!
— Ты что-то сделал? Почему тобой интересуется КГБ? — сквозь слезы спросила мать. — Я всегда знала, что все эти длинные волосы, джинсы и гитара до добра не доведут.
— Мама! Не хорони меня раньше времени. Я ни в чем не виноват и не знаю, зачем меня вызывают. Ну, поговорят там со мной и отпустят. И сейчас не тридцать седьмой, когда люди просто так пропадали.
Ни я, ни мать не спали в эту ночь. Я все думал, зачем я мог понадобиться КГБ, но в голову ничего не приходило.
Утром я привел себя в порядок, надел костюм, повязал галстук и направился на Дзержинского, 19 — в Комитет государственной безопасности.
Я долго стоял напротив здания КГБ, не решаясь перейти дорогу и открыть потемневшую от времени дверь. Наконец, собравшись с духом, перешел дорогу, открыл массивную дверь и вошел.
Стоявший на посту прапорщик с синими петлицами взял у меня повестку.
— Подождите минутку, — произнес он и кому-то позвонил. — Ждите, вас вызовут.
Я присел на железный стул и стал ждать. Мимо меня деловито сновали молодые мужчины.
— Абрамов, — вдруг услышал я и, подняв голову, увидел человека, махавшего мне рукой.
— Паспорт у вас с собой? — поинтересовался он.
Я кивнул и достал паспорт.
Мы вместе вошли в неприметную дверь и оказались в небольшом кабинете, в середине которого стоял стол и один стул.
— Присаживайтесь, — предложили мне. — Меня зовут Смолин Виталий Павлович. Комсомолец?
Я опять кивнул.
— Вот что, Абрамов, — серьезно сказал Смолин. — Отдел кадров КГБ решил рассмотреть вашу кандидатуру для работы в нашем аппарате. Несмотря на ваши неоднозначные взаимоотношения с органами милиции, ну вы сами знаете какие — длинные волосы, джинсы и так далее, мы считаем, что ваша кандидатура вполне может удовлетворить наших коллег из Таджикистана. У вас ведь там ни родных, ни знакомых? Это очень хорошо. Пройдете медкомиссию, и если у вас не выявят нарушений, начнем оформлять документы о приеме на работу.
— Постойте, постойте, Виталий Павлович! А вы не хотите спросить, желаю ли я работать в вашей структуре? Почему вы за меня уже все решили? У меня мать, старая больная женщина, и я бы не хотел ее бросать на произвол судьбы!
— Ты, Абрамов, комсомолец! А девиз комсомола — «Если Родина скажет надо, комсомол ответит «есть!».
— Поймите меня правильно, у меня мама одна. Она очень больна. Я не могу ее оставить!
— А долг перед Родиной у тебя есть? — навис надо мной Смолин. — У тебя есть две сестры, которые присмотрят за матерью! Не нужно ею прикрываться.
— А как же долг перед родителями? Он что, менее важен, чем перед Родиной? — отчаянно выкручивался я. — И почему я должен служить в Душанбе, а не в Казани? Оставьте меня здесь, и у меня не будет никаких сомнений. Разве это невозможно?
— Короче, Абрамов, — начал сворачивать разговор Смолин, — вот тебе направление на обследование. Пройдешь и сразу ко мне. Не вздумай хитрить, а то привлечем за дезертирство. Что так смотришь? Да, представь себе, за дезертирство!
Я вышел из кабинета и, миновав стоящего на посту прапорщика, направился на улицу. Теперь понятно, почему мои друзья поменяли джинсы на костюмы. Их так же, как и меня, вызывали.
