Такова любовь - Макбейн Эд (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Он никак не мог понять, почему полицейские восемьдесят седьмого участка так хотели знать, имели или нет потерпевшие половые сношения перед смертью. Он даже заподозрил, что какой-то там среди них мерзавец был рогоносцем и тайным некрофилом; как бы там ни было, если уж им так нужна эта информация, ее нетрудно предоставить. Ситуация могла бы быть иной, получи он трупы позднее: сперма погибает так же быстро, как улетучивается алкоголь из организма – через двадцать четыре часа. Он и не ожидал найти живые клетки в вагинальном тракте Ирэн, потому что знал, что после стольких часов они бы все равно не сохранились, но погибшие сперматозоиды надеялся увидеть даже теперь. Он взял пробу, долго изучал ее под очень сильным микроскопом и ничего не обнаружил. Не желая довольствоваться этим результатом (многие причины могли объяснить отсутствие сперматозоидов во влагалище даже сразу же после половых сношений), он обработал мочеиспускательный канал трупа Томми Барлоу физиологическим раствором, взял пробу шприцем и рассмотрел ее под микроскопом, пытаясь найти сперму. Но и там ее не было.
Удовлетворенный, он завершил свою работу, изложил результаты и попросил отпечатать заключение для передачи детективам восемьдесят седьмого участка.
Оно было изложено языком сложных медицинских терминов и точно объясняло, почему Андерсен в полном соответствии с данными вскрытия отвечал на вопросы так, а не иначе. Одолев трудности языка, детективы 87-го полицейского участка пришли к выводу, что рапорт содержал следующие ответы на их вопросы:
1. Газ.
2. Трезвые.
3. Половых сношений не имели.
Ответы заставили их задуматься: что же стало со всем этим пойлом, если никто из них не был пьян? И для чего они разделись, если не для того, чтобы, мягко говоря, «быть вместе» последний раз? До сих пор были все основания предполагать, что они сначала занимались любовью, затем оба частично оделись, а уже потом открыли газ. А если они любовью не занимались, зачем же тогда было раздеваться?
Где-то в глубине души каждый проклинал такое заключение Андерсена.
Глава 5
В крупных женщинах всегда что-то пугает: то ли перемена ролей, то ли разрушение стереотипа. Считается, что женщина должна быть утонченной и хрупкой, мягкой и уютной, немного беззащитной и зависимой; она должна искать утешения и покоя в объятиях сильного, ясноглазого, решительного мужчины.
Те двое, которые позвонили в дверь дома Мэри Томлинсон на Санд Спит, были сильными, ясноглазыми и решительными.
Стив Карелла – ростом шесть футов, с широкими плечами, узкими бедрами, мощными запястьями больших рук – не производил впечатления крупного человека. Его сила обманчиво скрывалась в теле прирожденного атлета, который двигался легко и свободно, отлично владея своей прекрасной мускулатурой. В его лице с выступающими скулами, слегка косящими карими глазами, острым и проницательным взглядом было что-то восточное. Вид его не был устрашающим, но когда вы, открыв дверь, видели его на ступенях своего парадного крыльца, сразу же становилось ясно, что перед вами не страховой агент.
Коттон Хейз весил сто девяносто фунтов, был ростом в шесть футов и два дюйма, его широкой кости тело украшала крепкая мускулатура. Глаза ярко-голубые, прямой несломанный нос, хороший рот с выпирающей нижней губой; над левым виском, в волосах, седая прядь, в том месте, где его полоснули ножом, когда он расследовал дело о краже со взломом. Он был не из тех, с кем спорят, будь то даже игра в шашки.
Оба – большие, сильные, каждый имел при себе заряженный револьвер. Но когда Мэри Томлинсон открыла дверь своего дома, они оба сразу же почувствовали свою неполноценность и заметно съежились на ступенях ее крыльца.
У миссис Томлинсон были пламенно-рыжие волосы, сверкающие зеленые глаза. Уже одних этих глаз и волос было достаточно, чтобы понять: это сильная женщина.
Сочетание крупных размеров с высоким ростом и как бы высеченным из гранита лицом говорило о том, что она не допустит вольностей. В дверях стояла женщина, ростом по меньшей мере пять футов девять дюймов, с огромным бюстом и толстыми руками, крепко упершись ногами в пол, как борец в ожидании атаки. Босая, в гавайском цветастом платье, она подозрительно оглядела детективов, когда те предстали перед ней и необыкновенно робко предъявили свои полицейские значки.
– Входите, – наконец произнесла она. – Я все ждала, когда же вы наконец у меня появитесь.
И то, как она произнесла эти слова, тоже было необычным. Казалось, она не знала, что театральная фраза: «Я все ждала, когда же вы наконец появитесь» бессчетное число раз повторялась еще задолго до ее рождения и, вероятно, будет еще многократно повторяться, пока существуют напыщенные резонеры. Она же изрекла слова так, будто была, по меньшей мере, председателем правления компании «Дженерал моторс», который, созвав совещание, был раздражен тем, что некоторые служащие немного опоздали. Она ждала прихода полиции, и, единственно, что ее беспокоило, какого черта они так долго с этим тянули.
Она решительно шагнула в дом, предоставив Хейзу самому закрыть за собой дверь. Это был типичный для района Санд Спит дом с участком: маленькая прихожая, кухня – слева, гостиная – справа, три спальни и ванная в середине. Миссис Томлинсон обставила свое жилище со вкусом миниатюриста: мебель, картины на стенах, лампы – все было миниатюрным, предназначенным для крошечной женщины.
– Присаживайтесь, – произнесла она, и Хейз с Кареллой разместились в гостиной, в двух маленьких плетеных креслах, в которых было очень тесно и неудобно.
Миссис Томлинсон села напротив, едва поместив свой широкий зад на крошечную кушетку. Она сидела в мужской позе, широко расставив ноги, складки платья свисали между колен, снова твердо упершись в пол ступнями с большими пальцами. Она, не улыбаясь, ждала, глядя на посетителей. Карелла откашлялся.
– Нам бы хотелось задать вам несколько вопросов, миссис Томлинсон, – отважился он наконец.
– Полагаю, вы для этого и пришли, – изрекла она.
– Да, – подтвердил Карелла. – Начать с того...
– Начать с того, – перебила его миссис Томлинсон, – что в доме полным ходом идут приготовления к похоронам дочери, и я надеюсь, что разговор будет кратким и приятным. Ведь кто-то все-таки должен заниматься всем этим.
– Вы сами организуете похороны? – поинтересовался Хейз.
– А кто же еще? – сказала она, презрительно скривив рот. – Уж не тот ли идиот, с которым она жила?
– Вы говорите о своем зяте?
– О зяте, – подтвердила она таким тоном, что Майкл Тейер предстал как человек совершенно беспомощный, никчемный, способный разве что только зашнуровать собственные ботинки. – Так называемый зять. Поэт: «Роза – красная, фиалка – голубая – вот, что я скажу, с рожденьем поздравляя». Мой зять.
Она выразительно тряхнула своей массивной головой.
– Я полагаю, вы его недолюбливаете, – усмехнулся Карелла.
– Наши чувства взаимны. Разве вы с ним не разговаривали?
– Разговаривал.
– Значит, вам это известно. – Она помолчала. – Нет, действительно, если Майкл сказал обо мне что-то доброе, не верьте, он лжет.
– Он сказал, что вы с ним не ладите, миссис Томлинсон.
– Ну, это мягко сказано. Мы просто терпеть друг друга не можем. Он – грубиян.
– Грубиян? – переспросил Хейз. Он изумленно взглянул на миссис Томлинсон. Слово, казалось, не должно было сорваться с ее губ, не вязалось с ее обликом.
– Вечно выпендривается, везде суется. Терпеть не могу мужчин, которые только пользуются женщинами.
– Пользуются? – повторил Хейз все так же изумленно.
– Конечно. С женщинами надо обращаться уважительно, – пояснила она, – мягко и нежно, заботиться о них, – она затрясла головой. – Ему этого не понять. Он – грубый.
Помолчав, она мечтательно добавила:
– Женщины – хрупкие создания.
Хейз и Карелла несколько мгновений, словно онемев, смотрели на нее.
– Он... он был груб с вашей дочерью, миссис Томлинсон?
