Полуденный вор - Лаврова Ольга (бесплатные полные книги .TXT) 📗
«Волга» Пузановского пока у подъезда, хозяин не заставляет себя ждать — вываливается из дверей, втискивается за руль и укатывает.
Вор засекает время — без четверти двенадцать. С легким сердцем он докуривает, поднимает чемоданчик и… видит тормозящую Раису. Проклятье! Опять ее принесло! Будет торчать, высматривать, примечать… Брошенная жена? Авантюристка?.. Нет, прямо-таки глупо лезть в квартиру, за которой кто-то наблюдает!
Он снова смотрит на часы. Выходит на улицу и приближается к машине, придумывая, как бы ему спровадить непрошенную свидетельницу.
Раиса сняла темные очки, и Царапов обнаруживает, что они уже встречались — тогда, в метро! Не успевает она опомниться, как вор открывает дверцу и усаживается рядом с ней.
— Здравствуйте, прекрасная незнакомка! А я-то ищу вас повсюду! Вы так гордо ушли — я был просто безутешен! Что с глазом?
— Что-то попало. Выходите из машины!.. — Раиса тоже узнала вора, и это несколько смягчает ее отпор.
— Неблагодарная! Без меня вас тогда смяли бы в лепешку!
— Вы мне мешаете.
— Да впустую простоите: ваш предмет укатил семь минут назад. Сердечные дела? Или оскорбляю? Оскорбляю, — догадывается он. — Очень рад!
Только зеркальце и носовой платок, который Раиса прикладывает к уголку глаза, помогают ей замаскировать растерянность.
— И что еще вы о нем знаете? — спрашивает она.
— Иван Данилович Пузановский — мелкий деятель по спортивной части. Обжора. И очень богатый человек. Сейчас тут дежурить бесполезно, он поехал обедать, оттуда на работу.
— Вы друг-приятель?
Тон Раисы подсказывает Царапову правильный ответ:
— Сугубо наоборот! — Он сдвигает рукав пиджака: истекают последние благоприятные для кражи минуты. — Возвращайтесь к вечеру, — настоятельно советует вор, собираясь покинуть машину. Хоть бы отчалила и развязала ему руки!
— Погодите, — останавливает Раиса. — А что вы здесь, собственно, делаете?
Неприятно, что возник такой вопрос. Это Царапову совсем не нужно, чтобы кто-то задавался подобной мыслью.
— Почему я должна верить, что вы не из той же компании? — продолжает Раиса.
Да, на сегодня сорвалось. Вор опускается на сиденье.
— По-моему, достаточно хорошенько на меня посмотреть, — говорит он и глядит на Раису с открытой улыбкой — обаятельный и почти светский молодой человек.
Она тоже смотрит на него. И гляделки затягиваются.
Татьяна притулилась полулежа в кресле, горло замотано шарфом. Раиса хлопочет вокруг нее и попутно рассказывает новости.
— Боюсь, зря ты откровенничала, Райка. Незнакомый человек.
— Да он же первый открылся, Танюша, а я ему тоже незнакома.
— Ну! Тебя-то за версту видно! — сипит Татьяна.
— И его видно. — Раиса усмехается, вспоминая: достаточно хорошенько посмотреть… — Короче, мы заключили пакт о взаимопомощи. — Она тянется за градусником, который подруга держит под мышкой, смотрит температуру и качает головой.
— Все-таки мне странно… — гнет свое Татьяна.
— Сама караулила подлеца автомеханика — не было странно. Ангину из-за меня схватила — тоже не странно. А если кто-то еще ради своего друга — сразу странно? — урезонивает Раиса.
Татьяна пожимает плечами и вздыхает.
— Друга обманули, обобрали. Сам он человек мягкотелый, а Глеб не может этого так оставить. Вот и все! — втолковывает Раиса.
— Что же вы уговорились делать?
— Сначала собрать компру. С Глебом мне, пожалуй, удастся. Он в порядке исключения — решительный мужчина.
По дороге от Управления к воротам, что против «Эрмитажа», разодетый Томин встретил Кибрит:
— Зинуля, приветствую и отбываю.
— Ай-ай-ай! Кто это у нас такой красивый?
— Вообще-то я «без определенки», но собираюсь приобретать краденые автомобили. Такой, как они говорят, «шашлык» с деньгами.
— Ты бы хоть показал свои липовые документы. Там ведь на этом собаку съели, еще раскусят тебя!
— Да при мне никаких… — начинает Томин и спохватывается. — Хорошо, что напомнила. Я же взял удостоверение, чтобы предъявить на выходе! Пожалуйста, проводи и забери. Ну как полезут по карманам…
— Шурик, ты уж там, пожалуйста… — тревожно начинает Кибрит, не договаривая «поосторожнее».
— Эх, золотко, кабы знать, где соломку подстелить!
Кибрит доводит его до постового, Томин предъявляет удостоверение, отдает ей и выходит с территории Петровки. И несколько секунд Кибрит провожает глазами его фигуру, мелькающую за переплетами высокой ограды.
Рейд по винным отделам дал результаты. У Мани в подсобке обнаружили часть краденых вещей. Теперь они лежат на прилавке: дюжина чайных ложек и шесть чеканных чарочек, сияющих золоченым нутром.
— Подпишите, пожалуйста, акт изъятия вещей, — говорит Знаменский двум понятым, один из которых — директор магазина, другой — парень-дружинник. Знаменский протягивает авторучку продавщице: — Вы тоже.
— Ничего я не подпишу! — скандально заявляет Маня.
— Как ты, Маня, не подпишешь, когда факт, что нашли, — вразумляет ее директор.
— Не подпишу — и все! — кричит Маня.
— Ваших подписей достаточно, — говорит директору Знаменский. — Продавца я забираю для официального допроса. Вы свободны, спасибо, — отпускает Знаменский дружинника.
Под дверью толкутся Манины завсегдатаи, заглядывают сквозь витрину, стучат в дверь. Она выскакивает к ним, разъяренная.
— Давай расходись! Читать не умеете? Учет! — Возвратясь, Маня на том же запале приступает к Знаменскому: — Я не понимаю, чего такое? Кому дело, что ложки да рюмки? Грязные они, что ли? Заразные?
— Прекрасно вы понимаете, что санитарный осмотр закончился. Я не врач, а следователь.
— И что? Ложек не видели? Ну, смотрите, смотрите! — Маня грохает на прилавок электрический чайник, выставляет банку растворимого кофе, сахарницу. — Казните меня теперь! Все посторонние для торговли предметы!
Она ждет, что скажет следователь, но тот молчит, и Маня снова заводит:
— Кому они мешают, ложки эти? Алкаши носят, канючат! дай выпить, дай выпить. Сунула да забыла. Чего особенного?
Знаменский опять не отвечает, даже не смотрит на нее, меряет шагами помещение.
— Сколько работаю, никогда такого не было! — Маня берет тоном ниже. — Какое мое преступление? «Левак» я схватила? Или в розлив торгую?
Очередная пауза.
— Это что же, — вы и разговаривать со мной не хотите? — спрашивает она уже в некоторой растерянности.
— Крика не люблю, — отзывается Знаменский.
— Ну извините… работа у меня грубоватая, все с мужичьем… А теперь вот из-за них неприятности. Вот хоть эти вещи, — начинает она новый, более хитрый заход, — приносит один, рыжий такой, с золотым зубом. Купи. Я говорю, мне незачем. Тогда говорит, так возьми, дай бутылку-другую, потом разочтемся. Я их, говорит, спьяну потеряю, у тебя целей будут. Ну и лежали они недели две.
Знаменский останавливается.
— Вещи краденые. Взяты у вдовы одного академика. И не две недели, а пять дней назад.
— Это еще доказать надо!
— Хозяйка опознает, свидетели тоже. Сделаем обыск у вас на дому, наверно найдем и остальное.
Теперь молчит Маня. Угроза обыска заставила ее дрогнуть.
— Вранья я не переношу, Мария… как вас по отчеству?
— Не старуха, чтоб по отчеству. Маня.
— Я бы мог тоже соврать, Маня. Что вора, дескать, взяли и он указал на вас. Врать не стану — пока не взяли. Но возьмем, потому что мы точно знаем, кто он таков. — Пал Палыч вынимает фотографию вора и прислоняет к чайнику перед Маней.
Та уже при словах «не взяли» как-то встрепенулась. Теперь же и вовсе не в силах совладать со своим лицом: улыбается ей с фотографии обаятельный вор, и Маня, слабея, всхлипывает.
— Вот видите, и вам личность знакома.
— Совершенно даже незнакомая! — бурно протестует Маня и отворачивается от фотографии.
— Эх, Маня… Не буду даже опознания проводить. Чтобы вам лишнего вранья не писать в протокол.
